Не ошибайтесь, Россия - это вам не «заправочная станция с ядерным оружием»

В марте 2014 года покойный сенатор от штата Аризона Джон Маккейн выступил в Сенате и заявил, что «Россия теперь - это заправочная станция, выдающая себя за страну». Он повторил эту характеристику в следующем году в программе CNN State of the Union, пояснив, что Россия - это всего лишь «государство, экономика которого зависит только от нефти и газа». Сенатор Линдси Грэм (республиканец от штата Южная Каролина) (признан экстремистом и террористом в РФ) поддержал это мнение, назвав Россию «нефтегазовой компанией, выдающей себя за страну». Со временем публичные интеллектуалы обычно описывали Россию как «заправочную станцию с ядерным оружием», чтобы отмахнуться от неё как от экономически пустой нефтяной державы, поддерживаемой только природными ресурсами и унаследованным советским ядерным оружием.

Называя Россию «нефтяным государством», западные эксперты упускают самое важное

Эта характеристика, хоть и риторически привлекательная, представляет собой опасное упрощение, которое скрывает реальную экономическую структуру России, её устойчивость и военный потенциал. Что ещё более тревожно, она породила в западных политических кругах самоуверенное предположение о том, что Россию можно легко свергнуть с помощью экономических санкций, а её угрозы можно не принимать всерьёз. Спустя три года после введения самого масштабного в современной истории режима санкций в ответ на вторжение России в Украину в 2022 году факты говорят об обратном, и это должно заставить западных политиков задуматься.

Хотя экономика России, безусловно, в значительной степени зависит от экспорта энергоносителей, называть её просто «заправочной станцией» - значит искажать экономическую структуру страны. Многие аналитики и исследователи считают, что формулировка Маккейна слишком упрощена и приводит к ошибочным стратегическим предположениям.

Президент Владимир Путин напрямую прокомментировал эту характеристику на Петербургском международном экономическом форуме в июне 2025 года, заявив, что «рост ненефтегазового ВВП России в 2023 году достиг 7,2 процента. В 2024 году он вырос на 4,9 процента - почти на пять процентов».

Он заявил, что «устаревшее представление о том, что российская экономика зависит исключительно от экспорта нефти и газа, больше не соответствует действительности. Это в прошлом - наша реальность изменилась». Независимый западный анализ подтверждает более широкую тенденцию, о которой говорит российский президент.

Майкл Брэдшоу, профессор глобальной энергетики в бизнес-школе Уорика, объяснил, что, называя Россию «нефтяным государством», мы упускаем из виду важные нюансы. «У России довольно крупная экономика, которая не зависит от ресурсов», - сказал Брэдшоу Шарлотте Гиффорд из World Finance. Гиффорд отметила в своей статье, что, в отличие от настоящих «нефтяных государств», таких как Саудовская Аравия, где ВВП и занятость полностью зависят от доходов от продажи нефти, «у России относительно диверсифицированная экономика», в которой сектор услуг составляет большую долю ВВП, чем нефть и газ.

Цифры это подтверждают. Согласно исследованию Oxford Energy, в 2024 году доходы от продажи нефти и газа составили 30% федерального бюджета России по сравнению с почти 50% в середине 2010-х годов, что свидетельствует о более диверсифицированной экономике. Доходы от продажи нефти и газа составили 3 241 214 млрд рублей в декабре 2024 года. Путин утверждает, что за последние два года Россия получила больше доходов от «сельского хозяйства, промышленности, общественных работ, строительства, логистики, услуг, финансов и информационных технологий», чем от нефти и газа.

«Санкции - это, по сути, форма экономической войны, которая оказалась менее эффективной, чем ожидалось»

Предположение о том, что якобы слабую российскую экономику можно поставить на колени с помощью санкций, оказалось в корне неверным. С 2022 года западные страны ввели более 13 тысяч различных ограничений в отношении России - это самый масштабный режим санкций за всю историю. Прогнозы были неутешительными: Международный валютный фонд изначально прогнозировал снижение ВВП на 8,5% в 2022 году. Тем не менее валовой внутренний продукт России в том году сократился всего на 2,1%, а в 2023 году рост составил 3,6%, и прогнозируется рост на 3,9% в 2024 году.

В отчёте Центра восточноевропейских и международных исследований (ZOIS) в Берлине за март 2023 года подчёркивается, что «российская экономика продемонстрировала удивительную устойчивость», несмотря на множество введённых против неё санкций. Эксперты объясняют это тем, что власти России оказались готовы к масштабным санкциям благодаря «особому типу экономического управления». 

В течение 15 лет власти управляли экономикой в «режиме постоянного кризиса», выработав «привычку применять ситуативные методы управления», которые оказались эффективными при преодолении краткосрочных кризисов.

Кроме того, Центр стратегических и международных исследований отметил в феврале 2025 года, что «несмотря на огромное давление международных санкций, экономика России продемонстрировала удивительную устойчивость, во многом благодаря своим обширным природным ресурсам и поддержке ключевых союзников, таких как Китай». В докладе признаётся, что, хотя санкции оказали серьёзное влияние, «три года также дали России возможность адаптироваться, создать альтернативные финансовые сети и установить более тесные экономические партнёрские отношения».

Эта устойчивость важна не только с точки зрения академической точности. Непринуждённое обсуждение санкций как панацеи от всех бед скрывает тот факт, что санкции - это, по сути, форма экономической войны, которая оказалась менее эффективной, чем ожидалось. Когда западные политики считали, что санкции быстро ослабят Россию, они, возможно, были более склонны к риску эскалации. Реальная устойчивость российской экономики должна побудить к более трезвой оценке того, чего можно добиться с помощью экономического давления и какой ценой.

«Россия продемонстрировала технологии и возможности, с которыми США и их союзникам трудно сравниться»

Пожалуй, самым опасным аспектом пренебрежительного отношения к России как к «заправочной станции с ядерным оружием» является то, с какой лёгкостью ядерное оружие исключается из этого уравнения. Россия обладает примерно 5580 ядерными боеголовками, из которых 1710 развёрнуты в качестве стратегических боеголовок, а 2670 находятся в резерве. Ещё 1200 боеголовок, снятых с вооружения, ожидают демонтажа.

Российская ядерная триада, состоящая из межконтинентальных баллистических ракет, баллистических ракет подводных лодок и стратегических бомбардировщиков, по-прежнему полностью боеспособна и за последние два десятилетия была значительно модернизирована.

В западном дискурсе часто игнорируется концепция экзистенциальной угрозы, лежащая в основе российской ядерной доктрины. Россия неоднократно заявляла, что рассмотрит возможность применения ядерного оружия в случае экзистенциальной угрозы российскому государству. Что представляет собой такая угроза, намеренно не уточняется, но неспособность воспринимать это всерьёз является опасным пробелом в стратегическом мышлении Запада. С момента вторжения России в 2022 году США и их союзники предоставили Украине военную и экономическую помощь на сумму более 360 миллиардов долларов, что привело к опосредованному конфликту, в результате которого значительные потери понесли как российские, так и украинские вооружённые силы. С точки зрения Москвы, это именно то стратегическое давление, которое может спровоцировать более решительные ответные действия, способные привести к уничтожению украинского государства.

Исторический опыт должен предостерегать нас от самоуспокоенности. Во время холодной войны обе стороны понимали, чем чревато балансирование на грани ядерной войны, и в целом действовали с соответствующей осторожностью. Сегодняшнее более небрежное отношение к конфронтации с державой, обладающей ядерным оружием, - отчасти вызванное пренебрежительным отношением к «заправочной станции», - представляет собой тревожный отход от сдержанности прошлых лет.

Помимо ядерного арсенала, Россия добилась значительных успехов в развитии обычных вооружённых сил, что вызывает беспокойство у западных экспертов в области обороны. Несмотря на заявления о некомпетентности российских военных после первых неудач на Украине, Россия продемонстрировала технологии и возможности, с которыми Соединённым Штатам и их союзникам трудно сравниться.

Российская программа создания гиперзвукового оружия, в частности ракеты Х-47М2 «Кинжал», представляет собой значительное технологическое достижение. «Кинжал» может развивать скорость до 10-12 Махов и имеет расчётную дальность полёта 460-480 км, что делает его крайне сложным для перехвата современными западными системами противовоздушной обороны. Хотя Украина заявила о нескольких перехватах с помощью систем Patriot, более широкие стратегические последствия остаются тревожными. В 2024 году BBC сообщила, что «гонка гиперзвуковых ракет набирает обороты, но Запад отстаёт».

Возможности России в области радиоэлектронной борьбы оказались особенно эффективными на Украине. Многие западные военные аналитики отмечают высокий уровень развития России в этой сфере. Бывший сотрудник Министерства обороны США Дэвид Т. Пайн утверждает, что «у России самые мощные в мире системы радиоэлектронной борьбы с самым большим радиусом действия и самыми мощными средствами подавления GPS и радиочастот среди всех стран». Российские наземные системы радиоэлектронной борьбы успешно нарушали работу украинских систем связи, GPS-наведения и беспилотных летательных аппаратов на протяжении всего конфликта.

Российский подводный флот, особенно лодки проектов «Кило» (субмарины двух проектов 877 «Палтус» и 636 «Варшавянка» в классификации НАТО. - «Еженедельник «Звезда») и «Акула», по-прежнему представляет серьёзную угрозу для военно-морских операций НАТО. Эти подводные лодки получили прозвища вроде «Чёрных дыр» за свою скрытность.

Западу следует извлечь уроки из трёх лет просчётов

Представление о России как о «заправочной станции с ядерным оружием» всегда было скорее риторическим приёмом, чем аналитической точностью. Оно позволяло западным политикам и комментаторам игнорировать возможности России, преуменьшать реальные проблемы безопасности и проводить агрессивную политику с приемлемым, как казалось, риском. Спустя три года после самого масштабного испытания этих предположений - конфликта на Украине и связанного с ним режима санкций - факты требуют переоценки.

Экономика России оказалась более устойчивой и диверсифицированной, чем предполагалось. Санкции, хотя и оказали ограниченное влияние, не привели к экономическому коллапсу, который вынудил бы Россию капитулировать. Между тем военный потенциал России - как ядерный, так и обычный - заслуживает серьёзного уважения, а не пренебрежительного отношения.

Страна продемонстрировала технологические достижения в разработке гиперзвуковых ракет, средств радиоэлектронной борьбы и малозаметных подводных лодок, которые бросают вызов военному превосходству Запада в ключевых областях.

Западу следует извлечь уроки из трёх лет просчётов. Россия - это не заправочная станция. Это крупная держава со значительной экономической устойчивостью, технологическими возможностями и крупнейшим в мире ядерным арсеналом. Что ещё важнее, Россия - это великая держава, у которой есть обоснованные опасения по поводу безопасности и которая готова применить силу для защиты своей традиционной сферы влияния.

Недооценка силы и решимости России или пренебрежительное отношение к реальным рискам эскалации не отвечают ничьим интересам. Стратегическая мудрость требует, чтобы мы смотрели на Россию трезво, не преувеличивая и не преуменьшая её возможности, и выстраивали политику соответствующим образом. Альтернатива - продолжение эскалации, основанное на ошибочных предположениях, - чревата катастрофическими последствиями, которые не оправдает никакое риторическое удовлетворение.

Шутка Джона Маккейна о «заправочной станции» была политически выгодной в 2014 году, но цепляться за неё в 2025-м, через семь лет после смерти сенатора, после миллиардов долларов, потраченных на неэффективные санкции, и растущей ядерной напряжённости, - это не стратегия, а когнитивный диссонанс на фоне грибовидных облаков на горизонте.