«Я слишком мало воевал, чтобы о подвигах рассказывать»: солдатское мужество Леонида Гайдая

Киномаэстро Леонид Гайдай снял 18 художественных фильмов, десяток из которых стали классикой мирового комедийного кино. Его талант и юмор неподвластны времени. Цитаты из гайдаевских комедий знакомы всем. А вот давать интервью Леонид Иович не любил. И моя попытка подготовить о нем материал к 40-летию Победы с первого раза не удалась. «Я слишком мало воевал, чтобы о подвигах рассказывать», - сухо обрезал он наш телефонный разговор.

Помог случай: в ту пору в столице проходила презентация книги старшего брата режиссера иркутского поэта и публициста Александра Гайдая, в которую вошли стихи его фронтовой журналистской молодости. «Цеховая» солидарность отзывчивого Александра Иовича на просьбу «подсобить» закончилась скромным ужином на троих. При этом старший брат, чьим именем был наделен знаменитый гайдаевский «Шурик», заранее предупредил, что младший фронтовую тему воспоминаниями не жалует.

И, действительно, из того неспешного разговора больше удалось узнать о начальной кавалерийской службе Леонида Иовича, нежели о его боевой биографии.

- Призвали в феврале 42-го. Направили в Монголию формировать конное пополнение для фронта. За звонкость голоса определили в полковую школу учиться на сержанта. Шашку выдавали только для дежурств по эскадрону. Помню, что всегда хотелось есть, - с долей иронии между затяжками всегдашней сигареты вспоминал он.

Когда осенью стали отбирать добровольцев на фронт, случился эпизод, который потом был комично обыгран в комедии «Операция «Ы» и другие приключения Шурика», когда персонаж Алексея Смирнова на каждую строку милицейской разнарядки отвечал громким «Я», и решительным шагом вперед. Так вышагивал и сержант Гайдай по каждой строке фронтовой разнарядки в авиацию, танковые войска и кавалерию. «На Калининском фронте повоевал всего четыре месяца. А потом - госпиталя, госпиталя, госпиталя…», - боевые воспоминания Леонида Иовича были более, чем лаконичны. И только много лет спустя, когда открылся доступ к засекреченным материалам фронтовой поры, стало возможным понять, что стояло за теми четырьмя месяцами войны Леонида Гайдая, насколько его медаль «За боевые заслуги» наполнена солдатским подвижничеством. Но узнать это довелось не со слов знаменитого режиссера-фронтовика, а из документов военной поры и рассказов близких ему людей.

До сегодняшнего дня точно неизвестно, скольких жизней стоила нашей армии Ржевско-Вяземская операция. Имеющаяся статистика говорит о безвозвратных потерях - 362.664 человека. Именно в этот ее смертельный круговорот и прибыл с пополнением из Забайкалья осенью 1942 года сержант Леонид Гайдай. О кровопролитных боях 381-й стрелковой дивизии, в которой довелось ему воевать, говорят боевые донесения. Соединение дважды выходило из окружения. Первый раз - численностью в 223 человека, второй раз - 310 бойцов и командиров. При том, что штатная численность была 14.483 человека.

Сержанта Гайдая, с учетом неплохих школьных знаний немецкого языка, определили во взвод пешей разведки. Основная задача батальонных разведчиков - добывать сведения о противнике. Самый верный способ - захват «языка» в ближнем вражеском тылу. Но, когда стрелковый батальон выполнял боевую задачу, разведчики воевали вместе со всеми в качестве стрелкового подразделения. Так было и 14 декабря 1942 года. В журнале боевых действий полка о том дне сказано: «В 10.00. 2сб двумя ротами с 7 танками контратаковал противника, уничтожив его гарнизон в д. Енкино. Убито 130 солдат и офицеров противника, 5 взято в плен. Потери: убито 15, ранено 35 человек». А в приказе № 069 по 1263-му стрелковому полку говорится: «Красноармеец пешей разведки Гайдай Леонид Иванович за то, что в боях за деревню Енкино 14.12.1942 г. забросал гранатами огневую точку противника, лично уничтожил трех немцев и вместе с другими товарищами участвовал в захвате военнопленного, награждается медалью «За боевые заслуги».

Да, воевал Леонид Гайдай всего чуть больше четырех месяцев. Но те из фронтовиков, кто не был убит подо Ржевом, говорили, что каждый день той операции вполне можно было бы засчитывать не простыми фронтовыми: день за три, а и день за шесть, как кадровому составу штрафбатов. Это были жестокие бои на изнурение. И, может быть, именно поэтому талантливый киномастер так не расположен был вспоминать ту ужасную пору, что она прошлась по его душе значительно болезненнее, нежели солдатское боевое ранение. В письме брату из госпиталя Леонид Гайдай вспоминал: «Иду, тяжело тащить «языка»! Передал его другому - нас там пять человек в поиске было - приотстал от усталости. Все уже прошли, а я иду, еле ноги волочу. И смотрю: проволочка какая-то. Я ее - раз, и цепляю ногой! А это - натяжка от мины». Разведчики своего не бросили, дотащили до окопов.

Из сопроводительной медицинской карты: «Сержант Леонид Иович Гайдай 20 марта 1943 года был ранен осколком мины в правую стопу с повреждением кости, движение пальцев отсутствует. На стопе имеется незаживающая язва. 25 июня 1943 года направлен в военно-медицинскую часть № 1386 в г.Иваново». Над ногой сержанта Гайдая военные хирурги потрудились основательно - ему грозила ампутация. Пять хирургических операций в пяти госпиталях.

Как рассказала санитарка госпиталя Нина Гонопольская, которой в 1943-м году было 17 лет, ей очень запомнился веселый молоденький сержант - заводила госпитальной художественной самодеятельности. Он играл на гитаре, пианино, рисовал, но самое главное - был увлечен театром. Леонид собрал из раненых и медиков самодеятельную труппу и поставил три водевиля по Чехову, подготовил концертную программу. «Стоило ему выйти на сцену, как публика начинала смеяться и хлопать, - вспоминала ставшая педагогом Нина Петровна. - Гайдай был всеобщим любимцем. Уморительно цитировал «12 стульев» и «Золотого теленка». 

В январе 1944 года Леонид Гайдай вернулся домой на костылях со справкой о ранении, в которой значилось: «Признан негодным к воинской службе с освидетельствованием через шесть месяцев…» Через полгода определили в инвалиды, но сам фронтовик себя таковым не считал до конца жизни, хотя рана и оставшиеся в ноге осколки постоянно давали о себе знать. Наверное, в этом тоже отпечаталось солдатское мужество - создавать шедевры смешного кино, преодолевая физическую и душевную боль фронтовых ран.