Его звали «барон Фоэнштайн»

Настоящий ариец, характер нордический

В августе 1956 года капитан Юрий Дроздов отправился в свою первую заграничную командировку: после окончания Военного института иностранных языков ему сделали предложение перейти на службу в Комитет госбезопасности. И вот теперь он ехал в Берлин - в аппарат Уполномоченного КГБ СССР при Министерстве госбезопасности ГДР.

Причём накануне, во время встречи с руководством, молодому сотруднику был задан один единственный вопрос: сможет ли он «сделать жизнь другого человека»? В смысле - прожить, если потребуется, другую жизнь. Или сыграть, как на театральной сцене. Но разведка - не театр, и цена плохой игры здесь совсем другая…

В 1944 году, после окончания артиллерийского училища, младший лейтенант Юрий Дроздов, как лучший из выпускников, получил предложение остаться в училище командиром учебного взвода. Но решительно отказался, и получил назначение в противотанковый артдивизион на 1-м Белорусском фронте.

«Никаких геройских подвигов мне совершить не довелось, - вспоминал Юрий Иванович. - Война - это страшная, кровавая работа, тяжёлая и безжалостная. Чтобы выжить, я просто старался выполнять её добросовестно, насколько это возможно младшему лейтенанту в неполные девятнадцать лет».

Войну комвзвода Дроздов закончил в Берлине. И вот он вновь в столице Германии, где ему предстояло «стать другим». Как оказалось, играть эту роль ему придётся практически всю жизнь. И в совершенстве выучить немецкий, потому что знание языка в нелегальной разведке - это вопрос жизни и смерти.

Дроздов это прекрасно понимал и делал всё возможное и невозможное, чтобы «стать немцем». Он выезжал в Западный Берлин, толкался в людных местах, прислушивался к немецкому говору, запоминал манеру поведения. А вечерами садился за немецкие книги, справочники, мемуары политиков и военных, посещал лекции по искусству подражания в западноберлинской театральной школе.

Вскоре сама жизнь устроила проверку. Как-то по автомобильным делам Дроздов заехал в одну из мастерских Лейпцига. Словоохотливый немец-мастер окликнул его ещё на входе: «Откуда ты, земляк?» - «Из Силезии», - ответил Юрий Иванович. Они разговорились, и немецкий Дроздова не вызвал у собеседника сомнений.
 
Впрочем, совершенствовался не только язык, но и оперативная подготовка. И когда, по мнению руководства, Юрий Иванович был готов к выполнению оперативного задания, его вызвал начальник отдела. Так он узнал об арестованном в США и приговорённом к тридцати восьми годам тюрьмы советском разведчике-нелегале «Марке» - Рудольфе Ивановиче Абеле. Перед Дроздовым была поставлена задача сыграть роль двоюродного брата Абеля - мелкого служащего из ГДР Юргена Дривса.

Наша разведка стала заниматься освобождением Абеля уже весной 1958 года. Вот как об этой спецоперации рассказывал сам Юрий Дроздов: «Несколько лет шла кропотливая работа, которую проводила большая группа сотрудников Центра. В Берлине, кроме меня, этим вопросом занималось и руководство отдела. Был "сделан" родственник Дривс, через адвоката в восточном Берлине была налажена переписка членов семьи Абеля с его адвокатом в США Донованом. Американцы были очень осторожны, занялись проверкой адресов родственника и адвоката».

В результате в феврале 1962 года на мосту Альтглинике (знаменитый «шпионский мост») состоялся обмен Абеля на Пауэрса. При обмене присутствовал и «родственник» Абеля - Дривс.

Когда Абель улетел в Москву, перестал существовать и Дривс. Однако место «Марка» должен был занять другой разведчик. Его внедрение тоже потребовало тщательной отработки и документального обеспечения. Но через много лет можно с уверенностью сказать, что Дроздов и его коллеги и здесь сработали блестяще. Нелегал, известный ныне под псевдонимом «Георгий», проработал в США долгих 15 лет и благополучно возвратился на родину.

Но прежде разведчик Дроздов должен был превратиться в некоего «инспектора Клейнерта» и проникнуть в находящийся под контролем спецслужб пункт специальной связи, через который проходили все служебные почтовые отправления, и в ходе «проверки» направить на Запад специально подготовленные документы, необходимые для успешного внедрения «Георгия». Позже, вспоминая этот эпизод, Юрий Иванович скажет: «Роль инспектора Клейнерта заставила меня вспомнить присказку одного французского полководца перед боем: "Дрожишь, скелет. Дрожишь. Ты задрожишь ещё сильнее, когда узнаешь, куда я тебя поведу"».

Одно неверное слово, одно неточное движение, и расплата последовала бы немедленно. К счастью, свою роль Дроздов сыграл отменно. «Я пошёл и выдержал, - сказал Юрий Иванович, - завёл друзей, знакомых, выполнил свою инспекторскую миссию, памятуя о том, что страшней начальства немцев нет, как говорили у нас в дивизионе на фронте».

В служебном репертуаре Юрия Ивановича Дроздова была и роль «барона фон Фоэнштайна» - ярого фашиста, бывшего офицера вермахта, руководителя фиктивной неонацистской организации, под прикрытием которой удалось проникнуть в Федеральную разведывательную службу ФРГ (БНД).

После того, как был разоблачён немецкий разведчик Хайнц Хельфе, который десять лет поставлял Москве ценнейшую информацию о деятельности западных спецслужб, руководство нелегальной разведки приняло решение провести вербовку сотрудника БНД. Задача весьма непростая, но появилась, на первый взгляд, совершенно фантастическая задумка: после изучения деятельности неонацистских группировок в Германии и Латинской Америке было решено создать фиктивную неонацистскую организацию и вовлечь в её деятельность одного из сотрудников западногерманской разведки.

Нашли соответствующую кандидатуру - офицер, выходец из военной семьи, сторонник неонацистских взглядов, который дал согласие примкнуть к неонацистам. Причём новичку было оказано «высокое доверие» - он удостоился персональной встречи с главой организации бароном фон Фоэнштайном.

«В беседе с новым агентом из числа сотрудников БНД, - вспоминал Юрий Иванович, - мне не пришлось прибегать к нажиму, шантажу или давлению. Это была беседа единомышленников - немецкого барона, бывшего офицера, живущего в изгнании и руководящего теми, кто остался верен идеалам Великой Германии, и молодого сотрудника БНД, придерживающегося тех же взглядов».

Боевая задача была выполнена. По выражению Дроздова, его «единомышленник» работал «в самом чувствительном для нас подразделении БНД». Тут, как говорится, без комментариев.

В Поднебесной

В 1963 году закончилась первая зарубежная командировка разведчика-нелегала Юрия Дроздова, которая длилась семь лет. Но уже через несколько месяцев по возвращении в Москву, ему неожиданно предложили убыть в Китай, причём не рядовым оперативником, а руководителем разведаппарата. Юрий Иванович так и не выяснил, кем было принято это решение, но для него оно было крайне тяжёлым - Дроздов не восточник, не китаист, языка не знал. Да и Китай в ту пору для нас был «горячей точкой». Мы для Китая - врагом номер один.

«Резкое обострение советско-китайских отношений, - напишет позже Юрий Иванович, - требовало организации разведывательной работы по КНР, которую мы прекратили в октябре 1949 г., ко всему прочему, передав китайским органам безопасности свою агентуру, совершив недопустимый для любой разведки промах в угоду пожеланиям и просьбам временных союзников». За что и поплатились.

Четыре года Дроздов возглавлял резидентуру в откровенно враждебной стране. Сотрудники посольства, или как их называли - представители «советского ревизионизма», подвергались постоянным нападениям со стороны хунвейбинов. Городок посольства был блокирован, потом произошло нападение на само посольство и разгром консульского здания. Вот в такой безумной обстановке приходилось работать, добывать разведсведения. Казалось бы, выражаясь современным языком, миссия невыполнима, тем не менее, резидентуре под руководством Юрия Дроздова удавалось добывать не просто ценные или особо ценные сведения, а сведения стратегического характера.

Как-то сотрудники резидентуры побывали в провинции Хэйлунцзян «в гостях» у старого казачьего офицера, которому перевалило за восемьдесят, но дедушка был достаточно энергичен и наблюдателен. Он поделился с разведчиками своими тревогами. Дело в том, что китайские власти отобрали у казака любимую пасеку, а на её месте соорудили макет местности, как это делается в тактических классах военных училищ и академий. И старый казак разглядел на этом «ящике с песком» участок советской территории по ту сторону границы. Позаниматься на макете частенько приезжали китайские командиры.

Через некоторое время Юрий Иванович встретился с представителем немецкого концерна «Круппа» в Пекине. Тот напрямую обозвал русских дураками, которые не видят, что творится у них под носом. «Крупп» - это сталь, а сталь нужна для войны», - закончил он свой излишне эмоциональный спич. Полученную информацию Дроздов проверил на некоторых западных коллегах, с кем сложились доверительные отношения. Те подтвердили: китайцы стягивают войска к советской границе.

Соответствующий доклад был направлен в Центр. Москва ответила молчанием, и это был недобрый знак. А когда осенью 1967 года Дроздов прилетел из Пекина в отпуск, начальник раздраженно сказал, что он своими шифровками доведёт его до инфаркта. Оказалась, шифрограмма была направлена на самый верх, откуда вернулась с резолюцией: «Проверить. Если не подтвердится, резидента наказать». 

Не успели. Всё, о чём сообщал Дроздов, подтвердилось: 6 ноября 1967 года группа китайцев, нарушив государственную границу, вышла на лёд реки Уссури. Так начинался советско-китайский пограничный конфликт на острове Даманский.

Ничего, кроме правды 

Докладывать выводы, вытекающие из реальной обстановки, когда высокое начальство ничего подобного слышать не хочет, тоже надо иметь мужество. Но говорить правду и ничего, кроме правды - таков был жизненный принцип Дроздова, которым он не поступился ни в Германии, ни в Китае, ни потом в Нью-Йорке, где возглавлял резидентуру.

…1976 год принёс большое разочарование: в ходе кропотливой оперативной и аналитической работы было выявлено, что в составе советской колонии в Нью-Йорке действует крот. Им оказался высокопоставленный советский дипломат Аркадий Шевченко, занимавший должность заместителя генерального секретаря ООН.

«Мы проинформировали руководство разведки о возникшем у нас подозрении, - вспоминал Дроздов, - и попросили через МИД СССР отозвать его в Москву, чтобы избежать нежелательных последствий.

Шевченко имел ранг посла, был близок к министру иностранных дел Андрею Андреевичу Громыко и, естественно, наша информация вызвала противоречивую реакцию. Кто-то из друзей Шевченко в нашей службе даже официально потребовал от нас прекратить наблюдение».
 

Несмотря ни на что, резидент наблюдение не снял, более того, упорно и методично направлял в Центр материалы по Шевченко. Разумеется, Юрий Иванович доложил обо всём и постоянному представителю СССР при Организации Объединённых Наций Олегу Трояновскому. Реакция Трояновского была далека от этикета, принятого в дипломатических кругах: он назвал всё сказанное клеветой, даже приплёл тридцать седьмой год. В общем, разговора не получилось.

Но однажды ночью в квартире Дроздова раздался звонок. Трояновский упавшим голосом сообщил: «Юрий Иванович, случилось страшное - Шевченко ушёл». Извинился ли Трояновский после этого перед Дроздовым, история умалчивает…

А в октябре 1979 года Юрий Дроздов возвратился в Москву. Вскоре он был назначен на должность начальника управления «С» (нелегальная разведка), которым руководил 12 лет.

Его «Вымпел»

А потом был Афганистан и первая спецоперация афганской войны. На вопрос, как он там оказался, Юрий Иванович ответил так: «Мы с генералом Кирпиченко приняли участие в одном из первых совещаний по планированию штурма. Высказывались многие. Изучив карту, я предложил своё видение операции, и к вечеру был назначен ответственным за её проведение».

Когда обращаются к этому событию, чаще всего говорят и пишут о штурме резиденции Амина. Но дело в том, что штурм дворца Тадж-бек - лишь звено, хотя и центральное, в плане операции. При поддержке десантников бойцы спецподразделений должны были атаковать ещё несколько важнейших военных и административных объектов Кабула: Генеральный штаб афганских вооружённых сил, министерство внутренних дел (Царандой), штаб военно-воздушных сил, тюрьму Пули-Чархи и, как водится, почту и телеграф - то есть взять под контроль всю столицу.

«В полдень 27 декабря 1979 года я и В.В. Колесник (полковник ГРУ. - Авт.), - вспоминал сам Дроздов, - ещё раз зашли каждый к своему руководству. Б.С. Иванов (резидент ПГУ в Афганистане. - Авт.) связался с Центром, доложил, что всё готово. Потом он протянул трубку радиотелефона мне. Говорил Ю.В. Андропов.
- Ты сам пойдёшь? - спросил он. Я отвечал утвердительно. - Зря не рискуй, думай о своей безопасности и береги людей».

Не все верили в успех. Слишком рискованной была спецоперация. Да и сил маловато: в группе спецназа «Гром» - 24 человека, столько же в «Зените», плюс «мусульманский батальон», на который с самого начала возлагались лишь вспомогательные функции. Значит, всего два взвода на крепость, считающуюся непреступной. Но генерал Дроздов верил в своих подчинённых. Операция прошла успешно, и Юрия Ивановича представили к званию Героя Советского Союза. Только он собственной рукой вычеркнул свою фамилию из наградного списка. Золотая звезда, как он и хотел, досталась одному из его бойцов.

Было сделано большое дело, решена задача фантастической сложности. По этому поводу сочинялись победные реляции, а генерал Дроздов, вернувшись из Кабула, стал убеждать председателя КГБ в необходимости создания в недрах разведки высокопрофессионального подразделения специального назначения, поскольку «Гром» и «Зенит» были сформированы на временной основе из сотрудников территориальных управлений.

19 августа 1981 на закрытом заседании Совета Министров СССР и Политбюро ЦК КПСС было принято решение о создании в системе КГБ совершенно секретного отряда специального назначения для проведения операций за пределами СССР в «особый период». Передавая Дроздову «учредительные документы» на формирование отряда «Вымпел», Андропов сказал: «Работай, создавай! И чтоб равных им не было».

В то время и в нашей стране, и за рубежом уже существовали подразделения специального назначения. Но Юрий Иванович хотел создать принципиально новый спецназ. Он мечтал воспитать таких разведчиков специального назначения, которые были бы способны собрать информацию, оценить её, разработать план мероприятия и выполнить задание.

«Учили в "Вымпеле" крепко, - рассказывал генерал Дроздов. - Процесс обучения пришедшего с "гражданки" занимал пять лет. На "доводку" выпускника Рязанского высшего воздушно-десантного командного училища уходило два года. Общефизический тренинг, многокилометровые марш-броски по пересечённой местности, в том числе с полной выкладкой, силовые упражнения. Тренировки по рукопашному бою не на мягком ковре, а на асфальте.

Стрельба из всего, что стреляет: пистолетов, гранатомётов, пулемётов отечественного и зарубежного образца, специального оружия и т.п. Минно-взрывное дело, в том числе способы изготовления взрывчатки из средств бытовой химии. Обучение радиоделу: свободной работе на радиостанциях любого типа как открытым текстом, так и с помощью азбуки Морзе. Освоили радиопеленгатор и приборы подслушивания.

Изучение иностранных языков и страноведения. В "своей" стране сотрудник спецподразделения ни в коем случае не должен был "засветиться". Необходимо было свободно ориентироваться в житейских вопросах, не чувствовать себя "белой вороной" среди местного населения. Каждая операция продумывалась тщательнейшим образом. Предусматривались даже такие "мелочи", как пломбы в зубах, покрой одежды».

С тех пор прошло более четырёх десятилетий. За это время бойцы «Вымпела» провели множество уникальных операций - как известных, так и по сей день секретных: участвовали в задержании итальянских фальшивомонетчиков, которые прибыли в нашу страну для нелегального сбыта фальшивых долларов, обороняли общежитие ФСБ в Грозном, без единого выстрела взяли кровавого террориста Салмана Радуева, принимали участие в освобождении заложников в здании театрального центра на Дубровке и в Беслане, когда террористы захватили школу…

Сегодня «Вымпел» - легенда. Навсегда вписано в историю разведки и имя отца-основателя этого уникального спецподразделения генерал-майора Юрия Дроздова.