«Общечеловеческие ценности» или «порядок, основанный на правилах» - вот в чём вопрос

Никто не хочет уступать

Стороны конфликта (Россия, Китай, США с союзниками) заявили свои требования. На данном этапе они не могут быть согласованы и сведены в некий компромиссный вариант, так как все главные участники противостояния считают, что могут добиться большего, и никто не считает себя в достаточной степени истощённым, чтобы предпочесть компромиссный мир попытке додавить противника до безоговорочного принятия своих требований. Каждый считает, что в самом его предложении интересы оппонентов уже учтены, что предлагаемый им формат мира уже компромиссный. Дальше никто пока уступать не намерен.

Но парадоксальность не в этом. Это как раз нормальный этап любого противостояния. Парадоксальность в том, что когда проигравший определится и будет вынужден пойти на уступки, мир ближе не станет. Стороны абсолютно не доверяют друг другу.

В принципе, недоверие в политике - также обыденная вещь. В ходе подготовки любого соглашения главная проблема обычно заключается в согласовании механизмов проверки его исполнения. Таких, которые, с одной стороны, позволят на раннем этапе выявлять нарушения, с другой - не станут прикрытием для легального сбора стратегической разведывательной информации.

В своё время СССР и США, довольно быстро в целом согласовав этапы и уровни снижения ядерных потенциалов, упёрлись в меры доверия и механизмы проверки, торг вокруг которых шёл годами и окончательно разрешился только уступками СССР в рамках горбачёвского «нового мышления». Нельзя сказать, чтобы эти уступки были критическими, в целом соглашения себя оправдали, не случайно американские администрации последнего десятилетия, пытаясь добиться односторонних преимуществ, инициировали выход США практически из всего комплекса соглашений по контролю над вооружениями.

Тем не менее, факт остаётся фактом, согласование механизмов проверки и мер доверия - всегда самый сложный элемент международных соглашений.

Раньше по умолчанию предполагалось, что стороны не могут пойти на откровенный обман - явно нарушить соглашение (тайный обход не исключался). При этом основные его положения сторонами трактовались одинаково. Но после исчезновения СССР с международной арены и создания Вашингтоном однополярного Pax Americana ситуация резко изменилась.

Вначале американцы изобрели аргумент «изменившихся обстоятельств»: мол, обстоятельства (расстановка сил и характер угроз на мировой арене) серьёзно изменились с момента заключения соглашения, поэтому отдельные его положения США не считают для себя обязательными.

Америка - мировой «полицейский» или «жандарм»?

Для всех действуют все требования соглашения, но для США только те, которые они сами считают действующими. Неформально (кулуарно) США мотивировали такую свою позицию «ответственностью за судьбы мира».

Вашингтон называл себя не глобальным гегемоном, но «мировым полицейским», на которого судьба возложила необходимость поддерживать глобальный порядок, известный позднее как «порядок, основанный на правилах». Американцы объясняли, что они тратятся на борьбу с терроризмом, на поддержание глобальной стабильности, на обеспечение функционирования глобальной экономики и мировой торговли и потому должны иметь «особые права». Власть США рассматривала себя как мировое правительство, а все остальные национальные правительства - как провинциальные власти.

С точки зрения американской концепции того времени, если США и ущемляли какую-то отдельно взятую страну, то исключительно во благо «всего человечества». Именно тогда и был внедрён в международный оборот термин «общечеловеческие ценности». Предполагалось по умолчанию, что именно США знают, в чём именно заключаются эти ценности, они являются эксклюзивным обладателем эталона «общечеловеческих ценностей» и имеют право применять особые средства («гуманитарную интервенцию») для поддержания основанного на этих ценностях порядка.

Почувствуйте разницу

Собственно, «порядок, основанный на ценностях» и «порядок, основанный на правилах» - синонимы. Термин «порядок, основанный на ценностях», возник раньше, пока США пытались представить свою деятельность на международной арене как защиту консенсусного (всеми единогласно утверждённого) порядка, а себя - первыми среди равных. По мере утверждения американской гегемонии сменился и термин, превратившись в «порядок, основанный на правилах». «Правила» отличались от якобы общих «ценностей» тем, что их США устанавливали единолично.

При этом Вашингтон ссылался на то, что «правила» основаны на «ценностях», тем самым пытаясь легитимировать свою позицию: мол, «ценности»-то всё равно общие, а США лишь правила устанавливают, помогающие эти ценности лучше защищать.

Именно поэтому США так бились ради внедрения во всём мире своей леволиберальной «инклюзивно-толерантной» повестки. Повестка - это «ценности», а «ценности» должны быть «общечеловеческими», иначе провисает «право» США устанавливать «правила», служащие основанием мирового «порядка».

В результате все, кто о чём бы то ни было договаривался с США, внезапно выяснили, что Вашингтон считает себя в праве менять «правила» (а заодно и «ценности») по своему усмотрению. Россия, в частности, столкнулась с неконтролируемым расширением НАТО на восток. Москва попыталась снять проблему, заявив о собственном желании вступить в НАТО. Приняв в свои ряды Россию, блок продемонстрировал бы, что не считает её потенциальным противником. Но России было отказано, причём причиной было названо то, что, войдя в НАТО, Россия сможет влиять на его решения. Таким образом, США и их союзники сами расписались в том, что их долгосрочные интересы не совпадают с российскими, следовательно, «порядок, основанный на правилах», в определённый момент может оказаться враждебен России, а значит, сами «правила», заменившие ранее подписанные соглашения, являются обманом.

Кто имеет право «определять правила»

После этого Москва заявила, что будет исходить из прецедентности международного права, то есть из того, что ей позволено всё, что позволено Западу, в том числе менять «порядок» и «правила» по своему усмотрению. С этого момента (Мюнхенская речь и её конкретно-политическое воплощение менее чем через год в формате «Операции по принуждению к миру» Грузии) США постоянно упрекают Россию в том, что она нарушает «порядок, основанный на правилах», посягая на эксклюзивную прерогативу США судить и миловать. Вашингтон требует от Москвы вернуться в удобный ему формат международных отношений.

Именно это - борьба за право определять «правила», а вовсе не беспокойство о судьбе Украины, бросила Вашингтон и ведомый им Запад в нынешний конфликт.

При этом США, будучи предельно идеологизированным государством, декларируя первичность «ценностей» по отношению к интересам, не верят в то, что Россия стремится уйти от однополярного мира к многополярному. Они усматривают в действиях Кремля лишь стремление вытеснить Вашингтон с первого места в мировой иерархии и самому его занять. В том же самом США подозревают и Пекин.

Рассматривая все действия России и Китая как попытку построить монополярный антиамериканский мир, Вашингтон не верит их мирным предложениям и хочет сохранить за собой контроль над глобальной ситуацией. Американцы готовы допустить даже, что Россия и Китай будут строить монополярный мир «на двоих» в рамках концепции «две страны - один полюс». Возникнет ли потом конкуренция между двумя частями этого полюса или нет, их не интересует. Для них главное, что сами они потеряют глобальное лидерство.

В готовность России и Китая сохранить за США серьёзную сферу влияния в Северной и даже в Южной Америке, в юго-восточной части Тихого океана (Австралия, Новая Зеландия) в Вашингтоне тоже не верят - сами США никогда бы так не поступили, они бы постарались добить врага до конца. Понимание того, что существование США и их сферы влияния выгодно союзным России и Китаю как средство от раздрая (наличие общей эвентуальной опасности возрождения американских амбиций сближает), им также чуждо, американская концепция мироустройства не предусматривает наличие равноправных союзников - только бесправных вассалов.

В общем, США, хоть и не имеют оснований не верить в добрую волю России и Китая, всё же не доверяют ни Москве, ни Пекину. При этом в Вашингтоне выросли поколения политиков, привыкших обеспечивать защиту интересов США и выполнение международных договоров исключительно с позиции силы. Они не признают и, возможно, даже не знают о других механизмах контроля. Поэтому США и рвутся к возвращению возможности говорить с позиции силы. Они готовы на определённые территориальные уступки, но не видят возможности реализовать убедительные для них меры доверия вне концепции «порядка, основанного на правилах».

Со своей стороны, Китай не верит в готовность США достичь справедливого урегулирования в АТР. Наоборот, он видит постоянно создающиеся против него военные союзы, охватывающие значительную часть стран региона, и постоянно предпринимаемые попытки нанести ему максимально возможный экономический ущерб и подорвать внутриполитическую стабильность.

Россия же не верит ни США, ни Европе, ни Украине. Что касается американцев и европейцев, то они не только не признали свой обман с расширением НАТО, но и дальше пытаются эксплуатировать эту тему для сдерживания России, имея в виду ограничение её экономических возможностей, контроль над её внешней торговлей и её политическую зависимость от решений Запада, то есть возвращение в формат «порядка, основанного на правилах».

Любая передышка нужна Украине и Западу, чтобы только переобуться 

Украина не скрывает своей готовности (за исключением некоторых политиков, которые теряют свои позиции с окончанием войны) подписать любой мир, который не приведёт к её полному разрушению. При этом она готова при первом же удобном случае отказаться от своих обязательств сначала фактически, а затем и юридически. Это уже происходило не только с приснопамятными Минскими соглашениями, но и с закреплённым в украинской конституции положением о постоянном нейтралитете. Де-факто Киев начал нарушать это положение с первого же дня украинской независимости, вначале по умолчанию, а затем всё более открыто, стремясь в ЕС и НАТО. Стремление Украины вступить в НАТО было официально закреплено в период правления Виктора Ющенко, затем было дезавуировано при Викторе Януковиче и вновь заявлено после событий февраля 2014 года. От стремления вступить в ЕС Киев не отказывался с середины 90-х.

Любой договор с Россией коллективный Запад и Украина рассматривают лишь как мандат на временную передышку, с тем, чтобы восстановив силы, вновь вернуться к конфронтации.

Именно факт тотального отсутствия доверия сторон конфликта друг к другу делает проблему поиска мирного решения практически неразрешимой и заставляет стороны бороться до конца. Только одержав несомненную победу и полностью контролируя ситуацию, можно самостоятельно обеспечить выполнение проигравшей стороной принятых на себя по мирному соглашению обязательств. Поэтому попытки запугать друг друга, демонстрируя всё более совершенное и дальнобойное оружие, не имеют успеха. Стороны больше опасаются, что потерпят поражение в результате «мирного обмана», чем в ходе нового витка напряжённости, который они пока считают, что смогут выдержать.