«Армейская авиация не умерла. А вот тактика применения в соответствии с реалиями СВО действительно изменилась»

«За чужие спины никогда не прятался»

- Сергей Анатольевич, как вы попали на войну в Таджикистане?

- В Таджикистан я прибыл командиром 23-го отдельного ордена Красной звезды авиационного полка Федеральной пограничной службы России, дислоцированного в Душанбе. История этого уникального формирования началась в 1981 году, когда для усиления высокогорного участка Среднеазиатского пограничного округа была создана отдельная авиационная эскадрилья Погранвойск КГБ СССР. Впоследствии, в связи с эффективностью действий, эскадрилья была развёрнута до полка. Полк, как боевая единица, был ещё и хорошей кузницей кадров для пограничной авиации, воспитал большое количество офицеров, ставших командирами авиационных частей в других округах. Практически все офицеры полка были награждены. Полк ни дня не жил мирной жизнью - едва закончилось участие в боевых действиях на территории Афганистана, как началась гражданская война в Таджикистане. В самый разгар, это были первые числа февраля 1996 года, когда первая чеченская кампания подходила к концу, мне и предложили принять 23-й отдельный авиаполк.

- Иначе говоря, с одной войны попали на другую?

- Я за чужие спины никогда не прятался. Взял дочь, супругу и 5 февраля вылетел военным бортом в Душанбе. На следующий день принял полк. С первых дней командования этой частью пришло понимание, что мы участвуем не в конфликте нашего миротворческого контингента с местным населением, а в войне, по сути, с коллективным Западом, поставлявшим вооружение боевикам и организовывавшим их обучение в лагерях на территории Афганистана. С этим вооружением, наркотиками, деньгами и экстремистской литературой боевики всеми правдами и неправдами стремились прорваться через границу, чтобы соединиться с боевыми отрядами оппозиции Саида Абдулло Нури, действовавшими против правительства и Вооружённых сил Таджикистана.

- И как часто происходили боестолкновения на границе?

- Ежедневно. Первоначально это были стычки преимущественно с наркокурьерами-одиночками. За мешок наркоты, переправленный из Афганистана транзитом через Таджикистан в Россию, а затем в Европу, платили по местным меркам очень хорошие деньги. А простые дехкане, как правило, лишённые постоянной работы, но имевшие большие семьи, которые надо было кормить, готовы были на всё. В том числе на переправу через пограничную реку Пяндж в Афганистан - за тем самым заветным мешком и обратно, уже с наркотой. Всякий раз это была смертельно опасная переправа.

- Смертельно опасная, потому что это пограничная река?

- Не только. Чаще всего местные просто не умели плавать, а Пяндж - река с быстрым течением и холодной водой, в которой даже подготовленный спортсмен вряд ли продержится больше пяти минут. Люди, доставлявшие наркотики в Таджикистан, тонули в Пяндже, что называется, пачками… Со временем участники наркотрафика собрались в картели, переправу через Пяндж стали прикрывать специально выделенные для этого вооружённые группы, регулярно вступавшие в перестрелку с нашими пограничниками. Личный состав моего авиаполка тоже привлекался к пресечению наркотрафика через Пяндж. Мы выявляли спрятанные в камышах схроны, а также места нахождения наркокурьеров и их групп прикрытия на сопредельной стороне в зонах ответственности Пянджского, Московского, Калай-Хумбского погранотрядов. Наносили ракетно-бомбовые удары, тем самым срывали переправы, а значит, и поставку наркоты в Россию.

«Границу Таджикистана мы защищали как свою»

- Известно, что к званию Героя России вас представили после боевого вылета 29 сентября 1996 года. Что тогда произошло?

- Без предыстории не обойтись... Ещё с августа наша разведка стала давать информацию о подготовке прорыва через границу в районе Калай-Хумба большого отряда боевиков, прошедших подготовку под руководством натовских боевиков в так называемых лагерях беженцев. Мы отслеживали по данным радиоперехвата, как на афганской стороне боевики готовились к броску в Таджикистан. Готовились встретить «гостей». К сожалению, место выхода противника к границе оказалось определено не совсем точно, поэтому следовавшая в авангарде боевиков группа доразведки и обеспечения смогла скрытно переправиться на нашу сторону и расстреляла наш пограннаряд.

В погранотряде услышали перестрелку, выдвинулись к месту боестолкновения, обнаружили погибших. Район боестолкновения был блокирован. Застрявшая на территории Таджикистана передовая группа боевиков доложила своим на ту сторону, что оказалась в окружении. Чтобы помочь ей с отступлением, боевики на обратном склоне горы, выходившей к Пянджу со стороны Афганистана, развернули миномёты и приступили к обстрелу через границу посёлка Калай-Хумб, территории погранотряда, а также посадочной площадки, на которой стояло порядка десяти вертолётов нашей авиагруппы. В это время я находился в Душанбе. На календаре воскресенье, но у комполка выходных не бывает. Как только получил приказ от начальника Группы Погранвойск в Таджикистане генерал-лейтенанта Павла Тарасенко выдвинуться в Калай-Хумб и лично возглавить группировку, тут же вылетел.

- Место расположения основной части отряда боевиков уже было известно?

- Да. При заходе на посадку увидел поднимавшиеся с земли пылевые «грибы» - это мины ложились рядом с аэродромом. Получил приказ найти и уничтожить миномётную батарею, которая находится в определённом квадрате. На вылет были готовы четыре вертолёта - два Ми-8 и два Ми-24. «Восьмёрки» несли неуправляемые ракеты, «двадцать четвёртые» - НАРы плюс управляемые ракеты.

- А зачем ещё и управляемые ракеты?

- На случай, если придётся работать по бронированным целям. Я сел ведущим в составе экипажа. Поднялись четвёркой, пошли в район. Там, выражаясь военным языком, наша группа попала в засаду. Мы заходили на цель со стороны солнца. Вероятно, это нас в какой-то мере спасло - ослеплённый расчёт не смог сразу точно прицелиться. Первая выпущенная по моей «восьмёрке» очередь «сварки» (12,7-мм пулемёт ДШК. - Авт.) прошла мимо. Увидев, что нас расстреливают в упор, я вертолёт заложил в крен, уходя с линии огня. В этот момент ведущий вертолёт догнала вторая очередь ДШК. Ощущение было, словно ты едешь на автомобиле, а по нему кто-то лупит кувалдой… Ми-8 буквально остановился, когда пули поразили один из его двигателей. Также пули пробили лобовое стекло, вошли в кабину и смертельно ранили борттехника, который вёл огонь из курсового пулемёта. Борттехника капитана Валерия Стовбу - мы с ним ещё в ДРА вместе летали - отбросило назад. При этом ноги борттехника оказались между колонкой приборной доски и ножным управлением. Педалями нельзя было работать - имелся риск причинить дополнительную боль раненому технику. А вертолёт в таком положении - с одним отказавшим двигателем - начал падать на кишлак.

- Критическая ситуация, это точно.

- Для нас - не очень приятная, а вот для местных - наоборот. Ми-8 падал на кишлак, по которому бегали радостные люди, предвкушавшие награду за сбитый вертолёт… Дал команду летевшему с нами штатному командиру экипажа подполковнику Юрию Ставицкому вытаскивать находившегося в состоянии болевого шока борттехника. Рост Ставицкого - метр семьдесят, рост Стовбы - метр девяносто. Несмотря на это, командир экипажа, как ребёнка, выдернул гиганта-борттехника в кабину. Это позволило выровнять вертолёт, восстановить управление, на одном двигателе со снижением уйти на нашу сторону и сесть в Калай-Хумбе, на аэродроме вылета. Хорошо, что аэродром был недалеко, иначе пришлось бы садиться либо на скалы, либо в Пяндж. Тем временем ребята, которые за мной шли, обнаружили обстрелявший ведущий вертолёт ДШК и находившиеся рядом с ним миномёты, после чего нанесли по позициям боевиков ракетный удар.

...Но когда вертолёт уходил с линии огня ДШК, он попал под шквальный обстрел с земли, из-за чего смертельное ранение получил ещё один член нашего экипажа - штурман капитан Игорь Будай, который сидел в грузовой кабине. Из-за надетой на штурмана экипировки мы не сразу заметили, что он серьёзно ранен. Потеряв много крови, Игорь скончался буквально на пороге госпиталя. Дорогой ценой, но мы выполнили поставленную задачу - миномётная батарея была обнаружена и уничтожена. А попытка прорыва через границу сорвана - из материалов радиоперехвата стало понятно, что боевики развернулись и ушли вглубь Афганистана. Как позже выяснилось, было сорвано и крупное наступление оппозиции Нури на Душанбе, имевшее целью смещение президента республики.

- Вылет как в известной песне - «бак пробит, хвост горит, но машина летит»...

- У вертолёта были пробиты двигатель и топливопровод. При работающей системе зажигания искрило, но во время полёта набегающий поток воздуха сбивал огонь. Когда сели - языки пламени вырвались наружу. Их быстро погасили.

- Как вы сами оцениваете тот сентябрьский вылет в 1996-м?

- Как достаточно рядовой эпизод действий всей Группы наших Погранвойск в Таджикистане, направленных не только на поддержание мира в предгорьях Памира, но и на воспрепятствование транзиту боевиков-террористов и наркотиков в Россию. Границу Таджикистана мы защищали как свою.

«Он очень надёжен, удобен, неприхотлив»

- Вы много летали на военно-транспортном вертолёте Ми-8, который в небе с 1961 года. Более 60 лет в строю! Не устарела ли наша «восьмёрка»?

- Ми-8 должен был заменить первый советский военно-транспортный вертолёт Ми-4. Ми-8 стал для меня базовым вертолётом. У меня на нём налёт более 4000 часов. Важно понимать, что современные Ми-8 очень сильно отличаются от Ми-8 начала 1960-х. Вертолёт непрерывно модифицировался, дорабатывался, чтобы в полной мере отвечать актуальным требованиям. Например, я начинал летать на лишённом вооружения и защиты Ми-8 (чтобы в Афганистане повысить защищённость вертолёта, приходилось класть на блистеры бронежилеты, что серьёзно нарушало центровку и сказывалось на технике пилотирования), а закончил уже на «летающем танке» Ми-8АМТШ с новыми газотурбинными двигателями, обновлённым комплектом авионики, бронированием кабины, комплексом управляемого и неуправляемого вооружения, а также возможностью использования очков ночного видения. Это позволяло экипажу Ми-8АМТШ эффективно применять комплекс вооружения вертолёта не только в дневное, но и в ночное время.

В конструкции Ми-8 оказался заложен огромный модернизационный потенциал, который не исчерпан до сих пор. Он позволяет посредством установки на отработанную платформу «восьмого» более мощных двигателей, усовершенствованного БРЭО и т.д., фактически, создавать новый вертолёт в «старой упаковке», способный эксплуатироваться в условиях, о которых создатели прототипа Ми-8 даже не мечтали. Словом, Ми-8 ни в коем случае не устарел. Он очень надёжен, удобен, неприхотлив, заслуживает самых высоких оценок по соотношению цены и качества. Ми-8 занял устойчивое положение в нише современных военно-транспортных, транспортных, многоцелевых вертолётов, а также вертолётов специального назначения, и будет успешно эксплуатироваться ещё многие годы. Уверен в этом. Считаю, что Ми-8 по своей конструкции является самой удачной машиной во всём парке отечественных вертолётов.

- По состоянию на март 2025 года у нас на вооружении состоят три типа ударных вертолётов - Ми-24/Ми-35, Ми-28 и Ка-52. Не многовато ли? Может, сделать упор на унификацию и оставить один-два типа?

- Не соглашусь. Каждый из перечисленных типов ударных вертолётов занимает свою тактическую нишу, одновременно дополняя по своим ТТХ возможности других ударных машин. Я знаю наши ударные вертолёты. Ми-24, это вообще вертолёт-легенда. На нём я летал и в Афганистане, и в Таджикистане. «Двадцать четвёртый» первым из наших военных вертолётов получил систему кондиционирования воздуха. Летом в ДРА и Таджикистане это было серьёзным преимуществом Ми-24 на фоне Ми-8, экипажи которых в то время изнывали от жары. Модернизация Ми-35 нравится не всем лётчикам. «Тридцать пятый» облегчён, из-за чего лишился убирающихся шасси, имеет укороченное крыло.

Что же до Ми-28 и камовского ударного вертолёта, то я впервые познакомился с ними ещё когда заканчивал Сызранское высшее военное авиационное училище. В 1983-м нас вызвали в отдельную аудиторию и дали под запись совсекретные конспекты вводных лекций по Ми-28 и разрабатывавшейся одновременно с ним камовской машине. Сказали: «Скоро будете на них летать». Однако распад СССР серьёзно затянул сроки принятия новых ударных вертолётов на вооружение. Впрочем, и милевские, и камовские ударные вертолёты доказали свою эффективность в САР и на украинском ТВД. Имеется возможность их дальнейшей модернизации. Тем не менее уже прямо сейчас следует заниматься разработкой ударных вертолётов нового поколения, при создании которых в полной мере можно было бы учесть опыт СВО. Добавлю, что для такой большой страны, как Россия, всего два КБ, разрабатывающие вертолёты для силовых структур и народного хозяйства, это мало.

«Мы очень быстро учимся на войне»

- Поскольку в прифронтовой зоне у ВСУ с избытком средств ПВО, иностранные эксперты и некоторые наши сомневаются, что наша армейская авиация способна эффективно работать у линии боевого соприкосновения. Побросают с кабрирования «карандаши» - неуправляемые авиационные ракеты - как придётся, и от греха подальше с ЛБС. Насколько всё это соответствует действительности?

- Абсолютно не согласен с утверждением, будто наша армейская авиация сейчас не способна в полной мере действовать по предназначению. Мы очень быстро учимся на войне. Совершенствование комплексов РЭР, позволяющих своевременно вскрывать места развёртывания вражеских средств ПВО, совершенствование комплексов авиационного вооружения и систем оптико-электронного подавления, а также отработка новых тактических приёмов применения идёт непрерывно. Армейская авиация отнюдь не умерла. Она лишь оптимизировала свою тактику в соответствии с реалиями спецоперации. Что же до применения авиационного вооружения с кабрирования по «опорникам» противника и скоплениям его живой силы, то мы использовали этот приём ещё в ДРА. Снижение эффективности применения НАР при этом не наблюдается. Современные прицельно-навигационные комплексы подсказывают лётчику место, расстояние и угол тангажа, соблюдение которых во время пуска НАР позволяет положить ракеты точно в район цели. Кроме того, наши «Ночные охотники» Ми-28Н и Ка-52 несут управляемое вооружение, позволяющее в любое время суток уверенно поражать любую цель на дальности до 10 километров.

- Что вы считаете наиболее заметной военно-технической новацией СВО?

- Специальная военная операция стала наглядной демонстрацией того, что будущее на театре военных действий - за беспилотными системами: наземными, надводными, подводными, но в первую очередь - за беспилотными летательными аппаратами. Это автоматически превращает операторов дронов в приоритетные цели, за которыми сейчас на украинском ТВД идёт настоящая охота. Соответственно, ключевыми направлениями развития беспилотных систем становится не только повышение их устойчивости к воздействию средств РЭБ, но и увеличение дальности, на которой оператор сохраняет возможность управления беспилотником. Это даст возможность максимально отодвинуть место расположения оператора от ЛБС в тыловую зону, тем самым минимизируя возможность его обнаружения и поражения противником.

Не думаю, что беспилотные системы в обозримом будущем смогут полностью вытеснить в армиях стран мира обычную военную технику. Скорее, будучи в своей массе более дешёвыми, а значит, и более массовыми, чем танки, БМП, БТР, надводные корабли, подводные лодки, самолёты и вертолёты, беспилотники станут к ним удачным дополнением. Точнее - уже стали, о чём свидетельствует анонсированное в прошлом году формирование Войск беспилотных систем в ВС РФ как отдельного рода войск. Применение беспилотных систем в сочетании с традиционными видами вооружения в разы увеличит мощь и эффективность применения ВС РФ.