Девяносто минут, которые потрясли мир

Перед стартом

Космодром Байконур. Раннее утро 12 апреля 1961 года. На открытой всем степным ветрам стартовой площадке возвышается громадная конструкция - более чем 39-метровая ракета-носитель «Восток». Именно эта 287-тонная махина мощностью в двадцать миллионов лошадиных сил впервые в истории вознесла человека в космос.

В 5:30 старшему лейтенанту Юрию Гагарину, которому предстояло стать первым космонавтом Земли, сыграли подъём. После обычной физзарядки - завтрак из «космических» 160-граммовых туб, предполётный медицинский осмотр и облачение в космическое снаряжение. Гагарину помогли надеть белый шлемофон, а поверх гермошлем, на котором по предложению начальника Центра подготовки космонавтов нитрокраской в спешке вывели: «СССР» - чтобы при приземлении никто не принял за очередного американского лётчика-шпиона. Такое было время.

На старт Гагарина привёз бело-голубой автобус ЛАЗ-695Б. Затем подъём на лифте к самой вершине корабля-носителя. «Восток» состоял из двух основных отсеков: обитаемого спускаемого аппарата и приборного, которые были скреплены между собой металлическими лентами и пиротехническими замками. На стыке отсеков по внешнему обводу корабля располагались металлические шары с запасом кислорода.

Параметры корабля «Восток»

• Вес - 4,73 т, длина - 4,4 м, максимальный диаметр - 2,43 м.
• Спускаемый аппарат (масса - 2,46 т, диаметр - 2,3 м, объём - 5,2 куб. м, свободный объём - 1,6 куб. м) предназначался для размещения космонавта.
• Герметичный корпус спускаемого аппарата (алюминиевый сплав) имел сферическую форму (диаметр - 2,2 м), снаружи был покрыт тепловой защитой с переменной толщиной (до 18 см в лобовой части и до 3 см - в тыльной).
• Приборный отсек (масса - 2,27 т, максимальный диаметр - 2,43 м, длина - 2,25 м, объём - 3 куб. м) служил для размещения аппаратуры и оборудования основных систем космического корабля, обеспечивающих орбитальный полёт.

Слева был расположен пульт пилота: рукоятки и переключатели, управляющие работой радиотелефонной системы, регулирующие температуру в кабине, а также включающие ручное управление и тормозной двигатель. Справа - радиоприёмник, контейнеры для пищи и ручка управления ориентацией корабля. Кресло представляло собой небольшое, но сложное сооружение. В него были вмонтированы привязная и парашютная системы, катапультные и пиротехнические устройства и всё, что может понадобиться при вынужденной посадке: аварийный запас пищи, воды и снаряжения, радиосредства для связи и пеленгации.

В течение двух часов в капсуле, закрытой от света обтекателем ракеты, Гагарин ожидал старта. А впереди были невесомость и неизвестность. К тому времени живые существа уже побывали в космосе и вернулись на Землю невредимыми, но учёные ещё не знали, что станет с кровообращением у человека и сможет ли его сознание выдержать такие нагрузки. А огромная скорость, с какой предстояло «Востоку» пронестись над планетой? А катапультирование? Хотя манекен накануне слетал в космос вполне успешно…

На орбите

И вот 9 часов 6 минут 56 секунд московского времени. Срабатывает контакт подъёма. Включаются двигатели, четыре металлические опоры, на которых «висела» ракета, отваливаются в стороны, и «Восток» отрывается от Земли. Гагарин вспоминал:

«Дали зажигание, заработали двигатели, шум. Затем промежуточная ступень, шум был такой приблизительно, как в самолёте. Во всяком случае, я готов был к большему шуму. Ну и так плавно, мягко она снялась с места, что я не заметил, когда она пошла. Потом чувствую, как мелкая вибрация идёт по ней. Примерно в районе 70 секунд плавно меняется характер вибрации... Перегрузка плавно растёт, но нормально переносится, как на обычных самолётах. В этой перегрузке я вёл связь со стартом. Даже при таких пробах немного трудно разговаривать: стягивает все мышцы лица».

Когда ракета набрала скорость, Гагарина настолько вдавило в кресло, что он не мог пошевелиться. Специалисты, отслеживающие физическое состояние пилота, зафиксировали, что его пульс участился с обычных 64 ударов в минуту до 150. Но когда «Восток» преодолел силу притяжения, перегрузки уменьшились. И вот разделение с носителем, корабль выходит на околоземную орбиту. Гагарин летел со скоростью 8 км в секунду (28 260 км/час), с которой никто до него ещё не летал.

Как только корабль оказался на орбите, московское радио прервало передачи, и диктор торжественно объявил, что в Советском Союзе на околоземную орбиту выведен первый космический корабль с космонавтом на борту. Так было задумано. Высокая комиссия посчитала целесообразным выдать в эфир первое сообщение ТАСС именно в этот момент по ряду причин - чтобы при необходимости было проще организовать помощь, и чтобы за границей Гагарина не объявили шпионом. Всё-таки шла холодная война.

Гагарин впервые испытал чувство невесомости, когда, насколько позволяли привязные ремни, оттолкнулся от кресла. Рядом свободно парили планшет, карандаш и блокнот. Всё это очень напоминало полёты во сне, вспоминал позже Юрий Алексеевич. Но самое необычное - поведение жидкости в невесомости: вода, вытекшая из питьевого контейнера, приняла сферическую форму и плавала, пока не столкнулась с твёрдой поверхностью и не превратилась в росу.

С орбиты хорошо просматривались береговые линии, горные хребты, лесные массивы и искривление земной поверхности. Бледно-голубая атмосфера над этим изгибом постепенно стала темнеть, приобретая ряд невероятно сочных оттенков - от бирюзового до тёмно-синего, фиолетового и, наконец, чёрного. Через несколько минут «Восток» окутала кромешная тьма - корабль вошёл в затенённую сторону планеты…

Притяженье Земли

«Восток» облетел Землю за 90 минут, и пришло время возвращаться. Как оказалось, это была самая опасная и неприятная часть полёта. Перед входом в атмосферу корабль неожиданно начал вращаться вокруг своей оси - спускаемый аппарат не смог полностью отделиться от приборного отсека, и оба модуля, всё ещё соединённые электропроводкой, понеслись вниз…

«Затем в точно заданное время прошла третья команда, - отметил в отчёте Юрий Гагарин. - Я почувствовал, как заработала ТДУ (тормозная двигательная установка. - Авт.). Через конструкцию ощущался небольшой шум. Я засёк время включения ТДУ. Включение произошло резко. Время работы ТДУ составило точно 40 секунд. Как только выключилась ТДУ, произошёл резкий толчок, и корабль начал вращаться вокруг своих осей с очень большой скоростью. Скорость вращения была градусов около 30 в секунду, не меньше. Всё кружилось. То вижу Африку, то горизонт, то небо. Только успевал закрываться от солнца, чтобы свет не падал в глаза. Я поставил ноги к иллюминатору, но не закрывал шторки.

Мне было интересно самому, что происходит. Разделения нет. Я знал, что по расчёту это должно было произойти через 10-12 секунд после выключения ТДУ. По моим ощущениям, больше прошло времени, но разделения нет...

Я решил, что тут не всё в порядке. Засёк по часам время. Прошло минуты две, а разделения нет. Доложил по КВ-каналу, что ТДУ сработала нормально. Прикинул, что всё-таки сяду, тут ещё всё-таки тысяч шесть километров есть до Советского Союза, да Советский Союз тысяч восемь километров, до Дальнего Востока где-нибудь сяду. Шум не стоит поднимать. По телефону, правда, я доложил, что ТДУ сработала нормально, и доложил, что разделения не произошло.

Как мне показалось, обстановка не аварийная, ключом я доложил «ВН» - всё нормально. Лечу, смотрю - северный берег Африки, Средиземное море, всё чётко видно. Всё колесом крутится - голова, ноги. В 10 часов 25 минут 57 секунд должно быть разделение, а произошло в 10 часов 35 минут».

Никто из руководителей советской космонавтики не сомневался в правильности выбора пилота для первого космического старта. «Если кто-то и был способен выжить во враждебных просторах космоса, то это был Юрий Гагарин» - одна из образных, но точных фраз о пилоте «Востока». Космонавт номер один, 27-летний симпатяга, сын плотника и доярки, вчерашний лётчик-истребитель, отобранный из более чем 3000 претендентов на первый полёт в космос, выдержал экзамен. Ему ещё и повезло: при спуске температура вокруг корабля настолько повысилась, что кабели сгорели, и модули разделились. Угроза катастрофы миновала.

Корабль вошёл в плотные слои атмосферы. За иллюминатором багровое пламя. Перегрузки увеличиваются и становятся значительнее, чем при взлёте, - почти 10 единиц. Корабль опять вращает, но вращение, всерьёз обеспокоившее космонавта, вскоре прекращается.

«Уже когда перегрузки спали, очевидно, после перехода звукового барьера, слышен свист воздуха, свист ветра, - вспоминал Гагарин. - Слышно, как шар уже идёт в плотных слоях атмосферы. Свист слышен, как обычно в самолётах, когда они пикируют. Понял, что сейчас будем катапультироваться. Настроение хорошее. Ясно, что это я не на Дальнем Востоке сажусь, а где-то здесь вблизи. Разделение, как я заметил (и там глобус остановился у меня), произошло приблизительно на середине Средиземного моря. Значит, всё нормально, думаю, сажусь. Жду катапультирования...»

Уточним, что приземление происходило на парашюте, а не вместе с кораблём, как сообщил ТАСС, как, наконец, об этом написал в своей книге «Дорога в космос» сам Юрий Гагарин. Та версия обрела силу «официальной правды», а истина долгие годы замалчивалась. Возможно, потому, что в дальнейшем космонавты приземлялись в спускаемом аппарате. С Гагариным решили подстраховаться. Конструкторы сочли, что приземление внутри спускаемого аппарата будет слишком жёстким (12 метров в секунду), и избрали, как им казалось, более безопасный способ посадки, всё-таки парашютная скорость всего 5 метров в секунду.

И потом, видимо, по мнению руководителей советской космонавтики, посадка вне корабля, предусмотренная программой полёта, как бы принижала конструкторскую мысль. Хотя в чём тут принижение? Американцы смогли повторить орбитальный полёт лишь 20 февраля 1962 года. Джон Гленн приводнился в океане, что, кстати, технически намного проще. Так или иначе, а для Гагарина катапультирование и спуск на парашюте стали ещё одним испытанием. Вот его воспоминания по горячим следам:

«В это время на высоте примерно около 7000 метров происходит отстрел крышки люка № 1: хлопок - и ушла крышка люка, - вспоминал Юрий Алексеевич. - Я сижу и думаю, не я ли катапультировался?.. Так тихонько голову кверху повернул, и в этот момент выстрел - и я действительно катапультировался: быстро, хорошо, мягко, ничем не стукнулся. Вылетел с креслом. Ввёлся в действие стабилизирующий парашют. На кресле сел, как на стуле.

Я сразу увидел: река большая - Волга. Думаю, что здесь больше других рек таких нет, - значит, Волга. Потом смотрю, что-то вроде города, на одном берегу большой город и на другом значительный. Думаю, что-то вроде знакомое, наверное, Саратов. Затем раскрылся запасной парашют, раскрылся и повис вниз, он не открылся, произошло просто открытие ранца. Тут слой облачков был, в облачке поддуло немножко, раскрылся второй парашют, наполнился, и на двух парашютах дальше я спускался...»

Два раскрытых парашюта - это очень опасно, могут перехлестнуться. Но беда, как говорится, не приходит одна. Сразу не открылся клапан, что подавал воздух для дыхания. Вновь слово Гагарину: «Трудно было с открытием клапана дыхания в воздухе, получилась такая вещь, что этот клапан, когда одевали, попал под демаскирующую оболочку - и он под подвесной системой, под этой демаскирующей оболочкой, так всё притянуло, минут шесть я всё старался его достать. Но потом взял расстегнул демаскирующую оболочку, с помощью зеркала вытащил этот самый тросик и открыл его нормально».

Весь его полёт был риском. От начала до приземления. Потому что это был первый полёт, и никто не знал, что может случиться в следующую секунду.

«Я - свой, советский»

В 10:55 Юрий Гагарин коснулся ногами грунта. Менее чем через два часа после старта он приземляется в поле возле деревни Смеловка на глазах у изумлённых жены лесника Анны Тахтаровой и её внучки Риты. Те направились к нему, намереваясь помочь, однако, подойдя ближе, остановились в нерешительности. Необычный ярко-оранжевый скафандр и большой шлем их явно смутили.

«Вышел на пригорок, смотрю, женщина идёт с девочкой сюда ко мне, может быть, метров восемьсот она была от меня. Я к ней иду, смотрю, она шаги замедляет, потом от неё девочка отделяется и назад пошла. Тут я начал махать, кричать: «Свой, свой я, советский, не бойтесь, не пугайтесь, идите сюда!»

Вскоре подбежали механизаторы Иван Руденко, Яков Лысенко и Василий Козаченко. В отличие от Тахтаровой, они только что услышали по радио, что советский космонавт летит над Африкой, но всё равно насторожились, увидев незнакомца в необычном одеянии. «Я - советский космонавт», - представился Юрий Гагарин. Тут же подоспели ракетчики из зенитной части, которые уже были в курсе, что Гагарину присвоили звание «майор» - через одну ступень. Помогли снять скафандр и доставили в часть, откуда Юрий Алексеевич через три узла связи дозвонился до Центрального командного пункта ВВС и доложил о благополучном приземлении.

В тот день ликовала вся Земля, независимо от общественного строя и экономического уклада. «Вся Солнечная система оказалась в объятиях России. Она открыла новую эру, будущность которой сегодня трудно даже представить», - это признавали даже на Западе.

Возможно, 12 апреля 1961 года у нас действительно был шанс изменить мир.