«Солдат Зацепин!»

Его голос чуть скромнее его же собственных творений. Он старомоден, но тем изумительнее всё,  что вышло из-под клавиш его рояля - филигранно законченное, модное, эстетичное, тихое и бешеное, как любое сердце. Пожалуй, он противоположность обычному понятию «гений», про таких, как он хочется сказать: они жили во времена, когда ещё была музыка… Мы решили склонить Александра Сергеевича к воспоминаниям о начале его творческого пути, и узнали, что этот путь начинался для него в Армии.

«Фокус не удался, и я не попал на фронт»

- Александр Сергеевич, вашу биографию лучше не читать, всё равно ничего не поймёшь. Я пытался выделить главное, но оказалось, что главное у вас - всё.  Мне не хотелось бы короткую беседу с Вами превращать в жизнеописание личности,  хотелось, чтобы сама личность сняла несколько теней с мало понятных фактов. У Вас нет возражений по процедуре?

- Просто рассказать о себе?

Профиль

Александр Зацепин - признанный мастер киномузыки, написавший более 300 песен и сочинивший музыку более чем к 120 фильмам и мультфильмам. Родился в 1926 году в Новосибирске.

Популярность к нему пришла в Москве, когда он начал сотрудничать с режиссером Леонидом Гайдаем и написал знаменитые мелодии к его фильмам «Операция "Ы" и другие приключения Шурика» и «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика», а затем и к «Бриллиантовой руке». Также он работал с Гайдаем на фильмах «Двенадцать стульев», «Иван Васильевич меняет профессию», «Частный детектив, или Операция "Кооперация"», «На Дерибасовской хорошая погода, на Брайтон-Бич опять идут дожди».

В 1965 году состоялась судьбоносная встреча двух многолетних соавторов - Александра Зацепина и поэта Леонида Дербенёва. Вместе они написали более 100 песен. Среди них такие хиты, как «Остров невезения» из «Бриллиантовой руки», «Есть только миг» из «Земли Санникова», «Давным-давно была война» из «Командира счастливой «Щуки», «Песня о Купидоне» из «Не может быть!», «Разговор со счастьем» из фильма «Иван Васильевич меняет профессию», «Ты не стал судьбой» и «Этот мир» из картины «Женщина, которая поёт».

Летом 1982 года Зацепин уехал во Францию, не меняя гражданства. В 1986 году с приходом перестройки вернулся в СССР. Вышли новые фильмы с его музыкой: «Где находится нофелет?», «Она с метлой, он в чёрной шляпе», продолжилось сотрудничество с Леонидом Гайдаем. В 1997 году Зацепин написал музыку к песне Марины Хлебниковой «Косые дожди» на её стихи. Песня быстро стала очень популярной и вышла в финал фестиваля «Песня-98».

Александр Зацепин - заслуженный деятель искусств России, член-корреспондент Национальной академии кинематографических искусств и наук. Награждён орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени.

- Начнём?

- Да, пожалуй, а с чего начать?

- Попробуйте, Александр Сергеевич, вспомнить: в марте 1945-го  вам 19. Вы покидаете Новосибирский железнодорожный институт, как выяснилось, это было «не ваше», и отдаёте долг Родине. Где вас застал День Победы? Наверное, кто-то из фронтовиков был в вашей части, не поделитесь впечатлениями?

- Время вы указали правильное. Война заканчивалась, я начал службу в Омском пехотном, не помню, кажется, лагере, где готовили маршевые роты перед отправкой на фронт. Нас учили становиться бойцами прямо в поле, на жесточайшем, просто сумасшедшем, морозе стрелять и бегать по снегу,  постигать рукопашный бой. Однажды мой товарищ из соседней роты пришёл попрощаться, на следующий день их уже отправляли, а значит и моему обучению скоро конец, но я, как и большинство мальчишек военного времени, не мог ждать. И мы решили вот что: «Вас ещё долго будут мурыжить, иди к нам», - предложил он мне. И я встал в их строй, мы стоим и ждём генерала, обещавшего придти проводить молодёжь на фронт, как вдруг на мне останавливается взгляд их старшины: «А ты кто такой?» - «Солдат Зацепин!» - отвечаю я. - «Нет у меня такого». - «Так буду...» - «Нет, нет!» Словом, фокус наш не удался, и я не попал на фронт.

- А знаете, судьбе видней. Сложись она иначе, вы бы ещё успели догнать войска и войти в Берлин?

- Это всё, о чём я мог в то время мечтать. Но вы правы, судьба решила чтобы через три дня ко мне подошёл командир полка: «Мы отбираем ребят в Тюменское пехотное училище, я и тебя записал, - ты ведь хочешь стать офицером? Доволен?»  Я отвечаю: «Нет». - «Как, - ты не хочешь  стать советским офицером?!» - «А разве позорно быть советским солдатом?»

- Достойный ответ.

- И, всё-таки, я в нём оказался, и 9 мая встретил в Тюмени, в пехотном училище. Фронтовики там были, конечно, но я не очень с ними был знаком. Они рассказывали, что вернулись с войны с трофеями, у них с собой были гранаты и кое-что ещё. Они, по-своему, оберегали нас, первогодков: «Что, - взводные обижают? Нет, - значит, будут, а мы им тёмную устроим».

Солдатское братство, оно ведь не только было на фронте. В ту пору оно было везде.

«Тогда всех к чему-то большому готовили»

- Александр Сергеевич, но война не закончилась 9 мая. В августе мы, согласно договорённости держав-победителей, объявили войну Японии. Как вы не попали на Дальний Восток?

- Когда в Берлине всё закончилось, нам всем дали месяц отпуска, и я поехал в Новосибирск - мой родной город. Ещё до отъезда один знакомый из музыкального взвода посоветовал мне дома купить кларнет и потренироваться: «Ведь ты же закончил музыкальную школу, ноты знаешь, умеешь играть на рояле. Вернёшься в часть, скажешь: "Вот что я могу!" - и тебя у нас с руками возьмут, исчезнет необходимость рано вставать, бегать в противогазе, мурыжить себя в пехоте». Не скажу, что мне пришлось думать над предложением, музыка уже становилась для меня чем-то особым. Так я не попал на Дальневосточный фронт, а очутился в Новосибирске, где купил трофейный аккордеон и кларнет, на котором месяц отзанимался, ходя к педагогу, а на аккордеоне научился сам, ведь я же был «клавишник».

- Ну да, аккордеон, тот же рояль, поставленный на попа...

- Да. Но добавляется ещё левая рука, которую приходится учить, хотя  азбука там примитивная, конечно.

- Простите, аккордеон - это две октавы?

- В  принципе, вообще-то, одна, но там так хитро «сделаны» звуки - добавляются ещё «низкие» и «высокие» из других октав, так что не поймёшь, в какой ты играешь.

- Действительно: опустился и не понял, что ты поднялся…

(Зацепин смеётся.)

- Может быть, я долго рассказываю?

- Нет, что вы, всё интересно.

- Через месяц, вернувшись в часть, я обратился к командиру музвзвода: смотрите, что я умею, и сыграл ему гамму на кларнете. Тот побежал к генералу, генерал вернул на день «Юрьев день», дозволив мой переход, и вот я оказался среди музыкантов части. Это был очень хороший начальник музыкального взвода. Оценив мои исполнительские способности, как мне кажется, высоко, он привёл меня в клуб.

«Это скорее ваш человек, - представил он меня начальнику клуба. - Играет на трёх инструментах, не исключено, что может запеть». Я скромно добавил: «Получается так, но я же и профессиональный киномеханик, окончивший курсы ещё в седьмом классе...» Достал ему свои корочки, чем его окончательно покорил.

- Александр Сергеевич, Вы себя изначально к чему-то большому готовили?

- Тогда всех к чему-то большому  готовили. Помните: «Если завтра война, если завтра в поход»… В школе кроме образования давали специальность, а то и две: я, например, ещё и тракторист с двухмесячным стажем, честно заработанным в колхозе под Новосибирском на колёсном тракторе «ХТЗ», Харьковского завода.

- Сейчас нет таких, пашут на «Катерпилларах»…

- Почему же, есть ещё «Кировцы», кажется? Нам всем приходилось заниматься, -  это был 1943-й год.

Но вернёмся в год 1945-й. Два генерала не долго из-за меня спорили, перетянул, конечно же, «клубный». Поскольку из всех «двух» искусств важнейшим было, сами знаете какое. Рядовой Зацепин начал свой путь в кино заступив на место демобилизовавшегося киномеханика. Я принялся возить в часть весёлые музыкальные фильмы - «Серенаду Солнечной долины», «Мы из джаза», - просвещать солдат музыкой, и иногда «тапировать». Я играл в перчатках, потому что, представляете, каково это играть голыми руками в сибирские морозы по ночам в неотапливаемом клубе, когда на улице минус 32, а в помещении от силы градусов 20 ниже нуля, и все в шинелях… Можно сказать грубо, но честно, - плюнешь и замерзает!

«Солдатское братство, солдатская дружба были не только на фронте. В ту пору они было везде»

- Без слёз, наверное, не вспомнишь, но это начало лучших лет жизни, что может быть дороже?..

- Верно, но, в каком-то смысле, дёшево мне ничего в жизни не доставалось. Я много работал. Там же, в клубе, я чуть не пересёкся с Кириллом Молчановым, своим будущим коллегой, - это произошло позже. А тогда меня почему-то решил перетянуть к себе «Ансамбль песни и пляски» Сибирского военного округа в Новосибирске. Но пока решался вопрос, служивший в нём старший по возрасту Молчанов демобилизовался.

- Вы с ним так и не пересеклись?

- Нет, я с ним пересёкся позже, но зато там, в училище я встретился и очень хорошо и надолго подружился с будущим народным артистом, а тогда командиром взвода Евгением Матвеевым - Женей, просто участником самодеятельности, в которой мы вместе выступали.

- Да что Вы говорите! У Вас какая-то просто счастливая звезда. Можете не представлять Евгения Семёновича, его заслуги известны.

- Но не так известно, что он был и очень приятный человек, и очень хороший друг…  Впрочем, я опять сошёл с темы. Я, кажется, остановился на том, что из Новосибирска прислали по мою душу письмо. Но училищу было не выгодно меня отпускать, и письмо легло под сукно. Извините за выражение, клуб упёрся! В это время я уже готовился к ежегодной Олимпиаде музыкантов, что-то разучивал. Подходит время отъезда, все собирают инструменты, пакуют ноты, и тут меня товарищ капитан «порадовал»: «Ты не поедешь!» Было решено послать пианистку, очевидно, менее ценную, или в качестве выкупа за меня. Выручила солдатская дружба: меня провели на поезд, запихнули под лавку и спрятали за забором ног. Поезд пошёл. Примерно через час пути я снял с себя гриф «секретности» и предстал перед Барабановым (фамилия капитана весьма соответствовала сопровождающему каждое его действие уровню шума, он примерно таким и был).

- Человек-объём?

- И это тоже. Реакция его была смертельно опасна: «Немедленно покинуть поезд!» - «Но ведь я готовился?» - «Нет!» - «Я только сыграю на конкурсе и вернусь?» - «Отставить!»  Мой ответ по буквам: «Ё - о - о!..  Куда я сойду?» 

Конечно, я этого не сделал, впервые, может быть, нарушив приказ. В Новосибирск мы прибыли вместе. Отыграв в Доме офицеров все конкурсные вещи, я уже хотел «паковать» свои, когда услышал предложение начальника располагавшегося там же «Ансамбля песни и пляски» не возвращаться в часть: «Мы тебя берём».

У Барабанова челюсть отвисла, признаться, у меня тоже: «Как это он останется?» Но его попросили не «пудрить мозги»: «Мы высылали вам два письма с вызовом на Зацепина - где они?»

Наутро моим новым местом службы стал «Джаз-Оркестр»! Между прочим, в нём уже играл Эдуард Сосницкий, прекрасный музыкант и аранжировщик, у него я многому научился, и будущий мой коллега, композитор Георгий Иванов, к сожалению, уже ушедший от нас. Места пианиста для меня не было, пришлось играть на аккордеоне, и ещё я пел, хоть в это трудно поверить. В конце сороковых стало модным петь вчетвером на четыре голоса, одному из которых и было доверено подражать мне. Была ещё певица, но та работала индивидуально.

- Джаза Вы успели вкусить?

- Да нет, не успел. По известному приказу Жданова нас разогнали.

- Это не тот ли приказ Главного управления музыкальных учреждений от 9 сентября 1946-го года, когда из джаз-банд оставили только один Утёсовский оркестр, остальные признав циничными?

- Я вижу, вы его знаете, или помните?

- Ну, - откуда. Смеётесь? Читал, конечно.

- Не много и потеряли, а вот я тогда потерял аккордеон, который уже начал кормить меня. Начальник ансамбля мне предложил: или иди служить опять с винтовкой, или давай, бери балалайку и переучивайся!

- Как я понимаю, от таких предложений не отказываются? И Вы перешли?

- Правильно понимаете, попробуй - не перейди! Я и до сих пор могу что-то на них сыграть. У скрипки и виолончели по четыре струны, значит, балалайка только на четверть не они, и тоже ведь музыка.

- Не сомневаюсь, и что было дальше?

- Жизнь защитного цвета завершилась двумя годами позже. Отслужив три года, я демобилизовался, и, не теряя времени, пошёл в филармонию, естественно, Новосибирскую. Меня взяли работать концертмейстером-пианистом и солистом-аккордеонистом, дали высшую категорию, а следовательно, и ставку. И начались поездки по всей Сибири, Кузбасс, Кемерово… Работы было много, и зарабатывал я прилично. К тому времени я женился, и жена была против моей дальнейшей учёбы: зачем тебе учиться, денег хватает, а выучившись, зарабатывать больше не станешь, даже это потеряешь!

Но разве можно было остановить меня в желании учиться, когда ещё до армии в институте у меня уже был небольшой собственный джаз-оркестр, которым я занимался больше, чем математикой, за что меня и отчислили - я не сдал сессию! И даже ещё до этого, в школе, у меня дома собирались труба, трамбон, барабанщик, и я - фортепьяно, подаренное отцом. Я уже тогда писал аранжировки на слух для всех на самые популярные песни, потом их назовут шлягерами, позже хитами, а как это будет называться дальше - кто его знает?