Новое - это совсем не забытое старое

Наступление Народной милиции ДНР и ЛНР успешно продвинулось на многие километры вглубь Донбасса. Согласно конституциям народных республик, эти земли входят в их состав и с момента подписания Минских соглашений находятся под временной оккупацией Украины. Цель - освободить всю территорию бывшей Донецкой и Луганской областей, жители которых в 2014 г. принимали участие в референдуме о независимости Донбасса, соединиться с частями армии РФ и отодвинуть ВФУ на расстояние, которое не позволило бы им продолжать обстрелы мирного населения.

Вместо маски бронежилет и каски

Уже освобождены Станица Луганская, Волноваха, взят в кольцо Мариуполь. По мере того, как заканчивается зачистка населённых пунктов, пресс-служба Народной милиции (НМ) допускает прессу к посещению освобождённых территорий. Из-за повышенной опасности подобных поездок, к ним допускаются журналисты только при наличии бронежилета и каски, имеющие в своём распоряжении транспорт с полным приводом. Несколько дней назад нам удалось побывать в освобождённой Николаевке за Докучаевском, а вслед за этим в селе Бугас.

Когда мы выезжаем из Докучаевска, через некоторое время дорога исчезает полностью: после прохода колонн бронетехники ехать приходится по абсолютному бездорожью. На подъезде к Николаевке мы останавливаемся осмотреть брошенные окопы, которые ещё несколько дней назад занимали украинские военные. Видно, что убираться отсюда им пришлось в большой спешке. Сгоревший остов грузовика, подвозившего боеприпасы, что в большом количестве валяются вокруг него, брошенные бронежилеты, повсюду невероятное количество мусора, и пластиковый футляр от оружия производства НАТО.

Внимание привлекает также импровизированная копилка из пластиковой бутылки с монетами и надписью: «Рыжему на БМВ». «Рыжему» явно не доведётся обзавестись новым транспортным средством престижного бренда.

Детально окопы ВФУ не осматриваем, ничего с земли не поднимаем, ни к чему не прикасаемся - всё могло быть заминировано. Мы пропускаем колонну военной техники, идущую навстречу, звучит команда: «По машинам!» - мы продолжаем путь в Николаевку.

В посёлке много военных, бронетехники, периодически проходят колонны. Мы спрашиваем бойцов Народной милиции ДНР, как их настроение, боевой дух. И лучшим ответом нам - их воодушевлённые лица: они, наконец, имеют возможность действовать и освобождать территории независимого Донбасса, которые все эти долгие годы были оккупированы Украиной.

Местные жители спасаются от обстрелов в подвалах. Многие живут так уже очень давно: вместе едят, спят вповалку... У всех на устах один вопрос: «Когда это закончится? Когда будет нормальное снабжение продуктами? Мы уже неделю так сидим». Приходится просить людей потерпеть, объясняя, что по мере освобождения территорий армией ДНР, жизнь будет налаживаться. И что вокруг Донецка есть много населённых пунктов, где люди находятся в таких условиях не восемь дней, а восемь долгих лет. Именно поэтому необходимо было прекратить весь этот ужас.

Пожилая женщина в ответ на вопрос, удаётся ли ей выходить на улицу, рассказывает: «Вчера я была дома, в соседней Игнатовке, но там нет подвала. А сегодня не знаю, есть ли ещё мой дом. Как не стреляют, то выйти можно. А как стреляют, тикаю сюда». 

Молодой отец при нашем появлении успокаивает детей: «Вы не бойтесь, это не со злом пришли». Мы сокрушаемся, что не догадались захватить с собой конфет. Но Виктор смеётся: «Конфеты не надо, мы их взяли сюда, чтоб отвлечь. Теперь не можем заставить их супа поесть». Мы спрашиваем шестилетнего Матвея, чего бы ему хотелось больше всего. Он звонким голосом выкрикивает: «Чтобы войны не было!»

«Когда какой-то однофамилец из ВФУ позорит фамилию»

Когда мы заходим в убежище под школой, капитальное, с бетонными перекрытиями, где укрылось человек 50, ВФУ начинают обстрел Николаевки градами. Толстые стены убежища содрогаются, женщины реагируют всеобщим воплем, многие начинают плакать.

Обстрел заканчивается, мы выходим наружу. На центральной площади посёлка горит автомобиль наших коллег одного из донецких телеканалов, ещё одну девушку-журналиста контузило. Из стены дома, рядом с которым пресса припарковала свои автомобили, торчит хвостовик «Града», вдалеке видны клубы дыма.

Под домом невозмутимо сидит боец, который, его зовут Андрей, потом называет и свой позывной: «Доктор». Ему 62 года, и в ответ на вопрос, не поздновато ли ему воевать, отвечает: «У меня двоюродный брат - Герой Советского союза, у отца - два ордена Славы, у матери - два ордена ВОВ, у второго двоюродного брата - четыре ордена Красного Знамени. А какой-то однофамилец наш - генерал-лейтенант в ВФУ. Позорит всю нашу фамилию».  

В четверг нам дают добро на посещение села Бугас. Люди, укрывшиеся в убежище одной двухэтажки - человек пять, поначалу встречают нас агрессивно: «Сколько можно отвечать вам? У нас хлеба нет». Разрешение на поездку было получено спонтанно, и нас охватывает жгучий стыд за то, что мы не успели организоваться и привезти хоть какие-то продукты.

Александр, 81 год, рассказывает о ситуации в посёлке: «Я вырос в подвале в Великую Отечественную войну, и сейчас должен опять прятаться в подвале. Невозможно, чтобы такое происходило в одном веке. Войну нужно остановить. ВФУ, когда уходили, взорвали двери магазина и вынесли всё подчистую. Продуктов в селе нет совсем, купить негде».

Мы спрашиваем его о том, как ВФУ обращались с жителями посёлка. «Не могу сказать, что пытали. Без документов нельзя было выйти даже в туалет», - отвечает он. Успеваем сделать пару шагов, и тут начинается сильный обстрел со стороны ВСУ. Александр невозмутимо идёт дальше: «А мне не страшно. Отбоялся».

Нам приходится взять пожилого мужчину буквально в охапку, и едва ли не силой вести к дому, где есть надёжный подвал. Он продолжает рассказ: «Вы на женщин не обижайтесь. У одной муж умер от онкологии в 60 лет. Вчера похоронили. Нам пришлось вместо гроба положить его в шкаф и хоронить под украинскими обстрелами. В селе было 520 жилых дворов. Кто успел, или был предупреждён, смогли выехать. А часть людей застали врасплох, ещё и магазин разграбили, продуктов нет. Но я рад приходу сюда ДНР, наконец-то семьи воссоединятся. Многие все восемь лет родных не видели.

Мы спрашиваем 8-летнюю Леночку, чего она хочет больше всего. Она отвечает: «Хлеба хочу. Чтоб войны не было. И подружек всех увидеть».

Задержаться в Бугасе тоже не получается - населённый пункт обстреливают. На обратной дороге мы ещё часа на три застряли рядом с бойцами Народной милиции, патрулирующими дорогу: колесо машины пробили пуля и осколок. Запасного колеса, как назло, не оказалось, и водитель уехал на попутке в Еленовку искать СТО и ставить заплату. Военные сказали, если вдруг будет обстрел, то они дадут знать, чтобы мы могли выпрыгнуть из машины в окопчик. Перспектива мало привлекательна с учётом размеров окопа и погодных условий: идёт густой мокрый снег. Но всё же лучше, чем остаться в машине на трёх колёсах, посреди дороги под падающими снарядами. Вскоре, в самом деле, раздаются залпы «Градов».

А что видели, расскажем

Между тем ВФУ, разъярённые нависшим над ними неизбежным и скорым поражением, развязали нешуточные обстрелы Донецка из всех видов тяжёлой артиллерии. Снаряды прилетают ежедневно в самый центр города.

На Панфилова 21 получил серьёзные повреждения фасад дома, во дворе стоят два сгоревших до основания автомобиля. Из 100 квартир примерно 50 - жилые. В них живут семьи, в основном с маленькими детьми, в том числе грудными. По какой-то непонятной причине они не эвакуировались, хотя такая возможность была предоставлена всем желающим. Все высыпали в подъезд, малыши крайне напуганы. К счастью, никто не пострадал. На этот раз всех вывозят в безопасное место.

В этот же день обстреляли донецкий район Гладковки, там погиб газовщик, работник коммунальных служб города. В тот момент, когда мы собирались отправиться на место обстрела, он возобновился, и сотрудники МЧС нас развернули.

На следующий день, 29 февраля, тоже примерно около трёх часов дня, новая информация: обстрел бизнес-центра «Северный». По уточнённой информации, он вёлся из РСЗО «Град». Мы приезжаем на место событий. Навстречу из супермаркета сети «Молоко» в панике бегут люди. Одна женщина в полной растерянности спрашивает: «Мне домой нужно. Мне в какую сторону?»

Возле бизнес-центра стоят пожарные, военные осматривают место происшествия, у главного входа ещё дымятся два сгоревших до остова автомобиля. За ними мы замечаем двух погибших мужчин. Судя по положению тел, они пытались закрыть друг друга собой. Увы, здесь не помогли бы даже бронежилет и каска.

Едем в Киевский район неподалеку от Гладковки. Два дня этот населённый пункт обстреливали. Последний обстрел, длившийся около 20-30 минут, завершился незадолго до нашего приезда. О происшедшем нам рассказывает местный житель, уроженец Туниса Анис Мсатра: «Я в Донецке живу уже больше 20 лет. Учился здесь, женился. На Западе рассказывают о том, что Путин начал агрессию неделю назад. Но ведь войну развязала Украина, и она идёт уже восемь лет. Мне жаль Европу. Франция после де Голля уже не та, что была раньше. У него была политика такая: независимая Франция, дружеские отношения с Россией, с Америкой, со всеми. После де Голля все французские президенты легли под Америку. Сами французы, итальянцы, теряют свою самобытность, свои традиции. Сейчас Италия, Франция, Германия пляшут под американскую дудку. У европейцев остался только их капитализм на последнем издыхании, им остаётся только война по всему земному шару».

Хозяева разбитого напротив дома встречают нас агрессивно: «Что вы тут снимаете? Сколько можно? Идите вон Авдеевку освобождайте - украинцы обстрелы оттуда по нам ведут. Что толку было на Киев и Харьков идти, когда стреляют под боком». Понять людей, измученных многолетней войной и страхом за свои жизни, можно и нужно.

Анис Мсатра сообщил нам, что ниже по улице в разбитом снарядом доме под завалами застряли двое мирных жителей. Бежим туда. К счастью, 40-летняя женщина и её дочь-инвалид 20 с небольшим лет смогли укрыться в дальнем углу комнаты у несущих стен, и практически не пострадали.

Обстрел вёлся из Авдеевки.

Спаси, Господи!

Вернулись в церковь Св. Игнатия Брянчанинова неподалеку от Донецкого аэропорта поставить свечи. Храм закрыт. Расстроенные, собираемся уезжать, как тут в воротах появляется автомобиль настоятеля церкви отца Александра. Мы расспрашиваем его о событиях последних нескольких дней.

«А что я могу вам сказать? Стреляют постоянно. И это все восемь лет длится. Я не знаю, смогу ли я на выходных сказать прихожанам, чтобы приходили на службу. Мне моя внучка говорит: "Дедушка, я, наверное, никогда не смогу к этому привыкнуть". Тут совсем рядом с храмом мои прихожане живут, у них ребенок инвалид-колясочник с ДЦП. Начался обстрел, а как они с инвалидом уедут? Они мне позвонили, я полночи утешал их, как мог. Идите, пономарь вам откроет церковь». Мы ставим свечи.