Отстраивать Волноваху придётся заново

Зона отчуждения

В пятницу 11 марта 2022 г. интернет-ресурсы, освещающие события в Донбассе, запестрели сообщениями о том, что зачистка Волновахи завершена, она полностью контролируется силами Народной милиции ДНР. ВФУ превратили этот город в один из укрепрайонов, прикрывались жилыми домами, школами, больницами и другими социальными объектами, а также мирным населением, как живым щитом. Ожесточённые бои здесь шли  больше недели.

Ещё совсем недавно населённые пункты Донбасса, находившиеся на линии разграничения, вызывали стойкую ассоциацию с «зоной» из «Сталкера». Теперь то, что мы видим вдоль дороги, навевает мысли то ли о «судном дне» из «Терминатора», то ли о кадрах хроники фильма Озерова «Освобождение».

По обе стороны дороги - разбитые остовы домов, сгоревшие кузова гражданских автомобилей и уничтоженная бронетехника. Возле школы, которую, как потом выяснилось, украинские боевики превратили в опорную базу, полыхает газопровод. Одним словом, Волновахи больше нет. Город разрушен на 85, а то и больше, процентов. Его легче заново отстроить, чем восстанавливать оставшиеся «скелеты». И это дело рук «оборонявших» и бежавших боевиков ВФУ, которые выполнили лишь одно обещание - превратили Волноваху в руины.

Мы останавливаемся на пятачке двора, который со всех сторон окружают многоэтажки, в какой-то мере защищая его от возможных обстрелов. Хотя, глядя на состояние домов, понимаешь, что защита эта - весьма относительна: выбиты стёкла в окнах, повсюду зияют пробоины. Чуть позже мы увидим и полностью сгоревшие здания, все этажи которых покрыты копотью. Зато поражает нетронутая детская площадка, выкрашенная в цвета украинского флага. В целом, количество использованной на освобождённых территориях жёлтой и голубой краски впечатляет. Видимо, украинские власти видели в этом какой-то оберег. Вот только не помог он им уйти от справедливого возмездия, не поможет и впредь.

Нам разрешают покинуть машины, чтобы пообщаться с местными жителями. Сопровождающие просят далеко не разбредаться, но попробуй, удержи журналиста на месте! Всё же стараемся, по возможности, правило соблюдать: в городе ещё опасно. То и дело поблизости раздаётся громкая канонада тяжёлых орудий и «Градов». Сейчас оснований для беспокойства нет: работают наши.

«Мальчики, у меня там мама»

Мы направляемся к людям, которые стоят у подъездов рядом с входами в подвалы. Почти на всех дверях повязаны куски белой ткани - знак того, что здесь находятся мирные жители, многие и сами носят белые повязки. Это скорее знак освободителям, нацистов цвет повязок не волнует - они стреляют по всем, кто движется. Нам рассказывали, как стреляли по мирным жителям, как пытались взорвать их дома, привязав к подъезду связку гранат…

Теперь люди, которые, наконец, могут свободно выйти из подвалов, готовят еду на кострах - в городе нет ни газа, ни электроэнергии, ни отопления, зато есть проблемы с водой. Связь тоже отсутствует, и многие на камеру передают приветы близким, в надежде, что те увидят их по телевизору и будут знать, что они живы. Один мужчина даже передает привет Путину: «Владимир Владимирович, ты - молодец! Прижми этих бандеровских мразей до самого Львова. Они нам тут жизни не давали».

Местные жители рассказали, что украинские боевики взламывали квартиры, выгоняя людей на улицу, устраивали в жилых комнатах огневые точки, стреляли по соседним домам, школам, больницам, грабили магазины.

Из одного окна на первом этаже выглядывает бабушка с очень колоритной внешностью. Заметив, что мы её снимаем, она останавливает нас и кокетливо, совсем как в мирное время, поправляет платок.

«Мы сидим 16 дней в голоде и холоде, - рассказывает Ольга Дмитриевна, ей 86 лет. - Я из дома не выхожу, соседи приносят поесть. Украинские военные мне двери раскурочили, сорвали замок - заходи, кто хочет. Они, как собаки, выбегают из-за угла и стреляют. Они не понимают жизни, они - грабители и воры. Мы ждали только ДНР и надеемся на них. Мы были Донецкой области, это - наша область, и мы будем жить хорошо».

А у Надежды, живущей в том же доме, остались одни надежды: «Мы 16 дней сидели в подвале, боялись выйти. Всюду стреляли, гуманитарку никто не давал. Украинские военные предлагали уехать, но мы им не верили. Слышали, что уезжающие машины они разбили.

У нас позади дома три могилы. В одной из них похоронена моя мама. Она была лежачая, и мы не смогли её спустить в убежище, не было у нас сил. Надеялись, что обойдётся. Но в подъезд попал снаряд, говорят, фугасный. Всё загорелось мгновенно, и она угорела. А нас нацики сутки не выпускали из подвала, ходили, стреляли.

Когда наконец ДНРовцы подошли, я говорю: "Мальчики, у меня там мама". Они предложили спустить её в подвал, побежали в квартиру, она была тёплая. Мы обрадовались было, что она жива… Оказалось, стены и пол квартиры были горячими после пожара, потому и тело было тёплым. Хоронили под пулями. Мы потом перезахороним её, как положено, но пока вот так.

Тут ещё похоронен человек, погибший в тот день, что и моя мама. В другой могиле женщина, она в магазин пошла и попала под обстрел».

Я смотрю на могилку, которая выглядит детской, и понимаю, что, очевидно, от женщины мало что осталось. И вспоминаю, как Артем Козел, работник ритуальной службы в Донецке, рассказывал, что в 2014 г. они хоронили жителей одного из подъездов многоэтажного дома в одном гробу: от 18 человек смогли собрать 12 кг останков. На глаза наворачиваются слезы от осознания того ужаса, который пережили здесь люди.

Танки не защищали жилые дома, а прикрывались ими

Ко мне подходит военный Народной милиции ДНР, на вид лет сорока - пятидесяти, вероятно, ополченец первой волны. Он не назвал даже своего позывного, отказался фотографироваться, и так и останется в моей личной истории войны в Донбассе безымянным, безликим героем. Сказал только: «Мы тут мост в Волновахе брали. Эти (украинцы) вгрызались в него зубами. Парни наши полегли. Но мы всё-таки их выкурили. Я сам местный, долго этого ждал. Мы их гнать будем до самого Львова. Я не для интервью. Мне просто нужно было с кем-то поделиться. Можно я тебя обниму?»

Мы обнимаемся, и я бегу дальше: коллеги говорят, что там стоит сгоревший украинский танк. Выглядит он впечатляюще, особенно, когда обойдя его, я обнаруживаю, что стоит он на фоне торца дома с нарисованным гигантским гербом Украины.

В соседнем доме возле входа в подвал стоят жители, и один из них - имени он не назвал - рассказал нам о том, как танк расстреливал жилые дома: «Пацаны, огромное вам спасибо. Молодцы ребята, дай Бог вам здоровья. Этот украинский танк стрелял в дома за церковью: выедет, выстрелит и спрячется за дом, чтобы перезарядиться.

Я живу в этом подъезде на четвёртом этаже. У меня парализованный отец, он вообще не может шевелиться после перенесённого инсульта. Когда началась стрельба, прилёты, мы с мамой не успели спуститься вниз и присели в тамбуре между квартирами, а снаряд из этого танка влетел в стену дома. Всё взорвалось, мама начала плакать. Я к отцу заглянул, спросил: «Папа, ты живой?», - он что-то промычал. Мы с мамой спустились в подвал, а потом соседи помогли перенести отца на покрывалах.

Вот ту церковь построил какой-то луцкий бандеровец. Этот человек якобы был поп. Но он ходил вооружённый пистолетом, и все украинские военные ездили к нему. Не помню точно, как его звали. Кажется, отец Михаил. Он призывал у себя в Фейсбуке простых жителей вступать в местную тероборону и кидать с балконов зажигательные смеси в солдат ДНР, а сам первым отсюда сбежал».

После всего того, что мы только что увидели и услышали, хочется сказать вслед за героем Леонида Быкова из Фильма «В бой идут одни старики»: «Развалинами Рейхстага удовлетворён». Хотя, Волноваха - это ещё далеко не рейхстаг, и последний бой всё ещё впереди. Но по крайней мере, этот танк уже ни по кому не сможет выстрелить.

Как не сможет и терроризировать мирных людей тот украинский танкист, чей труп лежит на обочине перед разбитым до основания и сожжённым многоквартирным домом, - наша следующая остановка в Волновахе, куда мы переезжаем. Глядя на него, я не испытываю злорадства, только молчаливое осознание, что военного преступника постигла заслуженная кара.

Трофеи

Вдоль домов ходит военный патруль, заходит в подъезды. Издалека мы видим, как какого-то мужчину выводят под руки: то ли раненного мирного жителя, то ли спрятавшегося украинского военного. Напротив стоит ещё один украинский танк, захваченный бойцами Народной милиции ДНР в качестве трофея. Он на ходу. Совсем скоро на нём появится нарисованная белой краской буква «Z», и танк отправится бить украинских фашистов.

Прямо на наших глазах на площадку между домами выруливает другой украинский танк - тоже трофейный. Один боец ДНР корректирует его движение с земли, второй - сидя на броне. Танк паркуется неподалёку от предыдущего. Боец спрыгивает на землю и называет свой позывной - «Остап». Следом из нижнего люка показывается голова танкиста. В защитных очках, шлеме и в свисающей вокруг него маскировочной сетке он напоминает лешего. «Леший» представляется Пашей. Мы поздравляем бойцов с трофеем и интересуемся, как они его захватили. «Да вот, стоял подбитый. Проверили, на ходу. Значит, теперь тоже будет воевать на нашей стороне. Правда, тело одного из бывших «владельцев» пришлось извлечь. Ничего, главное - танк ещё послужит».

В танке обнаруживается ещё один трофей - карта Украины. Военные принимаются её изучать, видимо, прикидывая кратчайший путь на Киев или даже на Львов. А нам пора возвращаться в Донецк. Время позднее. Народная милиция ДНР прикрывает приезд прессы в только что освобождённую Волноваху мощной огневой поддержкой из тяжёлой артиллерии и «Градами». Но когда канонада прекратится, недобитые боевики ВФУ из ещё удерживаемых ими населённых пунктов могут начать под прикрытием темноты обстрел города. Бить будут по гражданским, по военным у них силёнок не хватит.