Укротители «Кентавра»

Начало суперпроект берёт на рубеже шестидесятых - семидесятых, когда у командующего Воздушно-десантными войсками генерала армии Василия Маргелова вызрела, на первый взгляд, нереальная мысль десантировать людей прямо в технике - в боевых машинах десанта. Тем самым достигался существенный выигрыш во времени и повышалась мобильность подразделений. Но как её осуществить? Нужно искать союзников, единомышленников, искать людей, которые решились бы на риск, на поступок.

Три товарища

Майор Леонид Зуев, преподаватель Рязанского училища ВДВ, узнав, что в штабе войск прорабатывается вопрос о совместном десантировании техники и людей, воспринял идею как задачу ближайшего дня. С расчётами в руках он доказывал, как расширятся возможности десантников, если слетать с неба на голову противнику прямо в боевых машинах. И даже проводил с курсантами небольшие эксперименты. Однако командование училища осталось недовольно самодеятельностью преподавателя. Чертыхался и Маргелов: без методик переломает людей, да и только… Однако со временем командующий вспомнил о преподавателе-экспериментаторе и распорядился прикомандировать его к штабу ВДВ: мол, такие нам скоро будут нужны.

А вот путь в штаб ВДВ майора Леонида Щербакова, конкретнее - в научно-технический комитет, был несколько иным. В 1968 году, после окончания академии, его назначают инженером-испытателем в НИИ и поручают доводку новой тогда боевой машины десанта БМД-1. Полигонные испытания проходят своей чередой, но Щербакова тяготит одно обстоятельство - он никогда не прыгал с парашютом. Офицер обращается к командиру каунасской 7-й дивизии ВДВ, где испытывалась новая техника, с просьбой разрешить совершить прыжок вслед за машиной. Дескать, БМД он знает до винтика, однако не имеет возможности понаблюдать за ней во время спуска. И однажды, когда командующий ВДВ прибыл в Каунас, комдив рассказал ему о просьбе Щербакова. Маргелов не только разрешил офицеру выполнить такие прыжки, но и взял его на заметку, как болеющего за дело офицера.

И вот прыжки. Щербаков покидает борт самолёта вслед за БМД. Сам прыжок прошёл, что называется, штатно, а вот приземление... У Леонида хрустнула кость левой ноги, перелом в двух местах. Но вопрос был решён, и после выздоровления танкист Щербаков тоже оказался в научно-техническом комитете ВДВ - за смелость и тягу к экспериментам.

Там к тому времени уже проходил службу и младший из пяти сыновей командующего ВДВ Александр. Он окончил Московский авиационный институт, работал в Центральном конструкторском бюро, которое занималось созданием космических аппаратов. Но на каком-то этапе почувствовал, что биография «лунников» завершается, и обратился к отцу, который перевёл его офицером в научно-технический комитет ВДВ. С пояснением: «Согласен, что в КБ сидеть не дело, настоящие мужики в Воздушно-десантных должны служить. Обещаю, что скучно тебе не будет».

Так и вышло. Александр служил в Москве, а каждый год 6-8 месяцев приходились на командировки, на испытание парашютных систем. Это называлось протекцией по-маргеловски.

Словом, в начале 1970-х в научно-техническом комитете ВДВ собрались люди, которых совсем не прельщала кабинетная работа.

Надёжность систем - 0,98

Опыт сброса БМД на многокупольных парашютных системах и специальных платформах к концу 1972 года был накоплен уже достаточно большой. При этом системы имели достаточно высокую надёжность, подтверждённую большим количеством десантирований - 0,98. Однако были и проблемы. И главная из них состояла в том, что покинув самолёт, десантники порой рассеивались на расстояние до пяти километров от своих БМД и подолгу искали их. Как участник пяти войн, генерал армии Василий Маргелов прекрасно понимал, что при значительном разбросе десантников и техники боевая задача может оказаться невыполнимой - противник уничтожит большую часть десанта сразу после приземления. И закипела работа над проектом.

В научно-техническом комитете ВДВ приступили к созданию комплекса «парашютная система - боевая машина - человек», получивший кодовое обозначение «Кентавр» (механик-водитель машины на марше высовывался из люка по пояс - отсюда аналогия). И уже в начале 1972-го начались испытания. Как всегда, первопроходцами оказались собаки, которые нормально перенесли перегрузки. Но теперь «Кентавр» предстояло оседлать людям.

Старший лейтенант Александр Маргелов написал рапорт первым, едва командующий объявил в войсках набор добровольцев на участие в программе «Кентавр». Вторым решился Леонид Зуев. Однако идея долгое время оставалась нереализованной: не было разрешения свыше. Несколько раз генерал Маргелов, заручившись поддержкой НГШ, ставил вопрос перед министром обороны СССР маршалом Андреем Гречко. Однако тот был непреклонен, поскольку средств спасения на случай отказа многокупольной системы в БМД не было.

Так как же всё-таки удалось переломить неуступчивость министра? Рассказывают, что однажды генерал Маргелов привёл свой самый крутой, как сегодня принято говорить, аргумент - сказал министру, что первым испытателем «Кентавра» будет его сын. И это всё решило.

В середине декабря 1972 года Леонид Зуев, Александр Маргелов и пятеро дублёров (курсанты Рязанского училища и спортсмены Центрального спортивного парашютного клуба ВДВ) под руководством заместителя командующего по воздушно-десантной службе генерал-лейтенанта Ивана Лисова на специальном тренажёре прошли заключительную подготовку к десантированию внутри боевой машины.

После праздников

Отгремели новогодние праздники, и 5 января 1973 года Ан-12Б поднял на своём борту в воздух БМД с экипажем. На месте механика-водителя сидел командир экипажа подполковник Леонид Зуев, на месте наводчика-оператора - старший лейтенант Александр Маргелов.

Александр Маргелов вспоминал:

«Машина плавно перевалилась через обрез грузолюка - до земли 800 метров. Как гигантский маятник с центром качания вокруг вытяжного парашюта, наш «утюг» сначала завалился на 135 градусов от горизонтали, затем стал раскачиваться с постепенно уменьшающейся амплитудой. Раскрылись тормозные, а затем и основные парашюты. Перевернувшись в первый момент вниз головой, мы несколько секунд испытывали состояние, близкое к невесомости. В воздух поднялся невесть откуда взявшийся в машине хлам... В следующий момент всё гулко ухнуло на пол и потом ещё некоторое время там перекатывалось, пока машина «изображала» из себя маятник.

Отказала радиосвязь. Пришлось ориентироваться по показаниям приборов - высотомер после раскрытия многокупольной системы равномерно приближал к земле, а вариометр застыл на скорости снижения около 6 м/с, да по личным ощущениям. «Второй», я - «Первый», - услышал голос командира, - прими позу изготовки, сейчас будет земля!». «Первый», я - «Второй», понял принять позу изготовки». И тут последовал резкий, перекатывающий удар. Наши головы мгновенно «выбили морзянку» из заголовников, и всё замерло. Неожиданная тишина навалилась на нас, ощущение, будто мы одни в мире. Но это продолжалось лишь мгновение. Не сговариваясь, стали освобождаться от привязных систем. Освободив машину от парашютной системы и платформы, быстро заняли свои места внутри: Леонид - за рычагами, я - в башне. Пока он заводил двигатель, я выискивал, поворачивая башню, цели для обстрела. Есть! И сразу, с началом движения, бухнуло орудие «Гром» - конечно же, эта была имитация, и последующая стрельба из пулемета велась холостыми, но в первом эксперименте это было не главное...»

Главным было другое. Эксперимент удался в целом, он подтвердил идею командующего, и теперь десантники сразу после приземления могли вступать в бой. Вслед за Леонидом Зуевым и Александром Маргеловым, первыми в мире совершившими уникальное десантирование, пошли другие «надёжные, проверенные десантники». Сотни солдат, сержантов, офицеров ВДВ повторили позже бросок «Кентавра». Причём все десантирования прошли успешно.

На очереди «Реактавр»

Теперь предстояла ещё более сложная задача - освоить десантирование части экипажа внутри БМД-1 на парашютно-реактивной системе (ПРС) без платформы. В системе «Реактавр» («Реактивный кентавр») вместо нескольких парашютов применили один - более экономичный и лёгкий (купол площадью 540 квадратных метров). Причём система монтировалась и перевозилась непосредственно на БМД - в отличие от многокупольной, присоединявшейся к машине на аэродроме перед вылетом, - и весила около тонны. «Реактавр» спускался из самолёта со скоростью вчетверо большей, нежели «Кентавр»(до 25 м/с), а в момент приземления скорость вертикального снижения гасилась до нуля за счёт тяги реактивных двигателей.

Параллельно проходил испытания комплекс совместного десантирования (КСД). Два человека приземлялись в БМД, а четыре рядом - в специальной кабине, смонтированной на платформе. «Меня вызвал отец, - вспоминал Александр Маргелов, - и сказал, что нужно прыгнуть на КСД. Я в ответ: «Готовлюсь по программе «Реактавр», зачем мне КСД?» «Для тренировки», - обрубил разговор отец и поручил мне возглавить экипаж».

Офицеры НТК выехали в Рязань, в полк, которым командовал Владислав Ачалов (впоследствии командующий ВДВ), и испытание КСД состоялось. Капитан Александр Маргелов с майором Александром Петриченко и двумя сержантами десантировался в кабине, на платформе, а майор Леонид Щербаков с одним десантником - в БМД-1. Во время снижения КСД майор Александр Петриченко в соответствии с заданием совершил экспериментальный прыжок со снижающейся системы - единственный в мировой истории.

Словом, подготовка к испытаниям «Реактавра» шла напряжённейшая. Людей волновала надёжность парашютной реактивной системы. Расчётная равнялась 0,95, то есть на сто применений пять отказов. Всего же провели 47 испытаний, и результаты считали обнадеживающими: система хотя и сложная, но гораздо легче (на целую тонну) и совершенней парашютно-платформенных средств.

Желающих «полетать» на БМД было немного (при последнем десантировании разбился любимец десантников пёс «Буран»), но они были. Как уже говорилось, командующий доверил возглавить экипаж своему сыну - майору Александру Маргелову, роль механика-водителя поручили подполковнику Леониду Щербакову. Опять первыми были офицеры научно-технического комитета ВДВ.

Прыжок состоялся 23 января 1976 года на парашютодроме 76-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Специально выбрали сугробное место, чтобы приземление было помягче. Однако испытателям не повезло - БМД плюхнулась в самый центр укатанной ледяной дороги… Тем не менее машина тут же «опомнилась» и помчалась по трассе - экипаж вышел на огневой рубеж и превосходно отстрелялся. Это было первое в мире десантирование боевой техники вместе с экипажем из самолёта с использованием парашютной реактивной системы.

«Реактавр» приняли на вооружение. А в августе 1996-го Александру Маргелову и Леониду Щербакову за проявленные мужество и героизм было присвоено звание Героя Российской Федерации.

Десантные судьбы

Как сложилась судьба испытателей? Александр Маргелов экстерном окончил десантное училище, факультет руководящего инженерного состава Военной академии бронетанковых войск. В 1980 году по заключению врачей был отстранён от прыжков, продолжительное время работал в системе военно-технического сотрудничества. Леонид Щербаков после окончания Военной академии Генштаба служил на Северном Кавказе, в Группе советских войск в Германии, в Главной инспекции Министерства обороны СССР, генерал-лейтенантом ушёл в запас. Своя биография у Леонида Зуева. После «Кентавра» он служил заместителем командира полка, а затем заместителем командира известной на весь мир тульской 106-й воздушно-десантной дивизии по парашютно-десантной подготовке. С этой должности ушёл в запас, но бывал частым гостем у десантников. Беседы он обычно начинал с истории герба дивизии, на котором изображён кентавр.

Кстати, повторить проект «Кентавр», если верить западной печати, пытались французы, посадившие, на всякий случай, в боевую машину человека, приговоренного к смертной казни. Попытка, к слову, единственная зарубежная, не удалась - человек погиб.

У русских всё получилось. Программы «Кентавр» и «Реактавр» - это одни из самых ярких страниц в истории российских Вооруженных сил, отразившие мужество десантников, героизм испытателей, высочайший интеллект создателей техники, непревзойдённые новейшие российские технологии. И конечно же, это вулканирующая энергия Василия Маргелова - основателя и создателя современных Воздушно-десантных войск. Всю свою жизнь он не боялся брать ответственность на себя, а главное - верил в людей. Верил в тех, кого сам учил и воспитывал, в первую очередь - личным примером.

Некоторые обвиняют его в отсутствии отцовских качеств. Всё не так просто. Командующий, как свидетельствует его порученец, когда седлали «Кентавра», держал в кармане шинели заряженный одним патроном пистолет. На случай неудачи. Гибель сына он себе не простил бы.