Сталкеры «серой зоны»

11 апреля

Три недели без отдыха, а до этого три года без отпуска. Ну с отпуском боюсь уже планировать, каждый раз проблемы здоровья у родителей. То инфаркт, то инсульт, то операция, то реанимация. Тут ныть - дело пустое, здоровье родных важнее. Но три недели умотали. Вроде ничего особенного: поиски ещё одной коробки тушёнки, упаковка гречки, фасовка по пакетам купленного, дабы каждому быстро в руки при раздаче в Марике, попытка подшаманить бус, чтобы в дороге кусок ходовой не отвалился, поиск запчастей в Луганске, которых сейчас нет. «Продаваны» или мобилизованы, или прячутся от мобилизации. Да и сами поездки в «серую зону» никто не отменял. Мечтали с Леной отключить связь, поваляться всласть в кровати весь день. Мечты сбываются, но... утром в субботу встал с дикой болью в горле и жжением в носу. На сегодня перешло в бронхи. Жру витамины, пью всё, что льётся из неспиртного, жру кверцитин и цинк. Прорвёмся. )))

Вчера поздно вечером пришло сразу два сообщения из Первомайска. Прилёты по улицам, где наши бабушки… Одной осколок пробил окно и приварился к резиновому сапогу, соседний дом разваляло. Возле дома Веры прилетело в хозпостройки, посекло стены, вынесло стёкла. Ещё две улицы, где наши бабушки, очень жёстко обстреляли. Много выбитых окон. Все живы, это самое главное.

12 апреля

Охота на продукты продолжается. Утром позвонили ребята с оптовой базы. Переживают за Мариуполь. Привезли сахар, гречку, рис, тушёнку по вкусной цене. Сразу рванули туда, выгребли всё то немногое, что туда завезли. Потом днём по подопечным по городу. Вовка днём паковал продуктовые наборы в пакеты, а пакеты в картонные коробки, которые подмотали на халяву на том же оптовом складе. Но коробок катастрофически не хватает. Узнавали, сколько стоит на местной фабрике наделать коробки - 44 рубля. Жаба давит. На 10 тонн проднаборов - 44 000 рэ на коробки. Данунах… Побираемся по городу. Вечером его сменили Лена и Вера (забрали с Первомайска к себе, по её улице приходы ложатся уже который день).

Чую, фасовка будет всем сниться. Спины уже отваливаются. Пакуем, подвозим новые продукты, но не распакованных ящиков меньше не становится... С одной стороны, это хорошо, с другой, ребята с ног валятся. А домашние дела никто не отменял.

18 апреля

Мариуполь. Раздаём помощь в районе, куда помощь ещё не привозили. Люди тихо говорят, молча стоят. И в этом есть какое-то обречённое смирение. Благодарят. Тихим голосом, односложно. Каждый второй касается при этом моей руки. Видно, что это касание очень важно для исстрадавшихся людей. Как почувствовать себя живым… Получив свой пакет с помощью, тихо отходят. Сгорбленные плечи, опущенная голова, обречённость. Даже у молодых. Резким контрастом смотрелась одна женщина. С измождённым лицом, пытающаяся держать осанку, но надевшая на себя праздничное, подкрашенная и с дешёвой бижутерией. Видно, что назло всей боли, смерти и безнадёги, проникающей в каждую клеточку, назло всему старается быть живой...

Нет никакой игры, никто не «исполняет», никто не пытается поиграть на чувствах, разжалобить. Достоинство и смирение. Люди с закопчёнными руками и лицами. В одежде, пропитанной цементной пылью. С такими лицами, что икону с каждого пиши...

Дуня, Лена, Рубен раздавали продуктовые наборы. Я раздавал лекарства. Каждый второй просит от боли в суставах. Пережили морозы в домах без стёкол и отопления. Подкосило многих. Антибиотики от простуды, женщины шёпотом просили что-нибудь от цистита. Многие от щитовидки (а вот их и в Луганске нет), просили от давления практически все. Жаропонижающее. Сердечное. И почти каждый: «Валерианочки или что-нибудь седативное, сил терпеть уже нет, родненькие...»

Многие не уходили, молча стояли в сторонке, а когда мы всё раздали, тихо подходили, опять дотрагивались до руки и глядя в глаза, говорили... Кто опять «спасибо». А кто о том, чему были свидетелями. И эти разговоры тихо сдирали кожу. Истории страшные.

О том, как азовский снайпер (боевик террористической организации, запрещённой в РФ) развлекался тем, что зажигательными стрелял по квартирам, а они бегали и тушили. Когда тушили одну квартиру, он «поджигал» другую. В итоге так и сжёг несколько домов...

Как мужчине выстрелили в голову за то, что он не так попросил сигарету у «воéнов света». О том, как снайпер прострелил головы двум старушкам, которые вышли с баклажками во двор в поисках воды. Каждый человек рассказывал что-то такое... тихим обыденным голосом, почти без эмоций. Как исповедовались. Наверное, здесь должен быть эпилог. Его нет. Есть огромная дыра в груди. И беспомощность что-то изменить.

11 мая

Боец. Попасная, мина пришла в трёх метрах. Повезло, что стоял боком. Каска на части, броник и рука, хоть и приняли на себя основное, но не всё. Мелочью нашинковало. Руку собирали из осколков, но спасли, респект хирургам. Один собирал кости, другой шил сосуды. Нужна была помощь, каждый день докупать мелочовку и лекарства на день, которых нет по гуманитарной помощи, платные анализы и т.п. Привезли денег.

«Здесь живут» - таких надписей в 14-м не было. Но они появились потом, позже. Это десятки, сотни людей, которые остались в «серых зонах» и не захотели уехать. Они остались жить, а не просто присутствовать. И не важно по какой причине - это их полное право остаться у себя дома.

В одном из домов Сокологоровки - посёлка под Первомайском, живёт всего два человека. Валентина Матвеевна с ревматоидным артритом, у кого нет родственников, мужей и детей. Так бывает. Она передвигается с ходунками и ей не к кому поехать, но здесь у неё любимая кошка, любимый двор, где в тени лип можно посидеть и послушать пение птиц. А ещё её соседка с семьёй, которая не смогла уехать из-за Валентины Матвеевны, потому что той нужна помощь. «Как её оставить?». И так по «серым зонам» живёт немало одиноких людей. Кому некуда поехать, и они остались на своей родной земле.

И хочется сказать им всем - держитесь, родные наши. А мы поможем. Если не мы, то кто?

13 мая

Наверное, это была эмоционально самая тяжёлая поездка в Первомайск и «серые зоны». Первые трое, к кому приехали. Сразу три пробитые навылет дыры…

Тамара Ивановна 1934 г.р. из Сокологоровки. Не выглядела на свои годы. Жизнерадостная и хозяйственная. Жила одна на всей улице. Все, кто мог, давно уехали из-за обстрелов.

Приехали... Дом цел, стёкла не все, но это сейчас у многих в Первомайске. Собака на цепи, вода в миске а дома никого. Ну раз вода есть, значит, есть кому наливать, может в магазин пешком за пять километров отправилась? Решили заехать позже.

Повернули к сёстрам Любови Моисеевне и Александре Моисеевне… Оказалось, что одной уже нет. К ним во двор прилетело из крупного калибра. Так, что Любовь Моисеевна от испуга упала с кровати. Перелом шейки бедра. Забрала скорая, наложили гипс, пошла на поправку. А потом просто не проснулась...

Александра Моисеевна, маленькая, сухонькая, с детским наивным взглядом в самую душу - будто пытается найти в моих глазах ответы на все вопросы, на которые ни у кого нет ответов.

Спросили о Тамаре Ивановне, с которой они дружили.

- А Тома умерла…

- Как???

- Я с ней по телефону разговаривала. Она в огороде была, вдруг в трубке что-то затрещало и потом далёкий голос Томы: «Ноги, ноги…»

Рядом с Тамарой Ивановной прилетело. Ноги покромсало осколками. Пока ехала скорая (респект им, кстати, под обстрелами), то потеряла много крови. В больнице отняли ногу. Вторую удалось спасти. Но после операции Тамара Ивановна умерла. Похоже, тромб оторвался…

Сидим оглушённые. Александра Моисеевна в который раз предлагает чаю, видно, что ей очень одиноко и хочется, чтобы мы остались подольше. А ехать нужно. У нас в плане 15 стариков сегодня. Лекарства, продукты… Выходим из дома на ватных ногах.

Третий наш «большой ребёнок» Александр Николаевич, 1951-го года рождения. Взрослый только по паспорту. А так… Всегда радостный мальчик лет девяти, солнечным светом излучающий улыбку. Вся его семья сегодня - кот и собака. Мама и брат, которые заботились о нём, умерли после начала войнухи...

Саша, увидев нас, тянет ко мне руки, пытаясь спрятаться в объятиях, и тут его губы начинают дрожать:

- Мамочка, как я устал, мне страшно, они стреляют всё время!

Стоим обнявшись с минуту, глажу его по голове, пытаясь в объятиях утопить дрожь и всхлипы… Через минуту Саша уже прежний. Улыбается:

- Мне не страшно! Всё будет хорошо. Ведь правда?

- Правда, Саш, будет лучше...

Механически раскладываем продукты, Лена отворачивается, чтобы не было видно слез…

4 июня

Возили много лекарств от всего, памперсы взрослым и молоко, печенье с конфетами детям в Рубежное. Но пост не об этом. Всё роздано, стоим напротив супермаркета, от которого остались только стены и крыша, внутри всё выгорело. Страшно хотим жрать. Из-за двора выходит бабушка. В длинной, чёрной юбке до земли, худющая, с палкой, и её неотступно сопровождают три собаки.

- Продаёте что-то, сынки?  

- Нет, бесплатно. Помощь! (у нас в бусе всегда несколько продуктовых наборов именно для таких вот встреч).

- Не надо мне бесплатно! - уже тихим голосом. И своим четвероногим друзьям: - Пойдёмте, детки. 

Бегу за бабушкой, говорю, что это нормально, когда помогают тем, кто в беде.

- Бесплатно? Я никогда нищей не была!  

Стараюсь что-то объяснить, пытаюсь как-то переключить её от этого «Я не нищая…», и - ничего. Как камень лицо. Видно, что женщина погорелица и живёт в своём сгоревшем доме назло судьбе, вся в копоти и саже. И она, потерявшая всё, с дырой внутри, закопчённая, но выше всей этой чёртовой войны… «Пойдёмте, детки».

18 июня

Один коптер гарантированно спасает не одну жизнь ребят с «передка». Знаете, как вскрываются огневые точки? От 4 до 10 человек делают вылазку к укровской первой линии. По ним стреляют, наблюдатели фиксируют огневые точки, их пытаются подавить и группа опять идёт на огневой контакт. «Двухсотые» и «Трёхсотые» при такой разведке боем совсем не редкость. Конечно, коптер не заменит разведку боем на 100%. Но поможет в разы снизить потери. Каждый коптер - это не одна спасённая жизнь наших парней. И это ни разу не патетика. Вот передали на «передок» птичку. Хорошие люди помогли взломать софт, теперь там и сила сигнала, и частоты, закрытые ранее, и разблокированы бесполётные зоны.

В этом подразделении ранее служил боец со своим коптером, потом его перебросили в другое подразделение. И сразу потери, которых можно бы было избежать. По-хорошему, коптеры, тепловизоры, рации с шифрованием нужно завозить пачками. Настолько это всё востребовано и повышает эффективность боя и бережёт личный состав…

Вчера был один из обычных дней. Первомайск и «серые зоны». Успели объехать 16 стариков и завезли двоим лежачим беженцам из Попасной памперсы. Их расселили в общежитии. В серых в округе под каждым кустом тяжёлое стоит. Там людей в округе практически не осталось. Все давно уехали. Многие ещё в 14-м. Фигачат так, что трусы раздуваются. Так ещё и прилетает к ним регулярно. В центре спецоперации живут. Им памятник при жизни. Как выдерживают, как держатся - не представляю.

Например, Александра Григорьевна - одна на две улицы. Никого рядом больше нет. Прилетает рядом с ней постоянно, люди поуезжали оттуда давно. А ей некуда и не к кому. Подружка её погибла от разрыва снаряда в огороде, общаться вообще не с кем. С котом разговаривает. 

Так и живут. Как они всё это выдерживают?..

29 июня

Поездка в Рубежное, раздача лекарств. Планировали заехать и в Северодонецк заодно. С вечера загрузили буса лекарствами и выехали пораньше, чтоб не по жаре.  

Навигатор показывает какой-то объезд. Вроде короче. Через полчаса езды в неизвестности накрывает какое-то дежавю, что сейчас выедем в тыл к нацикам прямо на их позиции. Ну не может «короткая» дорога быть столь безлюдной. И тут как вишенка на торте - закипает движок.

Оказалось, заклинил клапан сброса давления в крышке расширительного бачка. На 2-3 скорости-то едем, в основном… Открыв капот, увидел, что два патрубка как из распылителя, источают тонкие струи антифриза. Возим с собой воду постоянно. Залил 6 литров аж!.. Пробку открутил и заткнул горловину махровым полотенцем. Вроде не кипит, из патрубков не выдавливает. Решили ехать дальше...

Едем через всё Рубежное, потом через пригороды, вокруг валом техники и разрушения как в Мариуполе. Район завода «Заря». Техники раскуроченной больше, вокруг неё по бывшим газонам пасутся одичалые коровы. Опять какой-то анреал… Пробираемся через провода от упавших высоковольтных линий, объезжаем воронки метра по три в глубину (интересно, чем это так?), объезжаем раскуроченную технику и… уже на подъезде к Северодонецку, упираемся в нагромождение каких-то поваленных деревьев, растяжку с надписью на картонке «Заминировано, проезда нет». А впереди взорванный мост.

Вернулись в Рубежное. Заехали в какой-то квартал, где много многоэтажек и людей. Стали, открыли двери. В бусе - пекло. Люди подходят, мы роемся и раскладываем коробки. Пот в три ручья, и тут как ангел с неба:

- Ребята, я провизор-фармацевт, вам помощь нужна?

- Да!!!....

Хрупкая женщина лет до 50... Не разгибаясь в железном раскалённом на солнце грузовом отсеке почти шесть часов, Яна тащила 80% работы. Она консультировала, что от чего нужно, какими лекарствами можно заменить медикаменты украинского производства, подбирала наиболее совместимые аналоги… Господи! Пусть у этой золотой женщины всё будет хорошо!..

Уехали только когда закончилась очередь. А люди там без света, воды, газа и почти без связи... Периодами прилетает. Во дворе - три креста на могилах. Хоронили прямо у домов…

7 июля

Съездили в Северодонецк. С вечера загрузили бус медикаментами и с утра рванули сначала в Рубежное за нашим ангелом Яной. Она провизор и фармацевт с большим стажем и опытом. Сама (!) вызвалась помогать. И нужно сказать, что её помощь неоценима. Это именно тот человек, без которого мы реально зашивались, так как столь специфических и всеобъемлющих знаний не было ни у кого.

Город с первого взгляда практически пустой. Остановили велосипедиста, спросили, где больше всего людей. Посоветовал в центр. Туда и поехали. Людей реально мало. Как потом рассказали, это третий день как обстрелы прекратились. Гнетущая тишина в городе. Связи нет. Неизвестность. Люди, словно оглушённые. Робкие взгляды как в самую душу, наивные и с огромной надеждой, что в тебе они увидят того, кто всё объяснит, всё расставит на свои места, всё наладит и прежний мир из разбитых кусочков снова станет целым.

А дальше пошла рутина. Девчонки в мыле на 36-градусной жаре пашут, что отлаженный конвейер. Одна расспрашивает, вторая в этот момент выдёргивает названные лекарства из кучи ящиков, валящихся на голову коробок, третья передаёт. Любо-дорого глядеть.

В очереди тихо. Люди не толкаются, не спорят. Тихо говорят, тихие взгляды. Люди без кожи. Которые понимают, что и рядом стоят люди, и они тоже без кожи. Берегут, чтобы не сделать больно стоящему рядом, даже косым взглядом…

И практически КАЖДЫЙ, опять же тихо, сказав спасибо девочкам, подходит и к нам и так же тихо, искренне благодарит. И опять этот взгляд. Взгляд, который проникает в самую душу. Хоть икону пиши. Господи!.. Сколько таких взглядов было и сколько ещё будет!..

Уставшие, но со светом внутри упаковались, и тронулись в обратный путь, по пути пофотографировав разрушения в городе. Опять по пыльным буеракам, отвезли домой Яну. В 23:00 были уже дома. Душ, тарелка борща и заснул на подходе к кровати…

8 июля

Ездили сегодня по недавно освобождённым посёлкам. В некоторые ещё никто, кроме военных, не заезжал. Здесь ролик, как возвращались обратно. Впереди большая колонна. Ребята возвращались с боевых. Уставшие, чумазые, молодюсеньких много. Специально возим конфеты и сигареты. Собственно на видео процесс поддержки парней. Улыбааались... )))

11 июля

Необычная поездка. Золотое освободили. По сути «Золотое» - это несколько посёлков, половина которых была на нашей стороне, половина - на украинской. Досталось им по полной. По сути, они не просто были на линии фронта, они и были настоящей линией фронта. Именно тут война не прекращалась и не затихала ни на день все восемь лет. 

В некоторых посёлках мы были первыми, кто привёз помощь. До нас только наши бойцы как освободили делились своими пайками с людьми. Вы бы слышали, с каким теплом и благодарностью отзывались о них. «Мы ТАК долго ждали!» - восклицает женщина, только увидев нас. Сидела у подъезда, не могла даже подойти за лекарством. Ноги отекли как тумбы.

В другом посёлке запомнились три подружки. Получив лекарство, не спешили уходить, потом подошли и начали наперебой благодарить, взахлёб вспоминая, как их освободили. Такую радость и сияние глаз не подделать. Рассказывали, как восемь лет прятались от «защитников» в своих дворах, не показывая нос. И как выбегали навстречу каждой машине, когда догадались, что пришли наши…

16 июля

Екатериновка - именно тот населённый пункт, который восемь лет был не «рядом с линией фронта», а практически самой линией фронта. И вот знаете, что показательно. Всё это время люди прятались за забором, стараясь не выходить на улицу. Они боялись украинских военных. А когда зашли русские, выбегали как дети к каждой проезжающей военной машине, обнимали пацанов, махали руками, приветствуя. Посмотрите с какой радостью и любовью они говорят о русских. Искренне и всем сердцем. Счастливы как дети. Наконец-то. Их. Освободили. Наши пришли.

18 июля

За восемь лет всякого повидал. И такое, что представив - волосы дыбом. Думал, уже ничего не может потрясти. Ан нет…

Между обстрелами Даша и её мама рванули, как им казалось, в более безопасное место. Бежали короткими перебежками, и вдруг прямо под ногами рванула градина. Маму - в клочья. Дашу подкинуло и швырнуло за несколько метров. По грудь нашинковало осколками.

Очевидец, молодой мальчик, волоком дотянул Дашу до скорой. Но врачи клятву Гиппократа променяли ещё в третьем классе за линейку:

- Её сразу в морг везите. Здесь несовместимо с жизнью.

- Как?!! - мальчик заорал: - Она же ещё живая!..

- Пока живая… Ну, ладно. Давай её сюда.

Даше отпилили раскромсанную ногу, отвезли в комнату, где уже несколько дней без холодильников лежали убитые. Накрыли простынёй и бросили умирать. Там она и очнулась. В луже собственной крови из её же ноги и от трупного запаха вокруг.

Но Даше повезло… Девочка-лаборантка тайком от врачей ставила ей какие-то уколы. А муж сестры оказался человеком с большой буквы. Когда их квартиры разбило в хлам, и чудом осталась цела «восьмёрка», он бросил туда старый матрас, забрал жену с двумя детьми и рванул за Дашей. Вынес её на руках, попав два раза под обстрел. Когда привёз в Старобельскую больницу, там все онемели.

- Выйдите все отсюда! - хриплым, внезапно севшим голосом произнёс один врач. И за Дашу стали бороться. Девушка цеплялась за жизнь, хотя должна была умереть уже сто раз. В Старобельске ей сделали две операции, застабилизировали и отправили в Луганск резать дальше… Почитайте диагнозы. От прочтения - волосы дыбом. Как она всё это пережила и не сломалась? Не ожесточилась. Тихая, скромная, переживающая за других более, чем за себя. Искромсанная душой и сердцем. А ещё она мечтает. Мечтает о протезе и о работе. И о том, чтобы скорее пришёл мир.

Даша. Живи...

21 июля

Ездили в Боровское, что рядом с Северодонецком и ближе к фронту. С начала марта ВСУ настойчиво пытались склонять население к эвакуации на Украину. После отказа начали прессовать. Могли зайти во двор, застрелить корову или, привязав за ногу к бэтээру, уволочь к себе. Те, кто рангом повыше, отжимали транспорт покруче. Рядовые гоняли на мотоцикле с люлькой, грузили на него холодильники и что сопрут из бытовой техники. Когда им местные говорили:

- Что ж вы делаете? Вы же свои!

- Какие вы нам свои?! Свои эвакуировались. А вы сепарские б..ди. Ждёте русский мир. Вот и получайте!..

И получали. Там был упырь, которого боялись как огня. Особенно женщины, мамы молодых девочек и девушек. Эта тварь называла себя «Александром Владимировичем - начальником разведки». Забирал девчонок прямо с улицы. Многие не возвращались. Перед нашим приездом нашли девочку, которую он забрал ещё в марте... Были похороны.

Когда мы приехали, люди удивили доброжелательной организованностью. Только стали раскладывать коробки с лекарствами, как женщины деловито скомандовали:

- Места у вас мало, вам будет неудобно. Валя, давай стол! - откуда-то появился деревенский стол, за которым свадьбы гуляют в деревне.

- Наташа! А ты давай иди готовь борщ! Ребят накормишь, у них тут много работы будет...

Первый раз за все поездки раздали всё под ноль. Когда стали собираться, появляется та самая Наташа - высокая, стройная, очень красивая казачка возрастом чуть больше сорока.

- А теперь - кушать! Я борщ сварила.

Зашли в просторную, очень скромную хату, посреди - большой самодельный стол. Пахнет борщом так же, как пахло у моей бабушки в деревне... Ведь ребёнком был, а вот сразу вспомнил. Борщок с чесночком. Ели и мурчали от удовольствия. Пока ели, Наташа вспоминала кошмар вэсэушного беспредела.

- Я ведь случайно жива осталась. Этот упырь «Александр Владимирович» пришёл ко мне с ехидной улыбкой: - Твоя очередь пришла, пид…ка сепарская. Пойдёшь сегодня ко мне. - У меня аж сердце упало. Огородами рванула из села. Два дня эти гады переворачивали село вверх дном, искали. Бабушку мою допрашивали, чуть до инфаркта не довели. Хуже фашистов в Великую Отечественную. Повезло. Не нашли…

15 августа

Неделя пролетела как три дня. За время, что нас не было, кажется, прошла целая жизнь. В Первомайск хаймерсом влупили в Дом профсоюзов, где дислоцировались наши военные. В Стаханове за неделю наворотили, как за год не разбивали.

Бабушки… Ряды наших поредели. Аллу Степановну и её сына отправили в Калиново в хоспис. Поедем к ним на следующей неделе. Валентина Матвеевна… Какой-то идиот дал ей флакончик со шмурдяком (суррогатный спиртной напиток; дешёвое (как правило, креплёное) низкокачественное плодово-ягодное вино. - Ред.) обработать её псориаз… Теперь она вся в язвах. Решаем с дерматологом. Александра Григорьевна. Подарили ей ходунки - лёгкие, удобные. Решила их поберечь, вышла на улицу со старыми, смотанными тряпкой ходунками. Они развалились, Александра Григорьевна упала прямо на металлический штырь и пробила себе бок. Повезло, что органы не задело.

У Ольги Ивановны инфаркт. У Татьяны Петровны - инсульт. Умер Александр Леонтьевич… Бедные наши бабушки. Жара под сорок. Воды нет. Здоровье на нитке. Пенсия в лучшем случае 8 тысяч. Легче не стало.

Отдохнули… мда. Постоянно жрёт поедом мысль, что если бы не поехали, могло быть и по-другому. С этим и живём.

18 августа

В Северодонецк отвезли и раздали лекарства в одном из самых пострадавших районов. Поставил буса, взял в руки «матюгальник», прохожу сквозь квартал, который состоит практически из домов-«полутрупов». Даже с трудом сложно представить, что в этих руинах живут. Из ниоткуда появляются люди, что-то спрашивают. Механически отвечаю, сознание где-то далеко спряталось и отказывается понимать масштаб человеческих трагедий.

В этот приезд произошёл маленький эпизод, который хотелось бы описать для понимания масштаба человеческой беды. Возле одного из многих, наполовину разрушенных домов, стоит мужчина, держит в руках велосипед, на котором приехал и смотрит на верхние этажи дома. Точнее на то, что от них осталось. 

- Вы не расследуете преступлений бандеровцев? - спрашивает.

- Нет, - отвечаю.

- Жаль, - вздыхает старик и поднимает взгляд на некогда целые стены. - Мы вдвоём здесь жили. С женой моей. Таней. В тот день сидели у окна. Я самокрутку курил. Потом взрыв и полквартиры нет. И Тани нет. Плита на ней, завалило, а у меня даже самокрутку не выбило…



Опять помолчал. Вздохнул:

- Когда потом ребята эмчеэсовцы русские поднимали плиты, от жены только крестцовую кость нашли. Как не было человека. Не дом это. Могила её. Вот пришёл проведать Таню мою...

23 августа

Вчера ездили по Первомайску и окрестностям. Куча новых разрушений. А ведь были совсем недавно. Отвезли лекарства нашим подопечным и в том числе отвозили памперсы в хоспис в Калиново, что восемь лет был у линии фронта и прилетало туда нередко. Сейчас фронт отодвинулся, людям стало проще…

Съездили в Михайловку к Надежде Прохоровне. Сахарный диабет, практически слепая. После боёв за Попасную посёлок размолотили сильно. Фасад дома, где она живёт, более похож на фрагмент Брестской крепости. Только вокруг её квартиры (обведено красным) три попадания из крупного. В доме остались несколько таких же стариков, как и она, и пара маргинальных лиц. Которые за деньги носят воду, покупают продукты. Спасибо им за это. Им на бутылку, бабушкам хоть такая помощь. В общем, жуть жуткая...

А ещё заехали поздравили с днюхой нашего солнечного и никогда не унывающего воробушка - Валентину Матвеевну. Ей - 66… Купили розы и тортик. Видно было, что не ожидала и еле сдерживала слезы. В общем, работаем…

4 сентября

Привезли лекарства и продукты в Золотое-3, он же «Стахановец». До войны здесь жило 2000 человек. Сейчас и двух сотен не наберётся. Кто погиб, у кого дом - куча кирпичей, кто вообще уехал. Но те, кто там остался… Это ТАКИЕ люди. От них свет идёт. Всё порушено, условия жизни - нечеловеческие. Ни магазинов, ни аптек, ничего нет от цивилизации, что окружает каждого из нас. Но самое поразительное, что в этой ситуации люди улыбаются. Улыбаются каждой мелочи, радуясь каждой минуте жизни. Солнышко светит. Не стреляют, живые. Улыбаются…

Вот мы не понимаем, насколько у нас всё хорошо. Не ценим жизнь. Мы вообще не знаем ей цены. Они знают. И каждая минута без ада войны для них - счастье. И это ни разу не пафос. Это их реальность. Они более живы, чем мы…

7 сентября

Отвезли медицину нашим парням. В конце недели им на «передок». Сейчас их натаскивают на артполигоне. Потом 75 человек уйдут на «передок» на три месяца.

Зарядили медициной. Всё, что может понадобиться (лучше б не понадобилось): гемостопы-губки, обезбол, противопростудные, перевязочные, а заодно и «гражданских» лекарств, давление и т.п. И что бы порадовать парней - конфет (радовались им, как дети). Такая помощь нужна постоянно. Если кто может поучаствовать - пишите в личку. Ребята реально в самое пекло идут.

Если вы решили присоединиться к помощи людям Донбасса, реквизиты:

Номер карты Сбербанка (не телефон!):
63900238 9009028267
Евдокия Андреевна Ш.
В назначении указать «лекарства».
 
На военных: 4276 5216 1153 6057
Елена Александровна Н.

15 сентября

Вчерашняя раздача лекарств от Дуни в порушенном посёлке «Забиркино», что у Рубежного. Значительная часть людей оставалась при обстрелах. Даже нам трудно представить, что пережили эти люди и как выжили. Посмотрите, на плотность разрушений.

25 сентября

Вот и наступило время, когда у одних сжимаются кулаки, а у других о4ко. Уж простите за натурализм. Мы за 1100 км от Луганска. Уехали к другу зализывать раны. Проголосовали только что. Наших много, пришлось стоять более часа. Люди выходили по-разному. Кто смеясь и радуясь. Кто рыдая взахлёб, кто с каменным лицом. Свершилось. Почти. Как же долго к этому шли. Батя не дожил неделю. Он ТАК мечтал, что наступит этот день…