Алина-«Фидель»: из «Искры» возгорелось пламя

Они были первыми и ушли в вечность

Её зовут Алина, позывной «Фидель». Она - военнослужащая ВДВ. Этот позывной перешёл ей от названного брата - Александра Морозова, «Фиделя», легенды спецназа ГРУ, погибшего бойца группы «Искра».

Алина с подругой стоит у скромного барельефа в сквере Киевского РИК с огромным букетом багряных роз и не может сдержать слёз. Розы опускаются к подножию памятника рядом с оставленными кем-то ранее гвоздиками и лампадками. Вдруг со стороны аэропорта вылетел журавль и пролетел над нами. До меня дошло только, когда они в машине песню композитора Яна Френкеля на стихи Расула Гамзатова «Журавли» запели.

В связи с военным положением массовые мероприятия в Донецке давно не проводят. Но мы видим, что жители Республики не забыли подвиг простых российских парней. Русских по крови и духу. Тех, кто 10 лет назад, в далёком 2014 году, продавал последние накопления, чтобы купить снаряжение и первыми прийти на помощь Донецку, не покорившемуся произволу киевской хунты.

Вот они на барельефе вереницей идут на посадку в КамАЗы. Ещё не зная, что их первый бой за Донецкий аэропорт станет последним: он унесёт их жизни, но дарует бессмертие. Роковая случайность, которую на войне именуют «дружеским огнём». В неразберихе первого дня войны, ещё неопытные ополченцы примут отходящие из аэропорта КамАЗы за украинских боевиков. И расстреляют своих.

Алина долго молча стоит, прикоснувшись рукой к изображённым на барельефе солдатам. Будто пытаясь дотянуться до них сквозь мрак небытия, ведь у Бога все живы. В том злосчастном бою погибли трое близких Алины: Николай Леонов, готовившийся стать священником Православной церкви, трёхкратный чемпион мира по кикбоксингу из Днепропетровска, Александр Власов из Москвы и её названный брат Александр Морозов, спецназовец ГРУ, прошедший Чечню. Никто на Донбасс ребят не посылал. Они приехали сюда по зову сердца.

- Десять лет прошло, а всё, словно было вчера, - вспоминает Алина. - Ещё 25-го я смотрела по телевизору, как ликующие дончане с восторгом провожают парней с криками: «Герои! Спасибо!» А уже 26-го увидела те ужасные кадры из морга. Брата узнала по нательному крестику. Александра Власова - по светлым новеньким берцам, залитым кровью. Он как раз разнашивал их перед отъездом. Тайком, чтоб не видели дети…

На арматуру к куску плиты из аэропорта Алина повязала ленточку в цветах российского триколора. После чего мы отправились к месту гибели добровольцев - поклонному кресту сразу за обрушенным Путиловским мостом. Самого креста уже нет, осталось лишь основание - крест снёс снаряд украинского «Града», упавший неподалёку. Но и здесь лежат свежие цветы, хотя находиться здесь небезопасно: по-прежнему снуют украинские БПЛА.

- Ничего. Пусть только закончится война. Мы здесь не крест, мы памятник поставим, - только успевает заметить Алина, положив гвоздики рядом с двумя другими букетами. В этот момент срабатывает датчик детектора дронов. Мы спешно грузимся в машину и трогаемся с места.

Три товарища

- Какая у тебя связь с этими ребятами «Искры»?

- Да, можно даже сказать, у меня с ними кровная связь, духовная связь. Я продолжаю их дело, моя семья продолжает их дело, друзья, которые знают меня, продолжают их дело. Все, кто сейчас воюет, по факту продолжают их дело.

- У тебя там погибло трое близких людей?

- Да, три товарища, которые с молотка продали всё, чтобы экипироваться, помочь в создании подразделения группы. Они продали своё имущество и на эти средства купили всё, начиная от формы, заканчивая медициной, техникой… всё, что необходимо для ведения боя.

- Ты знала об их планах?

- Да. Но как-то интуитивно не хотела, чтобы это происходило. У меня было двоякое мнение: я их поддерживала и в то же время понимала, что это приведёт к какой-то катастрофе. Я понимала, что им не следует ехать, не зная куда, не зная с кем, что любая первая волна - это трагедия. Нужно ехать вторым, третьим. Сейчас я это подтверждаю на тысячу процентов, что никогда не нужно ехать в первую волну туда, где назревают подобные события.

- Они как-то объясняли, почему на это пошли?

- Потому что русских убивают. Убивают русский народ. Детей.

Всё решила Одесса. Одесский Дом профсоюзов поставил жирную точку, дав старт сбору и отбытию на Донбасс. Ребята должны были попасть к Стрелкову в Славянск. Но почему-то попали в подразделение «Восток». Я не понимаю, до сих пор для меня эта тема не раскрыта, почему так получилось. 

Заглянуть в глаза нелюдей и Людей

- Ты говорила, что до этого была на Майдане в Киеве, что ты там увидела?

- Я увидела безумные глаза молодёжи. Безумные глаза пенсионеров, взрослых людей. Я видела неадекватность. У Коли был духовник. Он трое суток стоял между подразделением «Беркут» и мятежниками. С крестом. Они стояли, чтобы не кидали «коктейли Молотова», чтобы предотвратить кровопролитие. 

Это было всё равно, что смотреть в глаза зверя. Ты смотришь и видишь безумие. Я смотрела и не понимала, отказывалась верить своим глазам, что всё это происходит на самом деле. Что нас, потому что мы русские, хотя мы все одной крови, мы живём близко друг к другу, - нас хотят уничтожить.

За что нас ненавидеть? За то, что мы русские? Так они же тоже русские.

Я до сих пор этого не понимаю. И никогда не пойму. Я никогда не пойму, из-за чего - ещё до того, как произошло провозглашение народных республик, - они начали войну на Донбассе. Чему они радуются? Тому, что их войска, это зверьё националистическое, первыми начали уничтожать свой народ, убивать своих детей, стариков, женщин?

Но самое страшное, что я увидела, это на границе, когда здоровые хохлы вывозили свои «Порше-Кайены», вывозили чужое осиротевшее имущество. Они бежали оттуда, просто сверкали пятки.

А наши русские Ваньки, Лёхи, Серёги, сгорбатившись, вещмешок на плечо и пошли пешочком освобождать Донецк. Вот это я увидела. Наши русские Катюшки, Оли, Наташки, все девчонки тоже пошли. Зачем ты туда идёшь? Помочь. Да я готова портки стирать ребятам, чтоб как-то помочь. Я кашу буду тоннами варить, чтоб помочь.

- 26 мая как ты запомнила?

- 26 мая я так же умерла, как и эти ребята. Мне кажется, 26 мая умерла та Алина - весёлая, жизнерадостная, не знавшая бед, у которой были земные мечты… Я умерла там, на Путиловском мосту, в тех КамАЗах, вместе с ними. Только мне помогли понять, принять решение, что я должна продолжать жизнь. И я дала обещание, что буду жить.

Потому что, например, Саша Власов, это было 18 мая 2014 года, когда я про берцы рассказывала, а Николай сидел, смотрел в сторону, он думал… Я спрашиваю: «Чего это ты?» Он мне: «А если я погибну? Что же будет с моей мамой? Она же этого не переживёт». И всё, у него чёрные глаза. У меня самая большая ошибка была, когда я начала его бодрить. Он же казак. Я ему сказала: «Ты же воин. Всё будет хорошо. Если ты принял такое решение, назад не то что дороги нет, уже все ребята приняли решение. Казаки же всегда перед боем молились? Всё будет хорошо».

И он как-то воспрянул. Но я говорила: внутренне я не хотела отпускать. А Саша Власов ко мне подошёл, в сторону отвёл и говорит: «Алин, котёночек, Колю мы постараемся отправить обратно недели через две. У него ряса с собой, он взял. Паломник и паломник. Это не его война. Он абсолютно не для войны, ты же знаешь. А Саню я не брошу. С Саней я буду до конца, даже если мне придётся погибнуть. Но ты обещай, что ты будешь продолжать жить, что у тебя будет семья, ты будешь растить хороших пацанов. Что бы ни случилось. Я, конечно, надеюсь, что всё будет нормально, и я вернусь - дети меня поймут. Моё решение, я надеюсь, дети поймут».

Всё. И в новостях я узнаю окровавленные берцы. Которые в большом приближении были отсняты. Я понимала. Глазами понимала, что это то самое, о чём я говорила. А внутри мне просто не хотелось этого принимать. Потом, конечно, я увидела и полные фотографии. Они у меня до сих пор есть: видео, фото.

Только в ВДВ

- Ты уже была военнослужащей тогда?

 - Да.

- Почему решила стать военной?

- Патриотизм во мне такой. Я думала, что так я принесу пользу своей стране, буду служить в ВДВ. Я себя не видела в мирной жизни вообще. Интуитивно я понимала, что наступит ситуация, когда я пригожусь. У меня всё это интуитивно было.

И даже на интуиции в 16 лет мне приснился сон, что у меня какие-то три близких человека, мужчины, погибнут, и я буду по ним унывать. Плакать сильно. Как-то это всё подсознательно было. И то, что я служу в армии, невзирая ни на что, на все трудности, которые пришлось пройти, я не жалею. Если б у меня была возможность, как в фильме, отмотать время обратно, и мне сказали бы: «Выбирай, по какой ты дорожке пошла бы, вот по этой, по которой сейчас идёшь, или по той, изменив всё… Я бы всё равно пошла по этой. Потому что благодаря армии я не только друзей нашла и хороших людей. Я знаю, что, если б я жила другой жизнью, шёлковой, так сказать, какая у меня должна была быть, в достатке, я б таких людей не встретила. Я бы мерзостью стала какой-нибудь, с задранным носом. И не видела бы ничего вокруг себя.

- Ты именно ВДВ выбрала?

- Да, потому что у меня папа десантник. Меня сразу хотели отправить в РВСН. А я говорю: «Да вы что! Меня папа дома ждёт, чтоб у меня отношение было из воздушно-десантных войск. Только ВДВ, хоть кем, но только туда».

- Взяли сразу?

- Нет. Я полтора года штурмовала наш военкомат. Мне сказали, что женщин не берут. Мест нет. Тогда я написала «кляузу» на военкома министру обороны, что меня не хотят брать, а я очень хочу там служить. И жить не могу без этого. И сразу в военкомате начали со мной работать. Они так быстро начали со мной работать… Сначала меня отправили в РВСН, потом хотели отправить на военно-морской флот в Питер. Я приехала туда и говорю: «Не хочу быть моряком, я хочу быть десантником». Военком уже на меня орать стал. А я всё равно: «Мне нужны десантники. Отправляйте куда угодно, хоть в Улан-Удэ, хоть в Иркутск, но только в ВДВ».

- Сложно быть женщине военной?

- Сложно. Особенно в те годы. Дай бог здоровья моему бывшему командиру роты, который стал теперь моим близким другом, за всю мою боевую подготовку. И он это прекрасно знает. Когда я ходила с ним на огневую, не помню случая, чтобы я ходила туда пешком. Либо бежала, либо ползла, либо «гуськом» ходила, либо раненого солдата-срочника на себе вытаскивала. Дай бог ему здоровья. Теперь он служит вместе с моим супругом в одном дивизионе, и мы с ним близкие-близкие друзья. Он меня многому научил.

«Настоящее счастье - это когда любишь ты»

- Как сочетать службу и семейную жизнь?

- Мне кажется, семья военнослужащих - это как «дом с привидениями»: оба пришли, погремели кастрюльками и ушли. Или ты служишь, а к тебе приезжает кто-то, кто вроде бы по документам твой муж, а ты на него смотришь и думаешь: «Что за мужчина рядом со мной находится?» Вы постоянно врозь, потом встречаетесь и только-только привыкаете друг к другу, как опять «дан приказ ему на запад, ей в другую сторону».

- Нет риска разъехаться совсем?

- Нет. Я уже с ним прошла с самых лейтенантских годов, начинали с двух ложечек, двух кастрюлек. Я теперь его никому не отдам.

Конечно, в любой семье бывают какие-то разногласия и недопонимания. Он меня спас от всего, что я пережила. Он мне сына подарил. Он меня взял с моей историей, с моей трагедией, он меня успокаивал.

И сколько было моментов, когда я ездила помогать детям прифронтовых зон, старикам, раненым и инвалидам, до которых никому не было дела, я потрошила семейный бюджет до основания. И он ни разу не сказал ни слова против. Хотя в то время бюджет был достаточно скромный.

Но когда ему надо было уезжать на войну, а бюджет оставался тем же, потому что я после ранения была на инвалидной коляске, я кинула клич. Он так смотрел на меня. И я сказала: «Ты ж мне никогда слова не сказал плохого, не упрекнул. А теперь нам нужна помощь, и люди моментально собрались. Даже те, которым мы помогали из Донецка». И он это понял.

Когда добро делаешь, не нужно ждать ответа, благодарности. Но я на своём опыте знаю, что ответка хорошая придёт. Не сразу, но в самый тяжёлый момент, когда тебе самой нужна помощь, бумеранг вернётся хороший.

Сын растёт патриотом

- А сын как?

- Моему сыну сейчас восемь лет. Я назвала его Александром в честь названного брата. Мы с мужем оба военные, в воспитании помогает «сводный отряд боевых бабушек». Как-то само собой получилось, что сын - патриот. Когда ему было два года, он смотрел по телевизору Парад Победы 9 мая, у него были такие глаза, он с таким восторгом это смотрел. А когда стал постарше, полюбил документальные фильмы про Великую Отечественную войну, Сталинградскую битву. У него любимые фильмы - «Т-34» и «Офицеры».

Он мечтает стать танкистом. Не просто танкистом, а конструктором. Он говорит: «Я хочу создать такой танк, чтобы в нём не погибали наши бойцы, но у него бы была наибольшая убойная мощь». И всегда говорит: «Мама, знаешь, какая у меня мечта? Чтобы война закончилась. Чтобы наши перебили всех фашистов, нехороших, и ты не ездила никуда, и папа дома был. Чтобы все бы живые вернулись. Мне больше ничего не надо».

Вот такой он. У него любовь к Родине, он знает историю. Знает такие моменты, которых не помню я. Но мы к этому не прикладывали руки. Он просто видит это всё.

Сын подрос, и теперь, когда я уезжаю на службу, напутствует, чтоб я была осторожна. А я хочу родить ещё одного мальчишку. Назову его Николаем.

P.S. 9,5 лет спустя

- Минуло 9,5 лет после трагедии в Донецком аэропорту. Ребят посмертно наградили государственной наградой Донецкой Народной Республики «За отвагу». Я получила эту награду за моего названного брата Александра Морозова.

- Что ты чувствовала, получая награду брата?

- Волнение, боль и гордость. Тяжело получать медаль посмертно. Но я горжусь братом.

Вместе с матерями бойцов Натальей Ефремовой и Виолеттой Юриной мы обратились к Сергею Миронову за помощью в создании книги. Мы передали ему все собранные материалы, и он нам обещал, что в мае книга будет выпущена. И слово сдержал - в 10-ю годовщину подвига первых российских добровольцев книги увидели свет. Матери проделали колоссальную работу и выполнили долг перед детьми.

Мы планируем продолжать работу дальше: создавать мемориальные фасады в школах, уголки в школьных музеях.

...Когда этот материал готовился к печати, пришла хорошая новость: ополченцы Горловки первой волны вопреки всем опасностям восстановили разрушенный осколком поклонный крест на месте гибели отряда «Искра». Воин умирает тогда, когда умирает память о нём. А «Искра» разожгла пламя, его подхватили, последовав примеру первых добровольцев. Победа будет за нами!