Лев Мехлис: карательная «секира» Сталина

На снимках, запечатлевших партийно-государственную верхушку СССР 1930-1940-х годов, этого человека на первом плане не увидишь. Лев Захарович Мехлис предпочитал тень, отбрасываемую его кумиром Иосифом Сталиным. Так он держался и в жизни: избрав удел сподвижника «второго ряда», и никогда явно не демонстрировал намерений играть сколько-нибудь самостоятельную политическую роль, понимая, что власть «из-за кулис» бывает ничуть не меньше публичной, а подчас даже более действенной.

И отменное знание всех пружин кремлевского механизма власти дало желаемый результат: Мехлис сумел продержаться «в обойме» более четверти века и умер не от пули палача, а в своей постели всего за три недели до кончины Хозяина.

О Мехлисе известно не так уж много, хотя речь идет о человеке если не легендарном, то окруженном славой, пусть и мрачной. С 20-х годов Мехлис в разных ролях всегда был рядом со Сталиным: помощник генерального секретаря ЦК ВКП(б), главный редактор «Правды», член оргбюро ЦК, начальник Политического (Главного политического) управления РККА, нарком госконтроля СССР. Его имя ассоциируется с утверждением в СССР тоталитарной системы, с позорными судилищами над идейными противниками вождя, с массовыми репрессиями накануне и в годы Великой Отечественной войны.

В начале бесславных дел

Юность Мехлиса пришлась на годы Первой российской революции. По некоторым данным, накануне 1905 года юноша вступил в отряд рабочей еврейской самообороны, действовавший против погромщиков в районе Молдаванки. Позже посещал митинги, участвовал, как указывалось в партийно-пропагандистских материалах 30-40-х годов, в вооруженных столкновениях с полицией. Он вроде бы даже был арестован и осужден за хранение оружия, но потом, как несовершеннолетний, амнистирован. Но сам Мехлис на столь выигрышный для всякого революционера факт нигде не ссылался. Возможно, потому что это был домысел подхалимов, позаботившихся о том, чтобы биография высокого партийного функционера выглядела посолиднее.

Не акцентировал внимание Мехлис и на пребывании в Еврейской социал-демократической партии «Поалей Цион». И, видимо, тоже не случайно, ибо совсем не в его интересах было напоминать, что до октября 1917 года он формально находился с большевиками по разные стороны баррикад.

Февральская революция застала Льва Захаровича на военной службе в Белой Церкви. Мехлис сразу проявил интерес к политике, хорошо сознавая, какие возможности ему, еврею, предоставляет революция. И, забегая вперед, отметим, что по военной линии свой шанс Мехлис использовал сполна: в Красной Арии он стал одним из пяти (за всю историю!) армейских комиссаров 1 ранга - соответствует званию генерала армии.

В РКП(б) Лев Мехлис вступил уже после Октябрьской революции, в 1918 году. Пробыв около года на советской и хозяйственной работе в Одессе и Харькове, весной 1919 года он по партийной мобилизации попал на фронт. Не рядовым бойцом - сразу политическим комиссаром запасной маршевой бригады, а через непродолжительное время - 46-й стрелковой дивизии. Надо отдать Льву Захаровичу должное: пулям не кланялся, нередко шел в атаку в первой цепи, как это было в апреле 1920 года в бою у Геническа, где он получил ранение.

Но каким он был как политкомиссар? Жестким, не знающим сомнений и жалости. «Мехлис - человек храбрый, способный во время боя внести воодушевление, стремится в опасные места фронта, - так характеризовал его в августе 1919 года политотдел 14-й армии. - Но как политком не имеет политического такта и не знает своих прав и обязанностей». О каком такте вообще могла идти речь, если комиссар насаждал шомпольную расправу и другие подобные «воспитательные меры» над провинившимися?

Именно на фронте судьба свела Мехлиса с людьми, чьи имена вскоре узнала вся страна - Роберт Эйдеман, Юрий Саблин, Василий Блюхер, Клим Ворошилов, Дмитрий Карбышев. Но самой важной для последующей карьеры оказалась встреча с Иосифом Сталиным - членом Реввоенсовета Юго-Западного фронта.

И будущий вождь, вернувшись с фронта в Москву, не забыл о политкомиссаре 46-й стрелковой дивизии. После демобилизации Мехлис был определен в аппарат Совнаркома, а чуть позднее стал помощником генерального секретаря ЦК.

Чем объяснить столь стремительный взлет? Полагаем, предельной беспринципностью. Если Мехлис прежде и исповедовал романтически-революционные идеалы, то потом быстро стал законченным функционером. В атмосфере борьбы за единовластие в стране и партии он без колебаний взял сторону «первого лица». По воспоминаниям Бориса Бажанова, бывшего секретаря Сталина, бежавшего в конце 20-х годов за границу, Мехлис создавал себе «удобную маску «идейного коммуниста»: «Я в нее не очень верю, я вижу, что он - оппортунист, который ко всему приспособится. Так оно и произойдет. В будущем никакие сталинские преступления его не смутят».

Мехлис был одним из тех, кого Сталин лично поднял к вершинам власти. Он особенно импонировал генеральному секретарю, с одной стороны, бестрепетной жестокостью, умением переложить ответственность с себя на других, страстью к аппаратным «играм», а с другой - беспредельной преданностью, ревностной исполнительностью и умением предугадывать желания своего партийного босса.

Весьма востребованной оказалась и способность Мехлиса выдавать белое за черное: мало кто из сталинских идеологов мог сравниться с Мехлисом в деле фальсификации как истории, так и советской действительности, особенно на посту главного редактора «Правды».

Главный комиссар страны

Назначение на высший военно-политический пост - начальник Политического управления РККА, заместителем наркома обороны СССР Мехлис получил на волне нараставшего террора в канун 1938 года. У Сталина была уверенность: с задачей придать новое дыхание выкорчевыванию из армии всех сколько-нибудь нелояльных режиму, Мехлис справится. И этих ожиданий тот не обманул. На совести Льва Мехлиса жизни десятков, если не сотен загубленных командиров и политработников, в том числе Маршала Советского Союза В.К. Блюхера.

Вот лишь одно из документальных свидетельств. 20 ноября 1938 года Мехлис через голову наркома обороны К.Е. Ворошилова ( между прочим - члена Политбюро) обращается к Сталину: «В двух записках я докладывал ЦК ВКП(б) и Наркому о положении в Разведупре. Там сидит группа сомнительных людей и шпионов. Начальнику политотдела Разведупра я разрешил разобрать в партийном порядке дело Колосова - бывшего секретаря партбюро, связанного с врагами, выводившего их из-под огня... Сейчас тов. Ворошилов распорядился собрание отменить и вопроса не рассматривать. С линией наркома в этом вопросе я не согласен. Я не могу мириться с тем, когда кругом немало врагов (не только в Разведупре, но и в центральных управлениях), а я нахожусь в роли наблюдателя».

Именно в это время начальник политотдела Разведывательного управления Генштаба И. Ильичев докладывал, что «по существу разведки у нас нет... Нет военных атташе в Америке, Японии, Англии, Франции, Италии, Чехословакии, Германии, Финляндии, Иране, Турции, т.е. почти во всех главнейших странах».

Как ни чудовищно, но и на этом фоне ретивый борец с «врагами народа» получил от высшего политического руководства страны карт-бланш и довершил разгром военной разведки. За 1937-1938 годы в Разведупре было арестовано около 200 человек. И это, напомним, в канун Второй мировой войны!

Одновременно Мехлис делал все для утверждения культа инициатора репрессий. Именно ему принадлежит авторство лозунга «За Родину, за Сталина!», который начальник ПУ РККА выдвинул еще во время боев на Хасане.

Кремлевский надсмотрщик

...22 июня 1941 года. Начало войны армейский комиссар 1 ранга Мехлис встретил политработником Красной Армии № 1. Энергия и работоспособность этого человека были поразительны, но беда в том, что, как и прежде, они чаще всего служили делам неправедным.

По точному выражению писателя Константина Симонова, Мехлис был для Сталина секирой, неумолимо опускавшейся на шеи тех, кого вождь избрал в качестве козлов отпущения за собственные просчеты в подготовке страны к войне.

Достаточно напомнить только один факт: именно Мехлису было доверено определить лиц из руководящего состава Западного фронта, которые, по мнению вождя, должны были ответить за катастрофу первых недель войны. В результате генералы Д.Г. Павлов, В.Е. Климовских, А.А. Коробков и другие были арестованы и уже через месяц расстреляны. И здесь начальник ГлавПУРа пошел на подлог: архив сохранил написанный его рукой вариант обвинительного заключения с такими фантасмагорическими формулировками, которые даже Сталину показались чрезмерными...

В январе 1942 года вождь направил Мехлиса в Крым с задачей любой ценой переломить обстановку на южном фланге советско-германского фронта. Но свирепые угрозы, бесконечное перетряхивание кадров и доносительство не помогли. Да и не могли помочь, ибо, как позднее вынуждена была признать Ставка, Мехлис не владел законами ведения современной войны, ограничиваясь отдачей «некомпетентных приказов». В значительной мере из-за этого в мае 1942 года фронт и потерпел тяжелое поражение - только погибших оказалось более 150 тысяч человек, а Крым пришлось оставить. «Мы опозорили страну и должны быть прокляты», - такое признание вынужденно исторг из себя Мехлис, сообщая Сталину о разгроме.

Он был снят с должности начальника ГлавПУРа, понижен на две ступени в воинском звании. Но кары, подобной той, на которую он обрек руководителей Западного фронта, Мехлис избежал. Лев Захарович еще был нужен. Кому и для чего? Ответ дает его деятельность в качестве члена военного совета нескольких фронтов.

Пользуясь возможностью напрямую выходить на Сталина, Мехлис активно «присматривал» за командующими, а при случае - интриговал против них. Подкапывался он и под командующего Степным фронтом И.С. Конева, правда, безуспешно. А вот командующие Западным фронтом В.Д. Соколовский, 2-м Белорусским и 4-м Украинским И.Е. Петров (дважды) из-за его доносов лишились своих должностей.

Тень вождя

Войну Мехлис закончил генерал-полковником, членом военного совета 4-го Украинского фронта. А потом последовало возвращение в Москву и назначение в марте 1946 года министром государственного контроля СССР. Но всего на четыре года. Обстоятельства его ухода с этого поста в 1950 году до конца еще не ясны. Некоторые историки находят здесь связь с расширением и ужесточением в послевоенные годы чистки госаппарата, в водовороте которой оказалась и высшая чиновная элита из числа лиц еврейской национальности. Именно в разгар этой кампании Мехлис перенес инсульт и инфаркт миокарда, после чего якобы уже не вставал с постели.

Но если быть точным, к больничной койке в полном смысле слова Мехлис прикован не был. Нет убедительных доводов и в пользу версии о связи между уходом Мехлиса из политической элиты, с одной стороны, и антисемитской кампанией, с другой. К слову, ее отрицает и многолетний коллега Мехлиса писатель Д.И. Ортенберг.

В частной беседе на вопрос, коснулась ли Мехлиса хоть как-то кампания борьбы с «безродными космополитами», он ответил категорично: «Нет, абсолютно не коснулась. Вероятно, потому, что здесь он, как и всегда, шел строго за Сталиным».

И все-таки имеются косвенные признаки некоторого охлаждения к Мехлису со стороны Сталина. После того, как в Госконтроле поработала комиссия Политбюро ЦК, со своих постов были сняты два заместителя министра, выговор получил и сам Мехлис. А с другой стороны, в начале следующего, 1949 года, Мехлис в течение всего трех месяцев был дважды удостоен высшей государственной награды ордена Ленина - в связи со своим 60-летием и 30-летием органов госконтроля. А разве не нагляден такой факт: в 1952 году на XIX съезде партии бывший министр госконтроля, уже три года как полностью отошедший от дел, был избран в состав ЦК? Ясно, что здесь не обошлось без веского мнения Сталина.

В тени «отца народов» Мехлис проработал три десятка лет. И сам тоже стал тенью - пожалуй, самой зловещей фигурой сталинского времени - функцией террора, не знающей сострадания.