Тройственный союз: круглый стол с острыми углами

Итоги без прорывных решений

Итоги встречи Владимира Путина, Реджепа Эрдогана и Хасана Роухани, посвященные обсуждению будущего страны, разрушенной 8-летней войной, производят двойственное впечатление. С одной стороны,   несмотря на прогнозы  ряда западных аналитиков о том, что астанинская «тройка» скоро  развалится под  давлением усиливающихся в последнее время противоречий между ее участниками, тройственный альянс выстоял.  Более того, по словам российского президента,  переговоры прошли «в конструктивном и деловом ключе», что позволило «эффективно выстроить работу, нацеленную на достижение долгосрочной  нормализации  в САР». 

Действительно, Москва, Анкара и Тегеран  демонстрировали в Сочи согласие по целому ряду  вопросов, в том числе  о необходимости  сохранить территориальную целостность Сирии, продолжить работу по конституционной  реформе, возвращению беженцев, восстановлению Сирии, продолжению переговоров. В принятом президентами совместном заявлении говорится об их решимости содействовать скорейшему запуску работы конституционного комитета Сирии, согласованию его состава и определению рекомендаций по правилам процедуры, а также о необходимости взаимодействия между сирийскими сторонами и спецпосланником генсека ООН по Сирии Гейром Педерсеном.

С другой,  судя по неопределенности  и размытости, по тщательно  прилизанным итоговым формулировкам, никаких прорывных решений или конкретных планов по разрешению накопившихся между тремя странами разногласий принято не было. Таким образом, придать ускорение замедлившемуся  в последнее время  мирному процессу не получилось. Тем не менее,  назвать  встречу в Сочи провалившейся  нельзя.

«Уйти» Асада нельзя оставить

Разумеется,  точки зрения Москвы, Тегерана и Анкары  совпадают далеко не по всем вопросам, касающимся сирийского урегулирования. Сложнее всего обстоят дела с разногласиями между Турцией, с одной стороны, и Россией и Ираном -  с другой.  Более того, судя по тому, что Владимир Путин сначала провел отдельную встречу  с Эрдоганом, а потом - с Роухани, взаимоотношения между двумя этими лидерами в последнее  время явно не улучшились. Все выглядело очень по-восточному, когда стороны не желают вести разговор напрямую. Москва выглядела в этой ситуации в роли посредника.

Во всяком случае, очевидно, что  отношения Москвы по отдельности, как с Анкарой, так и с Тегераном,  отличаются большей доверительностью, чем между  столицами Турции и Ирана.  Такая, казалось бы, мелкая  деталь о многом говорит.

Анкара продолжает стоять на своих «трех китах»: во-первых, настаивает на необходимости ухода Башара Асада с поста президента Сирии, во-вторых, добивается создания обширной буферной зоны вдоль всей 900-километровой границы с Сирией, в-третьих, старается если не сохранить группировку террористов-джихадистов в зоне Идлиба, то, по крайней мере, оттянуть ее ликвидацию.  Добиться от Анкары готовности пойти на компромисс по этим вопросам, как представляется,  пока не удалось.

Время от времени Эрдоган или чуть ослаблял свои требования «уйти»  Асада, или как бы забывал   о них, но никогда от этой цели не отказывался, выстраивая планы привести к власти в Дамаске своих людей. В отличие от Анкары Иран и Россия с самого начала войны напрямую поддерживали  режим  Башара  Асада. Причем  Москва и Тегеран практически сразу же нашли взаимопонимание относительно судьбы Сирии и ее президента.  Если российские ВКС в основном громили террористов из ИГ и «Аль-Каиды» (запрещены в РФ) и других,  как связанных, так  и не связанных с ними группировок,  с воздуха, то иранские силы (в основном из Корпуса стражей исламской революции, а также ливанской «Хезболлы»,  шиитских иракских отрядов) воевали на земле, часто  неся  тяжелые потери в живой силе.

В сегодняшних  же условиях Тегеран тем более стремится сохранить у власти Асада,  с полным основанием рассчитывая, что он не будет требовать ухода из Сирии иранцев и  даже не станет возражать против дальнейшего укрепления иранских военных позиций, угрожающих Израилю и являющихся одной из главных причин  израильских воздушных атак по территории Сирии. Турция, по понятным причинам, поддерживает своих «прикормленных» сирийских  оппозиционеров, на которых и делает ставку. Башар Асад, в свою очередь, платит Эрдогану той же монетой, называя вторжение турок на север Сирии актом государственного терроризма.

Еще одно препятствие на пути к окончательному урегулированию сирийского кризиса  связано со стремлением Турции создать буферную зону вдоль турецко-сирийской границы шириной до нескольких десятков километров.  Ничего не возразив публично против слов  Хасана Роухани о том, что  ни у кого нет права создавать на сирийской территории никаких зон безопасности без разрешения сирийского президента Асада, глава Турции, похоже, не желает уступать. Он аргументирует это, во-первых,  необходимостью  ни в коем случае не допустить вакуума власти в случае выхода американских военных, хотя, как говорится,  еще бабушка надвое сказала, уйдут ли оттуда США, во-вторых,  желанием продолжить борьбу с террористами.

Анкаре нужна буферная зона

На самом деле   буферная зона нужна Анкаре  для того, чтобы поскорее решить курдскую проблему военным путем и  оправдать  свои карательные операции «Щит Евфрата» и «Оливковая ветвь», поэтому навешивает  ярлык террористов на  своего  главного врага  в Сирии -  Партию демократического союза (ПДС), якобы связанную с  Рабочей партией Курдистана (РПК).  Возможно, чтобы сохранить и даже расширить буферную зону на севере Сирии, Эрдоган даже пойдет на то, чтобы сдать засевших в Идлибе и вокруг него настоящих террористов, прежде всего из  много раз менявшей названия  группировки «Джабхат ан-Нусра» (запрещена в России), которая насчитывает до 80 тыс. боевиков: они  прочно там обосновались и вполне комфортно себя  чувствуют. Буферная зона на севере Сирии для Эрдогана представляется намного важнее, чем защита террористов в Идлибе.

По мнению многих экспертов, базой  для решения вопроса с буферной зоной может стать  Аданское соглашение от 1998 года, когда Дамаск согласился  предоставить турецким военным  право входить на свою территорию, а заодно отказался  от поддержки РПК. О таком варианте  российские дипломаты недавно напомнили своим турецким коллегам.  Очевидно, Анкара до сих пор пребывает в задумчивости и потому ответа пока не дала.

Теперь об Идлибе. 

Как можно быстрее покончить с «рассадником терроризма» в этом сирийском регионе призвал президент России Владимир Путин. Ему вторил и иранский президент Роухани, заявивший о том, что  Идлиб является сирийской территорией, и надо провести очищение всей сирийской территории от террористов, каким бы названием они не прикрывались. 

В ответ  Эрдоган сделал многозначительный акцент на подписанном 17 августа прошлого года министрами обороны России и Турции   меморандуме о стабилизации обстановки в районе Идлибской зоны деэскалации.  Тогда, по настоятельной просьбе  Анкары, Москва отменила - по согласованию с правительствами Сирии и Ирана - проведение  операции по зачистке Идлиба  и ликвидации  террористических банд. 

Отменила, надо сказать, к явному неудовольствию сирийских, иранских, да и наших военных, понимающих, какую опасность будет представлять идлибский «гадючник».  Турки  тогда  говорили, что не хотят  допустить  гуманитарного кризиса,  ненужного кровопролития, новых страданий мирного населения и волн беженцев из Сирии в Турцию, а также обещали по возможности разрулить ситуацию.  Прошло полгода,  практически ничего не сделано.  Вместо обещанной зоны демилитаризации террористы еще больше обнаглели, укрепились и установили здесь свою власть, совершая набеги на соседние регионы.

Скорее всего, Эрдоган отлично понимает, что рано или поздно ликвидировать этот анклав террористов все равно придется. Но когда турецкий президент созреет для такого решения, и созреет ли вообще, сказать трудно. Не исключено, что его сохраняют для того,  чтобы потом использовать в борьбе против Асада и/или курдов. 

Между Москвой и Тегераном пробежала легкая тень

Не все гладко складывается и между Москвой и Тегераном. Россия, заинтересованная  в развитии связей с Израилем, хотела бы, чтобы Иран вел себя в Сирии «скромнее». Возможно,   в этом случае Израиль не стал бы наносить удары по Сирии,  целясь по иранским военным объектам. Если, конечно, израильский премьер-министр Биньямин Нетаньяху не лукавит.  О том, что в отношениях между Москвой и Тегераном пробежала легкая тень, свидетельствуют и ряд статей,  появившихся в последнее время  в иранских и арабских газетах, главным образом подконтрольных проиранским организациям типа «Хезболлы».   В них говорится о том, что Москва иногда неподобающим образом ведет себя со своими союзниками в Сирии, если и не закрывает  глаза полностью, то  не проявляет достаточной активности, реагируя   на «израильский разбой», поскольку Россия во многом зависит от еврейского капитала.  Дело дошло до того, что  заместитель главы МИД РФ Сергей Рябков в интервью американской  CNN заявил, что Россия и Иран не являются  союзниками.

Несколько неожиданно прозвучали слова Роухани и о том, что необходимо обеспечить соблюдение прав курдов, хотя до последнего времени  ни правительство Асада, ни иранцы не были замечены в особой любви к этому народу, как  и к другим этническим меньшинствам. Во всяком случае, на переговоры в Астану, Женеву или Сочи никто из Дамаска их не приглашал. В этом плане позиции Тегерана и Анкары по курдам  даже во многом совпадали.

Как бы то ни было, в Сочи удалось договориться о том, что следующая встреча состоится в Анкаре в конце марта - начале апреля.  Конечно, такая договоренность еще не гарантирует проведения саммита, но вселяет умеренный оптимизм.