Герой России Эдуард Островский: «Связь либо есть, либо её нет»

Как закалялась связь

Самым ярким воспоминанием из детства маленького Эдьки было путешествие на товарном поезде в город Херсон в марте 1944-го. Они с мамой переезжали из Тбилиси, где он родился и где они жили в полуподвальном помещении, перебиваясь с хлеба на воду, к её брату. После комиссования со службы тот работал преподавателем в военном училище. При подъезде к недавно освобождённому от фашистов Херсону вдоль железной дороги стояли подбитые немецкие танки и повсюду валялись неубранные трупы гитлеровцев. Товарный вагон, забитый под завязку людьми, затих от такого зрелища: все, включая маленьких детей, воочию увидели, что такое ужас войны, которая к тому времени была в полном разгаре.

Ещё для Эдика навсегда врезался в память момент, когда арестовывали его маму. Именно в тот день он стал взрослым, потому что остался совершенно один. Дядя с семьёй переехал в Ейск, куда перевели военное училище и рядом с 15-летним парнем в тот момент фактически не оказалось ни одного взрослого плеча. Тогда он ни как не мог понять, за что матери, простой уборщице, дали семь лет тюрьмы. Она покупала в городе лопаты, везла их в близлежащую деревню, меняла на яйца, после чего продавала на рынке. Эта прибавка к мизерной зарплате позволяла им сводить концы с концами и платить «коммуналку» за крохотную 12-метровую комнатку, которую выделили матери на предприятии. Собственно из-за того, чтобы эта комнатка ни куда не «ушла», Эдик и остался в Херсоне, когда мать посадили.

По идее, без присмотра взрослых юноша должен был «скатиться». Он же - наоборот. После окончания семилетки устроился грузчиком на консервный завод, пошёл учиться в вечернюю школу рабочей молодёжи и начал заниматься байдарочной греблей. В 1954-м, когда Эдуарду пришла призывная повестка в армию, он имел аттестат зрелости о среднем образовании, звание мастера спорта СССР по гребле, и, пожалуй, самое главное, научился выживать в любых условиях.

В батальоне связи в Феодосии, куда Островского направили служить, он достаточно быстро «встал на ноги». Почти в совершенстве освоил специальность радиотелеграфиста, стал сержантом и продолжал грести на байдарке, привозя в свою воинскую часть победные кубки и грамоты с различных соревнований.

«Я хотел быть только связистом»

- И почему вам - такому лихому парню, - не предложили поступать в военное училище? Помешало, что мать сидела в тюрьме?

- Во-первых, мама к тому времени уже досрочно освободилась. Во-вторых, она была осуждена по общеуголовной статье, поэтому ярлык «сына врага народа» ко мне не приклеился. Ну а в третьих, в военное училище меня позвали поступать уже на втором году службы. Только не в связь, а в мотострелки: наш батальон ведь относился к мотострелковым войскам. Я отказался, потому что хотел быть только связистом. И через год, когда до дембеля оставалось полтора месяца (мы тогда три года служили), решил всё-таки попытаться поступить в высшее военное училище связи. Честно говоря, на успех не рассчитывал. Потому что и в школе-то я учился не очень, математику и физику за три года вообще забыл. А поскольку два этих предмета были основными на вступительных экзаменах, то ловить мне было особо нечего.

Но всё равно, выбрав самое дальнее училище, я поехал в Ульяновск. Там в сержантских погонах с мастерским знаком на гимнастёрке меня тут же назначили старшиной роты гражданских абитуриентов. Ну а поскольку службу я знал, с людьми всегда ладил, процесс, как говорил один наш незабвенный политик, пошёл. И я не только почти «на ура!» поступил, но и с не меньшим успехом училище закончил.

- Даже без знания физики и математики?

- Во время учёбы у нас главный акцент делался на специальность. Ну а поскольку у меня была очень хорошая практика, к тому же, ещё во время срочной службы я усвоил, что связь не может быть плохой или хорошей: она либо есть, либо её нет, подтянуть под это дело теорию большого труда не составило. В итоге, вместе с лейтенантскими погонами при выпуске я получил красный диплом отличника и мою фамилию, чем горжусь по сей день, занесли на мраморную училищную Доску почёта.

- Впоследствии это вам как-то помогло в офицерской службе?

- Что конкретно: красный диплом, или Доска почёта? - Эдуард Георгиевич засмеялся. - Всё это чувства, которые, как известно, к делу не пришьёшь. А мой диплом (после окончания Военной академии связи имени С.М. Будённого в 1970 году он у меня тоже был красный) командование оценило как «выдающийся». Несмотря на то, что я учился на командном факультете, мне удалось получить патент и авторское свидетельство на одно из моих изобретений в сфере связи. И почти два года я возглавлял военно-научное общество в академии…

«Мои генштабовские академические аудитории прошли в Афганистане»

- А в Академии Генштаба эти ваши специальные знания тоже пригодились? 

- Мои генштабовские академические аудитории прошли в Афганистане. Там я получил и своё первое генеральское звание, и первый боевой Орден Красной Звезды. Но это произошло лишь на 28-м году офицерской службы. До этого же мне пришлось послужить почти на всех командных связных должностях во Львове и в Волгограде, в Северной группе войск, на территории Польши и даже в родном Тбилиси…

- Как вы оказались в штабе гражданской обороны СССР? Во все времена, насколько я помню, служба в этой структуре считалась для офицера чуть ли не тупиковой, где вырасти выше полковника, было практически невозможно.

- Оказался просто, как и на всех предыдущих должностях - по служебной необходимости. А что касается, как вы выразились, тупиковости, приведу один пример. Когда в 1986 году мне пришлось организовывать восстановление инфраструктуры связи после катастрофы в Чернобыле, никто из окружающих на эту тему даже не пытался шутить. Лишь торопили, когда связь будет налажена. Правда, надолго в гражданской обороне мне задержаться не пришлось.

В 1987-м, когда я готовился убыть в Эфиопию на должность начальника узла связи, мне предложили другое место закордонной службы. И я оказался на настоящей войне в качестве советника начальника связи - первого заместителя начальника генерального штаба Вооружённых сил Афганистана.  

Сразу скажу, что с автоматом в окопах не сидел, но и прохлаждаться в кабинетной тиши под кондиционером тоже не пришлось. Некогда было.

В мою зону ответственности входили 28 районных центров Афганистана, в каждом из которых находились узлы связи. И в каждом за два года службы мне пришлось побывать не по одному разу. Достаточно часто меня привлекали к работе в составе оперативной группы управления нашего Минобороны, которую возглавлял тогда генерал армии В.И. Варенников, ставший впоследствии Героем Советского Союза. По поручению Валентина Ивановича мне даже пришлось несколько дней провести в лагере боевиков, перешедших на сторону Афганской народной армии, чтобы обучить их работе с отечественными полевыми радиостанциями.

«Латать мы ничего не будем, а будем делать всё по-новому»

- А как вы оказались в Чечне?

- Вы очень торопитесь. До Чечни после Афганистана было ещё шесть достаточно непростых лет и - моё увольнение из рядов Вооружённых сил. Сначала полтора года я служил начальником управления фельдъегерско-почтовой связи, потом столько же - начальником связи Объединённых вооружённых сил СНГ. Там и получил вторую звезду на погоны. Вполне мог бы получить и третью (должность позволяла), но мне сделали предложение, от которого я не смог отказаться. Для этого, правда, в 1993-м мне пришлось уйти в запас, недобрав один год до 50 календарных лет военной службы, но ни разу о том не пожалел. В ранге заместителя министра связи РФ я отвечал за развитие отрасли на Дальнем Востоке и в районах Крайнего Севера, а также обеспечивал связь при ликвидации чрезвычайных ситуаций.

Должность достаточно хлопотная (радиорелейную связь на территории от Архангельска до Тикси, включая Камчатку и Магадан, помимо гражданских специалистов обслуживали около пяти тысяч военнослужащих), но вместе с тем интересная. И ровно два года, пока не случились события в Чечне, я этой махиной руководил. Когда выяснилось, что практически вся территория Чеченской республики оказалась без нормальной связи - даже обычной телефонной, меня откомандировали на Северный Кавказ.

Я прекрасно понимал, что это не на один месяц, и не на два. Но когда по прибытию на место, я увидал разбомблённый Грозный и его окрестности, когда проехал через разрушенные Гудермес, Аргун, Урус-Мартан и другие населённые пункты, мне стало понятно, что работы здесь даже не на один год. И ещё больше меня в этом убедил В.Б. Булгак (тогдашний министр связи РФ. - Авт.), который выслушав мой доклад, однозначно заявил, что латать мы ничего не будем, а будем делать всё по-новому. То есть, фактически с нуля. К этому добавьте ещё две «маленькие» сложности: работать пришлось в условиях непрекращающихся боевых действий почти на всей территории республики и при отсутствии на местах специалистов связи из числа офицерского состава…

- Ну в отношении первой сложности, более-менее понятно. В вашем распоряжении, наверняка, был какой-нибудь бронированный уазик и БТР с охраной. А как вы монтировали связную инфраструктуру без помощников?   

- Я вас разочарую: вместо броневика у меня были самые непрезентабельные автомобили, включая «Запорожец» и Жигули-«копейка». Именно на них, чтобы не привлекать внимания, я вдоль и поперёк объездил всю Чечню. А моей униформой была фуфайка и лыжная шапочка - зимой, самая простая одежонка и тюбетейка - летом. Этот «театр» был вынужденным. Для тех, кто творил беспредел в республике, я был очень лакомым куском. Убивать бы, скорее всего, не стали, но вот получить выкуп за меня или заставить работать на себя - это было в интересах не одной бандитской группировки.

В качестве подтверждения этих слов, которые сегодня многим вашим читателям могут показаться неким сюрреализмом, могу привести трагический случай с генерал-лейтенантом Игорем Шифриным. Будучи начальником Военного эксплуатационно-восстановительного управления связи Федеральной службы спецстроя РФ, он очень помогал мне восстанавливать связную инфраструктуру в Чечне: руководил строительством сети пунктов связи по всей республике. В ноябре 2002-го его автомобиль попал в засаду в Грозном. Генерал и несколько военнослужащих, которые его сопровождали, вступили в бой с нападавшими. К сожалению, после нескольких ранений в грудь, Шифрин скончался. Впоследствии его представили к званию Героя России (посмертно)…

Главными же моими помощниками там, где не было военных комендатур федеральных войск и откуда мне выделяли личный состав, были - хотите верьте, хотите нет - местные чабаны.

Люди жили без какой-либо связи, поэтому на мои просьбы откликались очень охотно. Помогали также и милиционеры, и представители местных властей, и простые мирные люди… Без них наладить нормальную работу связи в республике, которая на Северном Кавказе стала первой обладательницей систем связи на основе современного цифрового оборудования, было бы невозможно. Очень хороший и гостеприимный народ живёт в Чечне; со многими у меня до сих пор сохранились тёплые отношения.      

- А как, извините, вы простой мужик в фуфайке и на запорожце, передвигались по республике, где и комендантский час наступал рано, и блок-посты федералов перекрывали дороги?

- Для своих у меня было удостоверение-«вездеход» с моей фотографией в генеральских погонах и указанием должности - консультант министра МВД России. А для всех остальных мужик в фуфайке был попросту не интересен. Поэтому здесь особых проблем не было. Гораздо сложнее было заниматься решением специальных вопросов. Тут нужно хорошо понимать, что главной целью боевиков, после того, когда они получили по морде от федералов, была дестабилизация нормальной жизни в республике. Поэтому они разрушали всё, что восстанавливалось и возводилось. А поскольку связь была главной составляющей не только в вопросах управления войсками, но и при восстановлении мирной жизни в республике, связная инфраструктура была целью № 1 для нанесения ударов. Поэтому некоторые объекты приходилось восстанавливать дважды, и даже трижды.

Во время чеченской командировки мне два раза приходилось обеспечивать выборы российского Президента и один раз подготовку к выборам президента Чечни. Тогда из-за отсутствия связи выборы в республике могли просто не состояться…

«За мужество и героизм в условиях с риском для жизни»

- Простите, а сколько же лет длилась ваша чеченская командировка? И за что вы были удостоены звания Героя России?  

- В Чечне я находился с марта 1995-го по февраль 2002-го, но не безвылазно. И улетал в Москву, и выезжал в соседние республики. Но именно столько времени понадобилось, чтобы и в городах, и в сёлах, и в горных аулах Чечни связь заработала так, как она должна была работать. Разумеется, я не был незаменимым, просто отвечал за это направление по должности. Ну и к тому же все те наработки, которые были сделаны и которые предстояло сделать, держались в моей голове. И мне проще было закончить начатое дело, нежели рассказывать кому-то, что сделать необходимо.

В апреле 2002 года я стал официальным пенсионером по возрасту, а 5 августа того же года Указом Президента РФ мне было присвоено высшее звание страны с формулировкой «За мужество и героизм, проявленные при выполнении служебного задания в условиях с риском для жизни». Инициатива присвоения этого звания, насколько мне известно, исходила от чеченского руководства. Именно они предложили такую идею президенту Путину, он возражать не стал.

Справка

Помимо Золотой Звезды Героя Э.Г. Островский награждён двумя орденами Красной Звезды, орденами Мужество и Почёта, двумя орденами Демократической Республики Афганистан. Является Заслуженным работником связи РФ и Почётным гражданином города Шали Чеченской республики.  

«Движение - это жизнь»

- Эдуард Георгиевич, нынешний декабрь для вас юбилейный: 85 лет со дня рождения. При этом вы не только находитесь в добром здравии, продолжаете трудиться. Поделитесь секретом, как дожить до такого возраста и сохранить работоспособное здоровье. И как вообще следует относиться прожитым года?

- У меня с каждым годом всё больше и больше юбилейных дат. В позапрошлом году мы с женой отметили 55-летие совместной жизни. А поскольку у нас очень богатое наследие - двое детей и пять внуков - можете представить, сколько различных круглых дат мы празднуем ежегодно. Нынешним летом мой непрерывный трудовой стаж, включая военную службу, составил 70 лет. Когда я начинаю считать эти цифры, сам ужасаюсь, и не верю, что они имеют ко мне отношение. Смотрю на них как бы со стороны. А чтобы дожить до них, особого секрета нет. Я, например, никогда не курил и не злоупотреблял спиртным. Зато всегда имел и имею до сих пару гантелей под столом, а недавно ещё приобрёл и пару палок для скандинавской ходьбы. Движение - это жизнь.