«Фронтовой юмор» маршала Жукова

Война и юмор - казалось бы, вещи крайне несовместимые: не до хохм, быть бы живу! Тем удивительнее знать, что в самое наисуровейшее для нашей страны (тогда Советского Союза) время, в ходе невероятно тяжёлой, критической битвы за Москву, в ноябре 1941 года вышел первый номер военно-сатирического журнала политуправления Западного фронта «Фронтовой юмор». В цвете! В последующем выпускался строго периодически, и в 1944-м издание унаследовал 3-й Белорусский фронт, в который переименовали Западный. В 1941-м же фронтом командовал генерал армии - будущий «Маршал Победы» Георгий Константинович Жуков. Которого куда как трудно представить «скоморохом». Однако, если на поле брани он, что называется, шутить и впрямь не любил, то в более-менее спокойной боевой обстановке и в быту вполне мог посмеяться над чьей-либо веселухой (в основном над артистической, ибо подчинённые шутить при строгом заместителе Верховного Главнокомандующего не рисковали). А нередко и свой перл выдать. Ниже приведена только малая часть таковых историй из коллекции, долгое время собираемой автором этих строк из «Воспоминаний и размышлений» самого Жукова, мемуарной литературы, фольклора и прочих источников.

Военно-сатирический журнал от… Жукова?!

Расхожие анекдоты типа «Товарищ Жуков, кого вы имели в виду, когда, выйдя из моего кабинета, сказали "ж… с усами"?» - «Гитлера, товарищ Сталин!» - «Правильно! А вы кого вы имели в виду, товарищ Берия?» - повторять не будем; вспомним лишь парочку, наиболее ярких. Но сначала заметим вот что. Когда в начале 2012 года вышел более чем циничный сериал «Жуков» о послевоенной жизни маршала (в нём престарелый полководец показан преимущественно бабником, выпивохой, истериком и трусоватым, отталкивающим типом), его младшая дочь, Мария Георгиевна, удручённо сокрушалась: «На протяжении всего сериала я увидела, пожалуй, одну единственную улыбку на лице исполнителя роли Жукова Александра Балуева. А ведь отец был очень улыбчивым, обаятельным человеком!..»

Да уж, улыбался Георгий Константинович далеко не «раз в году 1 апреля», что подтверждают и многочисленные фотографии с радушием на его лице. А значит, чувство юмора было. Да ведь и владел таковым! Даже в самой суровой обстановке. И резонно предположить: уж не лично ли Жуков стоял «у истоков» вышеназванного журнала? Ведь именно он 10 ноября 1941 года возглавил Западный фронт. До него им поочерёдно командовали три генерала и целый маршал - и ни одному в голову не тюкнуло! Пусть при стремительном откатывании от границы до Смоленска и Вязьмы недосуг было подумать, но в октябре-то, когда немцы готовились к операции «Тайфун» по захвату Москвы и несколько сбавили темпы наступления…

На других фронтах ничего подобного не было. Хотя, конечно, окопные пословицы и прибаутки, высмеивающие агрессора стихи и частушки, равно как и карикатуры на бесноватого фюрера и его клику постоянно печатались во всех газетах, начиная от дивизионных и кончая центральными. «Когда противник смешон, он не так страшён», - эта формула хорошо себя оправдывала.

К началу ноября Западный фронт был практически развален, и Георгий Константинович мобилизовывал все до мельчайшей силы на защиту столицы. А толк в юморе в деле поднятия боевого духа бойцов и командиров, уже много к тому времени деморализованных, он хорошо понимал. Да будет известно - и тому несколько свидетельств, - что Жуков ещё до войны, будучи командиром полка, бригады и даже дивизии, лично участвовал в художественной самодеятельности (!): играл на клубной сцене не только «серьёзные вещи», но и выступал с юморесками, с удовольствием импровизировал.

Маршальский «тришкин кафтан»

Но по большому счёту, в ноябре 1941-го, когда враг стоял в 17 км от кромки Москвы и в 29 км от Кремля, было совсем не до хихонек-хахонек. Начальник охраны Жукова майор Николай Харлампиевич Бедов вспоминал о тех бесконечно тревожных днях: «Командующий шутил, что ему тогда пришлось "штопать тришкин кафтан"», - имея в виду то, что генералу армии немедленной переброской малочисленных, обескровленных подразделений, частей приходилось постоянно затыкать зияющие бреши во фронтовой линии, когда её в очередной раз, и зачастую не по разу в день прорывали танки вермахта. А случалось это чуть ли не ежедневно, потому что сил было минимум.

Разносы Жукова нерадивых, «скромных в боях» командиров поистине приводили последних в «в шок и трепет» и подстёгивали их действовать решительнее, умнее, проявлять инициативу. Вот и командующий 5-й армией генерал-майор Дмитрий Данилович Лелюшенко (в последующем генерал армии, дважды Герой Советского Союза), едва узнав, что Жуков направляется к нему на КП, тотчас руки в ноги - и на передовую, как метелью сдувало! Обстановку командующему фронтом докладывали заместители. До поры до времени Жукову это даже нравилось: коль обстановка требует личного присутствия командарма… А потом раскусил причину.

- Где опять ваш хитрый хохол? - спросил он с явной иронией, появившись в очередной раз в штабе соединения. Там-то и там-то, доложили ему. Жуков всмотрелся в карту:

- Это что же, он боится меня больше, чем Гудериана?..

Спал он, по его собственному признанию в «Воспоминаниях и размышлениях», «за период особо ожесточённых сражений с 16 ноября до 8 декабря… не больше 2 часов в сутки, да и то урывками». А дважды за войну Жуков засыпал беспробудно - после успеха наступления под Москвой и через два года на Волховском фронте.

Дочь маршала Мария Георгиевна, очевидно, с его слов, рассказала в своей книге «Маршал Жуков - мой отец»: «Когда в январе 1943 года после прорыва блокады Ленинграда он был (первым во время войны) удостоен звания Маршала Советского Союза, и его разбудили, чтобы сообщить об этом, он просто повернулся на другой бок и сказал: "Ну что ж, теперь в маршалах ходить будем!"». У Георгия Константиновича было немало недостатков, но рвачом за званиями и наградами он никогда не был...

В романе «Жизнь и судьба» Василий Гроссман приводит такую историйку о «Маршале Победы», которую рассказывали уже в конце 1942 года, незадолго до Сталинградского контрнаступления: «Знакомые уговорили шофёра спросить у Жукова, когда война кончится. Жуков сел в машину и спросил шофёра: "Не скажешь ли, когда эта война кончится?"».

Узелок в сторону, шашку наголо!

Должно помнить и о том, что Жуков отчасти отстоял Москву ещё за два года до ноября-декабря 41-го - на Халхин-Голе… К 1939 году волна поощряемого Сталиным ежовско-бериевского беспредела в армии уже спала, но отдельные аресты ещё продолжались. И когда 1 июня заместителю командующего Белорусским военным округом по кавалерии Жукову позвонили из Москвы, мол, приказано выехать и поутру предстать пред ясны очи наркома обороны, Жуков недрогнувшим голосом спросил по телефону только одно:

- Выезжать с шашкой или с узелком?

Юмор, конечно, тот ещё, «роковой», но - юмор! Поехал в Монголию - «с шашкой». И - с радостью. И во исполнение пожелания Сталина - «надавать японцам», - исполнил это так, что тем на годы вперёд, на всю последующую великую войну проку хватило!..

Первая дочь маршала Маргарита Георгиевна Жукова уже в постсоветское время рассказывала такую легенду (возможно, она придумала её сама, но существо её точно отражает значение того, как её отец «рубанул шашкой по самураям» на Халхин-Голе): «В 41-м Гитлер обращался к своим союзникам, японским милитаристам. Японцы спросили: "А кто там командует фронтом под Москвой?" Гитлер небрежно сказал: "Какой-то малоизвестный генерал, какой-то Жуков". Японцы ответили: "Мы помним данного человека. Посылаем вам золотой поднос, плените его, отрежьте голову и пришлите нам. Мы помним его ещё с 1939 года, когда он разгромил 6-ю Квантунскую армию. Получив его голову, мы вам поможем, а пока, извините, мы не восстановили нашу боевую мощь"».

Рассмешил самого Сталина

С лёгкого пера Валентина Бережкова, одного из переводчиков Сталина, пошла гулять байка, будто бы Верховный Главнокомандующий в годы войны то и дело донимал Жукова одним и тем же вопросом: «Товарищ Жуков, а почему вас не арестовали в 1937 году?» Сам автор мемуаров фамилии «жертвы» свирепого сталинского юмора не упоминал, но народная молва спроецировала посыл мемуариста именно на Жукова, - а на кого ж ещё?! «Не успевал тот раскрыть рот, как Сталин строго приказывал: "Можете идти!" - отмечает Бережков. - Жена маршала после каждого подобного случая готовила ему узелок с тёплыми вещами и сухарями, ожидая, что её супруг вот-вот угодит в Сибирь. Настал День Победы. Сталин, окружённый военачальниками, произносит речь:

- Были у нас и тяжёлые времена, и радостные победы, но мы всегда умели пошутить. Не правда ли, маршал [Жуков]?».

Подтрунивал ли как-то реально вождь, любитель «поприкалываться» над многими членами Политбюро (особенно над Хрущёвым) и над «полководцем №1» Красной Армии, история до потомков не донесла. А вот сам Георгий Константинович «отца народов» однажды рассмешил. Незадолго до войны.

Летом 1940 года румынское правительство, отводя свои оккупационные войска из Северной Буковины и Бессарабии, которые, по договору, отходили под юрисдикцию Советского Союза, обязались оставить в неприкосновенности железнодорожный транспорт, оборудование заводов, материальные запасы. Однако договор нагло нарушили. Чтобы пресечь вывоз ценностей в Румынию, Жуков, уже командовавший тогда Киевским особым военным округом, решил захватить все мосты через реку Прут посредством выброски десанта. А двум танковым бригадам была поставлена задача обогнать отходящие румынские колонны и выйти к этой водной преграде.

Танкисты действовали столь стремительно, что появились в районе высадки десантников буквально под куполами их парашютов. У валахов (так румын называли в Средние века) началась паника, обернувшаяся стремительным драпаньем через реку.

Об оном был уведомлен румынский посол в Москве, который пожаловался в советский МИД и сообщил, что будто бы красноармейское командование высадило с самолётов танковые части и разогнало войска его величества, только две недели назад вступившего на престол короля Михая I. Жукову по ВЧ позвонил Сталин:

- Какие танки вы высадили с самолётов на реку Прут?

- Никакие, - отвечал Жуков, - потому как не имеем ещё таких самолётов. Это румынам с перепугу показалось, что танки появились с воздуха.

И услышал в трубку, как Сталин рассмеялся. А рассмешить Сталина надо было ещё суметь. Сам он обладал очень специфическим чувством юмора, ни с кем не сравнимым.

«Нюхал землю» и «бомбам не кланялся»

А вот редкое забавное задокументированное свидетельство. Из стенограммы октябрьского 1957 года пленума ЦК КПСС, на котором маршала Жукова снимали с поста министра обороны:  

«Хрущёв: Сталин как-то приписал мне такую глупую мысль, что когда-то во время войны якобы я рассказал ему, Сталину, что Жуков, приезжая на фронт, берёт землю, нюхает её и определяет - можно ли наступать или нет. Когда я услышал об этом, то прямо сказал тов. Сталину, что никогда такими глупостями Жуков не занимался, а я тем более не мог этого сказать. Возможно, что И.В. Сталин сам это выдумал. Товарищи Булганин и Микоян знают, что он об этом несколько раз говорил».

Хрущёв, человек чрезмерно деятельный, энергичный, во многих вещах был всё же недалёким, и тут наверняка не понял, о чём его вождь спрашивал. Жуков, бываючи на фронте, нередко «нюхал землю», ещё как нюхал!

В 1967 году на 70-летии у маршала Ивана Степа­новича Конева начальник Главного политического управления Советской Армии гене­рал армии Алексей Алексеевич Епишев (1908 - 1985), который во время войны был членом военного совета армии, в присутствии многих фронтовых военачальников, в том числе и недавно помирившегося с Коневым Жукова, долго муссировал в тосте в общем-то здравую мысль о том, что «доблесть командующего фронтом состоит в управлении войсками, а не в том, чтобы рисковать жизнью и ползать по пере­довой на животе».

Георгий Константинович слушал, слушал, не вытерпел и громко возразил: «А я вот, будучи командующим фронтом, неоднократ­но ползал на животе, когда этого требовала обстановка, когда перед на­ступлением в интересах дела желал составить себе личное представление о переднем крае противника на участ­ке будущего прорыва».

Вот оно - «нюхание земли»!.. Научный сотрудник Центра по связям с прессой и общественностью Федеральной службы охраны России Валентин Иванович Жиляев рассказывал, что «высшие военные руководители СССР выезжали на фронт 105 раз и нередко бывали на самом переднем крае, а чаще других на передовой бывал маршал Георгий Жуков - 43 раза». «Десятки раз во время поездок по фронтовым дорогам мы попадали под обстрел и бомбежку противника», - свидетельствовал начальник охраны Жукова майор Бедов.

Особенно ему запомнилась такая разведка, случившаяся 11 июля 1943 года во время битвы на Курской дуге: «У нейтральной полосы Жуков внимательно осмотрел местность. Вдруг начали рваться мины - видно, немцы заметили нас. Одна - впереди, другая - сзади». Охранник бросился и накрыл маршала своим телом. «Мы оба были контужены. Георгий Константинович потерял слух на одно ухо».

Но нам в заданной теме интересно то, что Жуков после таких «приключений» неоднократно юморил. «Что я баба, чтобы на меня ложиться?!» - отчехвостил он тогда Бедова (хотя мог бы, конечно, и поблагодарить). В другой раз посмеялся над собой и над командармом Рокоссовским, когда они во время рекогносцировки едва успели юркнуть в «щель» при налёте вражеской авиации - бежали, мол, как ошпаренные.

А вообще «за период войны, где бы он ни находился, бомбоубежищами не пользовался, - утверждает историк Жиляев. - Сотрудникам охраны (особенно когда был в плохом настроении) говорил: "Снарядам и бомбам я не кланяюсь!" Георгий Константинович считал, что времени на то, чтобы бегать по бомбоубежищам, нет».

Главный маршал авиации Александр Евгеньевич Голованов вспоминал, как в сентябре 1942 года после срыва одной атаки и проведённого разбора её «Жуков обратился ко мне и спросил: "Как, по-твоему, кто нас вчера отбомбил?! "

"Я совершенно уверен, что отбомбился наш самолёт, - ответил я, - но найти мы его с вами не найдём, потому что каждый экипаж уверен, что бомбил он немца".

"Я тоже вчера решил, что это наши, раз тебя вчера искали и не нашли", - сказал Георгий Константинович, и оба мы рассмеялись».

Хотя смешного тут тоже было мало: ведь их обоих могло попросту убить!.. Специфичен юмор на войне: в газетах «Гитлер капут!», а в окопах - как защитная реакция после крайнего стресса.

Шутки не принял…

В конце 1942 года 3‑я ударная армия штурмовала Великие Луки. Город был полностью окружён, но бои были тяжёлые, долгие, и Ставка послала сюда Жукова. Разведчики взяли «языка» - старшего офицера. Фрукт! Командарм немедленно доложил маршалу, и тот решил лично допросить захваченного.

«Пленный был в чине майора, - рассказывает в своих записках о том дне член военного совета армии генерал-майор Андрей Иванович Литвинов (1900 - 1981). - Его предупредили, что с ним будет беседовать генерал Жуков.

"Здравствуй, майор", - поздоровался Жуков. Выбросив правую руку вперёд и вверх, пленный ответил: "Хайль Жуков!" - "Повтори", - потребовал Жуков и вновь услышал ту же фразу. "Спросите, - попросил Жуков переводчика, - кто научил его таким словам?" Оказалось, разведчики. Покачав головой, он начал допрос. Сведения… оказались весьма ценными».

Эпизод показателен по нескольким позициям. Очевидная трусость майора вермахта, который привык только рявкать «Хайль Гитлер!». Большое уважение солдат-разведчиков к Жукову, слава о котором на тот момент уже широко гуляла по фронтам, и они, видимо, таким образом хотели его безо всякой задней мысли «уважить». Ибо трудно расценить их инструктирование пленного как шутку (а если то была она, то весьма неудачная). Которая маршалу никак не могла понравиться. Не тот юмор, да и не к месту!

…В книге о нём его младшая дочь приводит шуточный ответ отца на вопрос как-то предложенной ему анкеты: «Знакомо вам чувство зависти?» - «Да! Всегда завидовал Будённому - очень он виртуозно на баяне играл, мне до таких высот было не подняться!..» Георгий Константинович выучился игре на баяне, по сути, на передовой - вскоре после Сталинграда. Но это уже несколько иная история.