Взятие Парижа, или Много парадного шума из ничего

Чернильное пятно на карте

Войска союзников были ещё в десятках километров от Парижа, когда гитлеровцы поняли, что надо паковать чемоданы. И дело было не в приближающихся освободителях французской столицы. В так называемых освободителях. Настоящие освободители уже вышли на парижские улицы.

Железнодорожники Парижа объявили забастовку 10 августа, работники метро и жандармерия - 13-го, полиция - 15-го, почтовые работники - 16-го. К ним присоединились представители других профессий и 18 августа была объявлена всеобщая забастовка. Во второй половине дня на улицах появились листовки Свободных французских сил (Forces françaises libres, FFI) с указом о мобилизации и призывом взяться за оружие. Восстание возглавили руководитель FFI Иль-де-Франс (Парижский регион) коммунист Анри Танги, ставший известным как полковник Рол-Танги, и глава FFI департамента Сены Жан де Маргеритт, которого в подполье знали под именем полковник Лизе.

Утром 19 августа примерно две тысячи полицейских, перешедших на сторону FFI, захватили префектуру полиции и водрузили на здании и на Соборе Парижской Богоматери французский триколор. Рол-Танги принял командование над полицейскими и зачислил их в ряды FFI. 20 августа бойцы сопротивления захватили городскую ратушу, на улицах выросли баррикады. 22 августа восставшие заняли здание Сената, Большой дворец и прилегающие к мэрии улицы. Немецкое командование заключило с восставшими перемирие для эвакуации из города.

Верховный главнокомандующий войсками союзников в Европе генерал Дуайт Эйзенхауэр первоначально не планировал брать Париж. Все его мысли были обращены к Берлину, а Париж он собирался обойти. Генерал-лейтенант Омар Брэдли, с 1 августа 1944 года командовавший 12-й группой армий - самым крупным объединением американских войск, писал в своих мемуарах о Париже:

«Город больше не имел никакого тактического значения. Несмотря на свою историческую славу, Париж был лишь чернильным пятном на наших картах; его нужно было избежать в нашем походе к Рейну».

Но французское движение Сопротивления преподнесло союзникам освобождение столицы, как подарок «на блюдечке с голубой каёмкой». Было бы глупо не воспользоваться случаем.

«Брать» Париж командир 2-й бронетанковой дивизии (французской) генерал Филипп де Отклок, ставший известным под псевдонимом Леклерк, отправил 9-ю моторизованную роту 3-го батальона Чадского маршевого полка. 24 августа эта рота численностью 160 (по другим источникам - 150) человек, из которых 146 были испанскими коммунистами, социалистами и анархистами, двумя колоннами вошла в Париж. Одну колонну возглавлял командир 9-й роты капитан Раймонд Дронн (Raymond Dronne), вторую - лейтенант (майор в Республиканской армии Испании) Амадо Гранель (Amado Granell). Подойдя к городской ратуше, полугусеничный броневик под названием «Эбро» произвёл первые выстрелы по позициям немецкой артиллерии и пулемётным гнёздам. В ратуше испанцев встретил председатель Национального совета Сопротивления (Conseil National de la resistance; CNR) Жорж Бидо. На следующий день, 25 августа, фотография Жоржа Бидо и Амадо Гранеля появилась на первой странице газеты движения Сопротивления «Освобождение».

В тот же день, 24 августа, бойцы 9-й роты взяли штурмом отель «Мерис», где располагался штаб военного губернатора Парижа генерала от инфантерии Дитриха фон Хольтица, и арестовали Хольтица, предварительно заставив его отдать приказ немецким войскам о прекращении сопротивления. Вот как Хольтиц описал эту сцену в своих мемуарах «Солдатский долг. Воспоминания генерала вермахта о войне на западе и востоке Европы. 1939-1945».

«Внезапно в зал ворвался растрёпанный и возбуждённый штатский, державший палец на спусковом крючке своего пистолёта-пулемёта. …Возможно, но я точно не помню, помимо этого штатского в комнату вбежал и офицер французской танковой дивизии. Штатский направил своё оружие на меня и несколько раз повторил: «Sprechen deutsch?» Я спокойно ответил: «Намного лучше, чем вы». Тем временем французский офицер, за которым я послал, майор, вошёл в комнату, оценил ситуацию, взял смущённого штатского за шиворот и выставил за дверь. Затем, приложив ладонь к форменному кепи, он спросил меня на французском: «Господин генерал, готовы ли вы прекратить бой?» Я ответил: «Да, готов». Он попросил меня следовать за ним, и мы покинули отель через чёрный ход».

(Дитрих фон Хольтиц. Солдатский долг. Воспоминания генерала вермахта о войне на западе и востоке Европы. 1939-1945 гг.).

По одним историческим источникам, этим офицером был коммунист лейтенант (майор) Амадо Гранель, по другим - капитан Раймонд Дронн. Был ещё и Антонио Гутьерресу из 9-й роты, которому поручили охранять пленённого Хольтица. «Фон Хольтиц подарил Гутьерресу свои часы в знак признательности за соблюдение международных военных конвенций», - написал Луис Ривас, парижский корреспондент испанской интернет-газеты El Confidencial, в статье с характерным названием «Испанцы, освободившие Париж, замалчиваются и забываются во Франции». Публикация появилась на сайте электронного издания 18 августа 2014 года.

А Шарль де Голль во втором томе своих мемуаров, появившихся в Париже 1956 году (в России они были изданы в 2003 году), написал, что это был майор де Лагори, начальник штаба боевой группы полковника Пьера Бийота (Pierre Billotte) из 2-й бронетанковой дивизии.

Однако факт остаётся фактом: первой в Париж вступила рота испанских республиканцев, потеряв при этом один танк из 15 единиц бронетехники. В период с 13 по 24 августа 1944 года французские коммунисты уверенно шли к власти, но 25 августа голлисты, с согласия союзников по антигитлеровской коалиции, перехватили инициативу.

Украденная победа

25 августа Шарль де Голль приехал на Монпарнасский вокзал, откуда направился к зданию военного министерства. 26 августа состоялся парад французских войск. Они прошли от Триумфальной арки на площади Звезды (ныне - площадь Шарля де Голля) до Собора Парижской Богоматери, где была отслужена благодарственная месса. Одной из первых в парадной колонне прошла 9-я рота под флагом Испанской Республики, нарушив тем самым приказ нести только французский флаг. Но в эйфории освобождения де Голль сделал вид, что не заметил этого своеволия, как и союзники сделали вид, что не заметили слишком самостоятельную речь де Голля.

26 августа он обратился из окна ратуши к столпившимся на площади счастливым жителям города: «Париж освобождён! Освобождённый им самим, освобождённый его народом при поддержке армий Франции, при поддержке и содействии всей Франции, Франции, которая сражается, одной Франции». Словно не было и в помине американских, британских и канадских войск, высадившихся 6 июня на пляжах в департаментах Кальвадос и Манш.

Рузвельт до середины октября 1944 года отказывался признавать де Голля лидером временного правительства Франции. Американский президент подозревал, что де Голль хочет быть военным диктатором. Генерал Дуайт Эйзенхауэр имел вполне определённое указание президента Рузвельта: «Войска Соединённых Штатов находятся во Франции не для того, чтобы привести к власти генерала де Голля», - написал известный британский военный историк и писатель Энтони Бивор в документальном труде «Арденнская операция. Последняя авантюра Гитлера» .

Громче всех протестовали против прихода к власти голлистов участники движения Сопротивления. Но Лондону и Вашингтону идейно были ближе голлисты, а не коммунисты, поэтому они согласились сохранить во Франции власть генерала де Голля. В итоге два министра-коммуниста во временном правительстве были вынуждены поддержать указ генерала о роспуске «патриотических ополчений» и сдаче оружия в обмен на помилование и разрешение генеральному секретарю Французской коммунистической партии Морису Торезу вернуться из Москвы в Париж. Таким образом бойцы из движения Сопротивления - освободители Парижа - уступили лавры победителей голлистам.

Если в Париже де Голль сумел справиться с представителями левых партий, то политическая ситуация в Бельгии оказалась более сложной. Участники движения Сопротивления были против возвращения в страну политиков-консерваторов, спокойно пересидевших всю войну в Лондоне. В начале сентября численность отрядов Сопротивления составляла примерно 30 тысяч человек, но вскоре возросла до 70 тысяч. 29 сентября 1944 года генерал Эйзенхауэр отдал приказ по армии, в котором поддержал просьбу правительства Бельгии, обращённую к отрядам Сопротивления, сдать оружие и технику, несмотря на продолжающуюся войну в Европе.

21 октября глава миссии Главного командования в Брюсселе генерал-майор Джордж Эрскин обратил внимание Верховного главнокомандующего на тот факт, что число враждебно настроенных бойцов Сопротивления, отказавшихся сдать оружие, превышало численность полицейских и жандармов более чем в десять раз. Потеря контроля над положением в стране становилась вполне реальной. 25 ноября британские солдаты и бронетехника были доставлены в бельгийскую столицу для поддержки действий полиции и жандармерии, чтобы выполнить приказ о разоружении.

Американский реванш

Между тем американцы в Париже не собирались делиться с де Голлем лаврами освободителей. 28 августа в Булонский лес подтянулась 28-я пехотная дивизия Keystone («Замковый камень») из состава 8-го корпуса 3-й американской армии. Дивизией командовал бригадный генерал Норман Кота-старший. Для его бойцов устроили душевые, чтобы они могли отскрести с себя грязь перед парадом. Утром 29 августа они под звуки дивизионного марша «Хаки Билл» двинулись по авеню Фош к Триумфальной арке, а оттуда - вдоль Елисейских Полей.

«Это был один из самых выдающихся когда-либо отданных приказов о наступлении», - записал слова Брэдли в своём дневнике его адъютант капитан Честер Хансен. Сейчас дневники Хансена хранятся в Военно-историческом центре армии США (The United States Army Military History Institutte).

А вот строки из мемуаров самого Брэдли: «То, что парижане принимали за парад, в действительности было тактической переброской войск на фронт». («Записки солдата» были изданы в Москве в 1957 году).

Британская пресса негодовала. В каждом решении Эйзенхауэра она видела проявление неуважения к генералу Бернарду Монтгомери, командовавшему 21-й группой армий. «Это отражало гораздо более широко распространённое возмущение тем, что Британия оказалась в стороне: командуют теперь парадом американцы, а потом объявят себя победителями. Представитель Эйзенхауэра в Британии главный маршал авиации Артур Теддер (с 1944 года - заместитель главнокомандующего союзными экспедиционными силами) был встревожен подобными публикациями в английской прессе: «Из того, что я слышал в Главном командовании союзных сил, я не мог не опасаться, что происходящее чревато серьёзным расколом среди союзников», - написал он в своих мемуарах, изданных в Лондоне в 1966 году.

Никто из иностранных солдат не получил наград за освобождение Парижа. Таких наград просто не существовало ни в США, ни в Англии. Во всемирной истории осталась только одна медаль «За взятие Парижа 19 марта 1814 года». И она - как легко догадаться - русская.

После войны во Франции в разные годы выпустили несколько сувенирных медалей. В частности, в 1984 году - «Освобождение Парижа - 40 лет», которой интересуются разве что фалеристы. На обратной стороне изображён генерал Леклерк в окружении восторженной публики. Сейчас этот сувенир стоит 50 евро.

Почему ни в США, ни в Великобритании ничем не отметили своих солдат, промаршировавших в августе 1944 года в качестве победителей по улицам Парижа? Этот очевидный факт является невольным признанием второстепенной роли второго фронта в освобождении Европы от фашизма. Главные битвы вела Красная армия, без неё не было бы ни второго фронта, ни освобождения Парижа.

(Окончание темы следует.)