Воинские преступления: правда Западу не нужна

Приговор без суда

В Неаполе недавно открылась фотовыставка украинца из Изюма, бежавшего от репрессий в Европу после возвращения в город войск киевского режима. На одной из фотографий - разрушенный многоквартирный дом. И выжившие жители этого дома, и многие другие горожане видели своими глазами, как произошла трагедия.

Незадолго до того, как вооружённые формирования Украины покинули Изюм под натиском российской армии, к дому приблизился украинский танк и начал стрелять в пятиэтажку - в упор. Стрелял до тех пор, пока часть дома не обрушилась.

Когда спустя несколько дней российские войска заняли Изюм, начался разбор завалов. Выяснилось, что трагедия унесла десятки жизней мирных граждан. И тут же в социальных сетях украинских политиков появилось сообщение о жертвах, сопровождаемое оценками в стиле «не простим захватчикам!». Никто не писал о причинах обрушения дома, никто не вспоминал дату произошедшего - только количество жертв и эмоциональный призыв к мести.

Через несколько месяцев глава представительства Европейского Союза на Украине Матти Маасикас посетил Изюм, разместил в своём Твиттере фотографию того самого дома и добавил комментарий: «Украина получит всю нашу помощь, чтобы выиграть войну и привлечь к ответственности российских военных преступников».

Итак, преступники назначены. Остаётся легитимировать готовое решение через любую группу самозванцев, смеющих именовать себя судом.

Но хуже другое. Даже настоящий, профессиональный западный суд - будь то континентальный или англосаксонский - тоже не обнаружит и не накажет настоящего виновного. Никто не установит истинные обстоятельства преступления - просто не будет их устанавливать.

Спасение душ инквизиторов

В советском праве существовало понимание, что факт, событие, объективная реальность - это самостоятельная сущность, отдельная от сознания человека. Случившееся произошло вне зависимости, знаем мы об этом или нет. Задача следствия и судьи получить максимально точные, соответствующие реальности данные о случившемся, установить истину. И уже на максимально объективном знании фактов можно формировать своё убеждение, которое позволит дать правовую оценку произошедшему.

Континентальная, европейская школа права, выросшая из инквизиционного судебного процесса, ставит во главу угла убеждение судьи: если в любом случае судья принимает решение на основе своего убеждения, то оно-то и есть основа. То есть, представление о реальности отрывается от реальности, становится первичным. И уже не нужно искать истину, истиной признаётся видение судьи.

Более того, считается, что судья также теоретически не может приблизиться к истине и, значит, не должен её искать. Судья смотрит только на представленные ему доказательства, дистанцируясь от реальности, от случившегося, от фактов.

Но при этом континентальная система правосудия считается приверженной истине. Разумеется, на фоне англосаксонской системы, которая от объективной реальности ушла ещё дальше. В Британии и США во главу угла ставят прагматизм - достижение результата. Как было на самом деле - вообще никого не интересует. Есть две стороны в суде, и каждая бьётся за победу, и только. Судье достаточно решить для себя, что у него не осталось разумных сомнений в чём-то. Был ли факт, нет - не важно. Про достоверность фактов никто не говорит, тем более не вспоминает объективную истину. Достаточно того, что иное видение находится «за пределами разумных сомнений» судьи.

Считается, что такой подход, игнорирующий истину, сложился во времена инквизиции. Освобождение судьи от поиска правды, истины, но концентрация на собственных убеждениях должна была спасти его душу в случае ошибочного решения. Отправил невиновного на костёр - и ладно, никто и не требовал устанавливать действительную вину, достаточно было выслушать доносы и прийти ко внутреннему убеждению, что человек - колдун или еретик.

Правовая буча

Иной раз европейские и американские судебные решения не только шокирующе противоречат логике права, не только попирают самые основы его, но не укладываются даже в рамки самого поверхностного, обывательского здравого смысла. Как можно принимать решения или давать оценки без доказательств? Не имея ни малейшего представления о случившемся? Не исследовав факты?

Но, если понимать устройство западного права, всё становится на свои места. На Западе преступником признаётся не тот, кто совершил преступление, а тот, кого, в силу своих убеждений, преступником считает судья.

Вспомните Бучу: когда украинские вояки вошли в этот городок, не было никаких трупов на улицах - этому предостаточно видеоподтверждений. Но через два дня украинской власти они появились. И тут же все западные медиа запестрели громкими обвинениями России.

Для российского правосудия ценны видеодоказательства, говорящие о фактах, об объективной реальности. Для западного правосудия десятки разоблачающих украинскую провокацию доказательств не имеют веса на фоне заголовков, набранных крупным шрифтом. Для судьи же главнее его личное, персональное убеждение, и совсем не важно, на основе чего оно возникло.

Слово «буча» в русском языке означает беспорядок, переполох, суматоху. И, зная особенности западного правосудия, этим пользуются - достаточно поднять бучу, чтобы сформировать нужное убеждение у судей. После бучи им и в голову не придёт скрупулёзно изучать факты и искать истину.

Суд для настоящих преступников

Послевоенный опыт показал, что военные преступления получают совершенно разную оценку в России, Европе и Америке. Канада с нескрываемым удовольствием давала приют самым жестоким преступникам. США не брезговали забирать под свою крышу нужных им зверей в человечьем облике - прагматизм, прагматизм. В Германии после денацификации вчерашние нацисты шли в полицию и политику, становились учителями и университетскими преподавателями.

В Советском Союзе же закон действовал неумолимо, без оглядки на гражданство. И если советский гражданин был уличён в военном преступлении, он не мог рассчитывать на снисхождение. Расследовалась даже каждая попытка мелкого мародёрства, и ни боевые заслуги, ни высокое звание не могли освободить от ответственности - тому есть немало примеров.

Нацистских военных преступников российский закон преследовал и преследует. Опираясь на факты, доказательства, устанавливается та самая нелюбимая на Западе истина. А дальше - жернова правосудия мелят медленно, но мелко. И даже западные правительства не раз были вынуждены наказывать преступников, разоблачённых Россией.

То же ожидает и военных преступников конфликта на Украине. Наплевавшие на истину, действующие по своему убеждению, сформированному прессой, «судьи» сейчас могут говорить что угодно. Но правоохранительная система России работает. Проводятся проверки, возбуждаются уголовные дела, собираются доказательства, устанавливаются причастные, проводятся опросы и допросы. И это значит, что рано или поздно и украинские преступники из Бучи, и танкист, расстрелявший дом в Изюме, предстанут перед справедливым, настоящим, добивающимся истины судом.

Если Западу правда не нужна, то нам нужны и правда, и справедливость, и возмездие.