Польша: страна невыученных уроков

С барского плеча

Откровения депутата Европейского парламента от Польши Анны Фотыги, призвавшей расчленить Российскую Федерацию, кому-то могут показаться вздором эмоционально неустойчивой дамы. Но мечтает она с размахом: «Как экзистенциальная угроза человечеству и международному порядку, Российская Федерация должна претерпеть кардинальные изменения. Наивно думать, что Российская Федерация, потерпев окончательное поражение, останется в тех же конституционно-территориальных рамках».

Надо полагать, мадам Фотыга уже и территориальные рамки будущей России определила. Вопрос только в том, удастся ли в будущем самой Польше остаться в тех же «конституционно-территориальных рамках», что сейчас. Тем более, что процесс пошел, и границы, установленные после Второй мировой войны, уже не кажутся «железобетонными».

А ведь нынешняя Польша включает в себя изрядную часть немецких земель, подаренных Советским Союзом после победы. Там сейчас живут миллионы «пришлых» поляков, что Фотыге должно быть прекрасно известно, поскольку родилась она в городе Лемборк, бывшем немецком городе Лауэнбург. А польским он стал исключительно по воле Кремля, проявившего, как теперь принято говорить, аттракцион невиданной щедрости. И, надо полагать, именно мысль о том, что географическое место её рождения Польше с барского плеча подарил Советский Союз, вызывает у Анны Фотыги особо страстное желание «посчитаться» с современной Россией.

Столь же решительно настроен и экс-президент Польши Лех Валенса, заявивший недавно: «Немцам нужно показать, что с Россией всегда были проблемы, и мы, поляки, особенно хорошо это знаем, и поэтому у нас есть шанс навести порядок и разобраться с Россией». Кстати, в Польше Валенсу обвиняют в том, что в своё время он был агентом службы безопасности Польской Народной Республики по кличке Болек. А потом возглавил «Солидарность», но с профессиональными провокаторами, как можно было убедиться, и не такое случается, они всегда готовы кого-нибудь продать за сребреники, специальность у них такая.

Но сейчас не об этом, а о польском видении исторической судьбы России. И тут надо отметить, что в силу не очень высокой образованности агент Болек вряд ли в курсе, сколько в минувшие века было желающих «разобраться» с Россией и чем это заканчивалось.

Но и у нынешнего президента Польши Анджея Дуды не менее глобальные планы насчёт России:

«Однажды, не так давно, я сказал президенту Украины Владимиру Зеленскому: «Володимир, глядя на нашу историю, на то, как эти дороги когда-то разошлись, я бы очень хотел вас попросить - когда вы победите Россию, когда русские прибудут на коленях подписывать мирный договор, отведите их в Переяслав, пусть они там подпишут с вами мирный договор, пусть они таким образом перечеркнут все эти годы советского, российского влияния».

Самое время напомнить, что выбор в пользу России сделал гетман Богдан Хмельницкий, который стоял во главе украинского казачества, которому польское владычество встало поперёк горла - вот Дуду и корёжит от одного упоминания о Переяславской раде. Впрочем, нежелание задумываться о последствиях «наведения порядка» в России и мечтания о русских, прибывающих ползком подписывать мирный договор, характерно не только для современных польских политиков, это своего рода историческая традиция.

Приданое Марины Мнишек

В начале XVII века «навести порядок» на Руси поляки уже пробовали. Сначала сандомирский воевода Юрий Мнишек подобрал самозванца Григория Отрепьева, выдававшего себя за царевича Дмитрия, сына Ивана Грозного. Лжедмитрий, сделавшийся женихом дочери Мнишека Марины, в 1604 году собрался в поход на Москву. Король польский Сигизмунд поход одобрил.

Разумеется, за помощь и участие польских авантюристов в этом походе самозванцу следовало заплатить. Вот что писал польский историк Казимир Валишевский в книге «Смутное время» об обещаниях, данных Лжедмитрием перед походом: «Особой грамотой Дмитрий уступал своему будущему тестю княжества Смоленское и Северское. Но той порой вмешался секретный договор, по которому польский король заявил притязание на львиную долю в тех же самых областях».

Отдельной грамотой Лжедмитрий обещал:

I. Выдать на руки сандомирскому воеводе тотчас же по вступлении на престол миллион злотых на приданое Марине и на уплату старых и предстоящих впереди долговых обязательств её отца.

II. Поднести невесте приличествующую ей часть драгоценностей и столового серебра из тех сокровищ, которые хранятся в Кремле.

III. Отправить, в то же время, к польскому королю посольство с целью испросить согласие Его Величества на предполагаемый брак.

IV. Отдать будущей царице в полное владение Великий Новгород и Псков.

В результате Лжедмитрию удалось вступить в Москву, даже правил он там некоторое время. Но в 1606 году всё закончилось очень печально. Его убили, тело сожгли, а пеплом из пушки в сторону Польши выстрелили. Досталось и соратникам Лжедмитрия - до сих пор историки спорят о том, сколько поляков было тогда в Москве убито. Но польских аппетитов это не умерило.

В 1609 году в Россию вторглось польско-литовское войско короля Речи Посполитой Сигизмунда III. Сначала всё у них шло хорошо. В 1610 году польско-литовские отряды вступили в Москву. В 1611 году они захватили Смоленск, гарнизон которого героически защищал город во время полуторагодичной осады. Казалось, польская экспансия на восток на радость шляхте вот-вот увенчается полным успехом. Но уже в 1612 году окружённые в Московском Кремле ополченцами князя Пожарского, измученные голодом поляки были вынуждены капитулировать, не дождавшись помощи от королевских войск.

В продолжавшейся до 1618 года войне добиться покорения России Речи Посполитой так и не удалось.

Уроки Дениса Давыдова

В 1812 году польские войска в очередной раз двинулись «наводить» порядок в России в составе Великой армии Наполеона Бонапарта. Это были войска герцогства Варшавского.

Справка

Великое Герцогство Варшавское (польск. Księstwo Warszawskie) - государство, образованное в 1807 году по Тильзитскому миру из польских и литовских территорий, отошедших во время Второго и Третьего разделов Речи Посполитой к Пруссии и Австрийской империи. Великое Герцогство Варшавское являлось протекторатом наполеоновской Франции и просуществовало до 1813 года, когда было завоевано войсками Шестой коалиции.

Войска герцогства Варшавского активно поддержали поляки, проживавшие в Российской империи. Однако для участников похода на Москву всё окончилось очень печально.

Знаменитый партизан Денис Васильевич Давыдов описал в мемуарах вступление своего отряда в город Гродну (ныне Гродно), население которого в значительной степени было польским или ополяченным: «Я вижу на лицах поляков, здесь столпившихся, и злобу, и коварные замыслы; я вижу наглость в осанке и вызов во взглядах; сабли на бёдрах, пистолеты и кинжалы за поясами».

Но вот как чрезвычайно просто и доходчиво Денис Давыдов объяснил горожанам, преимущественно полякам, сложившуюся к тому времени военно-политическую ситуацию:

«Я остановился на площади, сошёл с коня и велел ударить в барабан городской полиции. Когда стечение народа сделалось довольно значительным, я приказал барабанам умолкнуть и велел читать заранее приготовленную мною бумагу, с коей копии, переведённые на польский язык, были немедленно по прочтении русской бумаги распущены по городу:

«По приёму, сделанному русскому войску польскими жителями Гродны, я вижу, что до них не дошёл ещё слух о событиях; вот они: Россия свободна. Все наши силы вступили в Вильну 1-го декабря. Теперь они за Неманом. Из полумиллионной неприятельской армии и тысячи орудий, при ней находившихся, только пятнадцать тысяч солдат и четыре пушки перешли обратно за Неман. Господа поляки! В чёрное платье! Редкий из вас не лишился ближнего по родству или по дружбе: из восьмидесяти тысяч ваших войск, дерзнувших вступить в пределы наши, пятьсот только бегут восвояси; прочие - валяются по большой дороге, морозом окостенелые и засыпанные снегом русским».

В финале фильма «Пепел» режиссера Анджея Вайды актер Даниэль Ольбрыхский прекрасно сыграл умирающего польского офицера, возвращающегося из похода на Москву. Фотыга, Валенса и им подобные польские политики могли бы пересмотреть эту кинокартину и поразмыслить как следует…

Надо отметить, что обращение Дениса Давыдова к полякам имело поразительный воспитательный эффект. Волшебным образом исчез куда-то знаменитый польский гонор, вместе с наглостью в осанке, вызовом во взглядах, саблями и кинжалами. Вот как, например, повёл себя один из самых богатых в тех местах помещиков:

«Я никогда не забуду… когда он, получив позволение предстать предо мною, вползал в комнату, сплоченный голубою польскою лентою, в башмаках и со шляпою под мышкой. Причина посещения его состояла не в бесплодном унижении, подобно его соотечественникам; он приехал с тем, чтобы выхлопотать у меня помилование от разорения, в коем он не сомневался, услыша, что я ношу бороду и командую казаками, - два обстоятельства, как уверяют, весьма неутешительные! Обладая необычайным движимым имением, завоёванным им в течение сорокалетнего упражнения на зелёной равнине стола ломберного (речь идёт о карточной игре. - Авт.), он дрожал, чтобы другого рода, на другой равнине и в другую игру отличившиеся игроки не лишили его явно и мгновенно того, что он исподтишка приобрёл трудами долговременной своей ловкости. Как я втайне смеялся над его трепетом и изворотами, посредством коих искал он удостоверить меня в понесённых им убытках! Признаюсь, я довольно долго наслаждался его боязнью и после всякого рассказа его отвечал ему: «Однако, граф, если б пошарить у вас, то, верно, ещё кой-что найдётся!» И он на всякий таковой ответ повторял: «Дали буг, ниц ни ма!» И крестился, и глаза подымал к небу. И так как он крестился по католическому исповеданию - с левого плеча на правое, то каждый раз я заставлял его снова креститься по-нашему - справа налево, что он, наконец, сам собою уже делал».

Денис Васильевич Давыдов вошёл в историю не только благодаря военным подвигам. Он был ещё очень неплохим поэтом. Но поражают ещё и его способности воспитателя, которые он так эффектно проявил в Гродне. Поляки его сразу поняли…

«Чудо на Висле». Другой ракурс

Весной 1920 года Польша, независимость которой была восстановлена в 1918 году, предприняла масштабное наступление на восток. Вот как «начальник государства Польского» маршал Юзеф Пилсудский сформулировал цели этого наступления, которых он рассчитывал достигнуть: «Замкнутая в пределах границ времён шестнадцатого века, отрезанная от Черного и Балтийского морей, лишённая земельных и ископаемых богатств Юга и Юго-Востока, Россия могла бы легко перейти в состояние второсортной державы, неспособной серьёзно угрожать новообретённой независимости Польши. Польша же, как самое большое и сильное из новых государств, могла бы легко обеспечить себе сферу влияния, которая простиралась бы от Финляндии до Кавказских гор».

Польская сфера влияния от Кавказа до Финляндии… Сколько политических деятелей в Польше мечтали и мечтают сейчас, о чём-то в этом духе?

Но вернёмся в 1920 год. Советское командование перебросило на польский фронт резервы, среди которых были лучшие части и соединения Красной армии - 1-я Конная армия Буденного, дивизия погибшего Чапаева, бригада Котовского. Контрнаступление Красной армии развивалось успешно. Особенно удачными были действия Первой конной армии, начавшей рейд по польским тылам.

Но потом произошло то, что произошло. Преследуя отступающего врага, Красная армия вступила в Польшу. В августе 1920 года, когда части Западного фронта под командованием Михаила Тухачевского приближались к Варшаве, в Крыму активизировались войска барона Врангеля. Особенно ожесточённые бои шли за знаменитый Каховский плацдарм, и красному командованию пришлось задействовать значительные резервы, отвлекая их от борьбы с поляками, что и стало одной из причин поражения Западного фронта.

Поляки назвали это событие «чудом на Висле». Но можно взглянуть на эти же события и с другого ракурса. Затеяв наступление, имевшее своей целью замкнуть Россию в пределах границ XVI века и отрезать от Черного и Балтийского морей, поляки в итоге стали считать чудом удержание собственной столицы. И ужасно этим гордятся.

Так что нынешние мечтания польских политиков о грядущем сокрушении России - это всего лишь подновлённые грёзы их предшественников. Вместе с тем польский исторический опыт насчёт России убедительно доказывает, что иногда мечтать всё-таки вредно.