Генерал, утвердивший окончание Второй мировой

Собственно, так оно и было, однако это уточнение вызвало бурную реакцию в Стране восходящего солнца, а генеральный секретарь правительства Японии Хирокадзу Мацуно по случаю заявил, что новая редакция закона «может спровоцировать антияпонские настроения в России и антироссийские - в Японии». А вот атомный пепел после бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, по всей видимости, уже не стучится в японские сердца и антиамериканские настроения не провоцирует.

Напомним, что медаль «За победу над Японией», которой награждено около 1 831 000 человек, была учреждена 30 сентября 1945 года в СССР. А определяющим фактором для принятия руководством Японии решения о капитуляции было наступление советских войск, которые молниеносными и непрерывными ударами за шесть дней разгромили 750-тысячную японскую Квантунскую армию, продвинувшись в глубь территории Манчжурии на 300 км, уничтожили части японских войск в Северо-Западном Китае, высадили десанты в Северной Корее, на Сахалине и Курильских островах. В результате императору Хирохито ничего не оставалось, как приказать своим войскам сложить оружие. Под актом о безоговорочной капитуляции Японии стоит подпись генерал-лейтенанта Кузьмы Николаевича Деревянко, представлявшего советскую сторону.

Разведчик, профессиональный военный

Кузьма Деревянко был высокопрофессиональным разведчиком и военачальником. Учился в Военной академии РККА им. М.В. Фрунзе на Восточном факультете, изучал английский и японский языки. С октября 1936 года служил в Разведупре РККА. В 1936-1938 годах капитан Деревянко выполнял секретную операцию по снабжению оружием китайских войск, воевавших с японцами, за которую был награждён орденом Ленина. Воевал в Испании, в 1938 году стал начальником 15-го отдела Разведывательного управления РККА. Во время Советско-финляндской войны майор Деревянко - начальник штаба Отдельной особой лыжной бригады при штабе 9-й армии.

Это было разведывательно-диверсионное подразделение, сформированное в основном из студентов Ленинградского института физкультуры им. Лесгафта, получил орден Красной Звезды, был произведён в полковники. С июля 1940 года Деревянко - заместитель начальника разведотдела Прибалтийского особого военного округа. В январе - марте 1941 года выполнял особое задание в Восточной Пруссии. В годы Великой Отечественной войны был начальником разведывательного отдела штаба Северо-Западного фронта, затем начальником штаба 53-й, 57-й и 4-й гвардейской армий 2-го Украинского фронта. Участвовал в Курской битве, в битве за Днепр. Внёс значимый вклад в успешное завершение Корсунь-Шевченковской операции и в разгром противника в Ясско-Кишинёвской операции. Участвовал во взятии Будапешта и Вены. 

Накануне войны с Японией Кузьма Николаевич был переведён на Дальний Восток на должность начальника штаба 35-й армии Приморской группы войск. В Ставке Главнокомандующего советскими войсками на Дальнем Восто­ке Маршал Советского Союза Александр Василевский вручил Деревянко телеграмму, под­писанную Сталиным и начальником Генерального штаба Алексеем Антоновым, в которой говорилось, что гене­рал-лейтенант Деревянко назначен представителем Главного Командования советских войск на Дальнем Востоке при штабе Верховного командующего союзными войсками на Тихом океане генерале Дугласе Макартуре.

25 августа 1945 года Деревянко, полу­чив указания Василевского, из Владивостока вылетел на Филиппины, где дислоцировался штаб американских вооружённых сил на Тихом океане. Полёт был долгим. Чтобы не попасть под огонь японской зенитной артиллерии, шли сложным маршрутом и на большой высоте. Уже в Маниле Кузьма Николаевич получил приказ о переподчинении Ставке Верховного Главнокомандования и полномочиях на подписание Акта о безоговорочной капитуляции Японии от имени Советского Верховного Главнокомандования. А 30 августа 1945 года вместе с Макартуром и представителями стран-союзников Деревянко прибыл в Японию для участия в церемонии подписания акта о капитуляции.

«И тогда, и в последующие годы я часто задумывался, - вспоминал Кузьма Николаевич, - почему именно мне, можно сказать, малоизвестному ге­нералу, рядовому большой войны, выпала столь почёт­ная миссия? Разве мог я да­же мысленно представить, что не кто другой, а я, сын каменотёса из небольшого украинского села Косеновка, по поручению партии, Совет­ского государства подпишу исторический документ? Видимо, при выборе было учтено, что сразу после встречи наших войск с союзниками в Австрии я уже представлял Советское командование в Союзническом совете в Вене. Воз­можно, какую-то роль сыграло и то, что ещё во время учёбы в Военной академии имени М.В. Фрунзе я прилежно изучал английский и япон­ский языки, а затем два года выполнял интернациональ­ный долг по оказанию помощи Китаю. Какими бы ни были причины, я делал всё, чтобы оправдать доверие - особо поручение Сталина, в большом и малом отстаивать интересы своей Родины, внёс­шей решающий вклад в раз­гром германского фашизма и японского милитаризма».

С высоты сегодняшнего времени можно предположить, что Сталин, отправляя Деревянко в Японию, преследовал и другие цели. Кузьма Николаевич прошёл большую военную школу, был начальником штаба ряда армий и мог профессионально проанализировать обстановку в Японии, что было немаловажным. Также не исключено, что Сталин хотел не преувеличивать вклад американцев в разгром армий стран Оси во Второй мировой войне, поэтому и поручил скрепить подписью акт капитуляции Японии военачальника в ранге генерал-лейтенанта. Дескать, большего не заслуживают...

В штабе главнокоман­дующего войсками со­юзников на Тихом океане Деревянко познакомился с генералом Дугласом Макартуром, а также с пред­ставителями других стран-союзников - Канады, Великобритании, Австралии, Франции, Голландии, Новой Зеландии и Китая, прибывшими для подписания Акта о безоговорочной капитуляции Японии.

«И вот наступило 2 сентяб­ря 1945 года, исторический день окончания Второй миро­вой войны, - вспоминал Деревянко. - Разбитая наголову Япония признала себя побеж­дённой, сложила оружие, и её государственные и воен­ные представители изъявили готовность подписать Акт о безоговорочной капитуляции. Церемония подписания Ак­та была назначена на борту американского линкора "Миссури", бросившего якорь в Токийском заливе. Почему был выбран этот корабль? Линкор участвовал во многих боевых операциях на море, проводимых американцами. 24 марта 1945 года он воз­главлял эскадру, которой удалось подойти к берегам Японии и обстрелять из ору­дий важный район севернее Токио. Японцы специально охотились за "Миссури". 11 апреля его атаковал самолёт, управляемый смертником, но повреждения оказались не­значительными. Линкор, конечно, был за­служенным кораблём. Но с самого начала церемонии чув­ствовалось и стремление Макартура провести её так, что­бы создать впечатление, буд­то Япония сокрушена чуть ли не одними Соединёнными Штатами».

Утром 2 сентября к «Миссу­ри», расцвеченному флагами союзных держав, подошёл миноносец, на борту которого находился генерал Макартур. За ним на линкор поднялись представители других союз­ных государств. Советская делегация поднялась в числе первых. Американ­ские моряки устроили членам делегации овацию. Это было естественным выражением симпатии к Советскому Сою­зу, к нашему героическому народу, сделавшему больше всех для победы во Второй мировой войне, к Красной Армии, которая заставила сложить оружие отборные войска милитаристской Японии. Тогда этот факт никто даже не пытался оспорить.

На борту «Миссури»

На палубе к Деревянко подбежал фотокорреспондент «Правды» Виктор Антонович Тёмин и шепнул, что ему не удалось найти места для съёмки - оттесняют газетчики других стран.

- Следуйте за мной. И посмелее, - сказал Деревянко.

Представляя Дугласу Макартуру членов делегации, Деревянко подчеркнул:

- А это специальный фо­тограф Сталина Виктор Тё­мин.

И, повернувшись к Темину, спросил:

- Где вам удобнее распо­ложиться для съёмки?

- Там, - показал Тёмин на площадку, целиком окку­пированную представителями средств массовой информации США.

- О'кей! - произнёс Ма­картур и взмахом руки как бы отсёк от Тёмина офицеров охраны, теснивших фотокор­респондента за оцепление.

Снимки у Тёмина получи­лись отличные. Они были опубликованы не только в «Правде», но и в других газетах.

После того, как собрались все представители стран-побе­дительниц, к лин­кору доставили японскую де­легацию во главе с минист­ром иностранных дел Мамору Сигэмицу - главным уполномоченным императора Хирохито. Обстановка подписания Ак­та, по словам Деревянко, была простой. На небольшом столе, накрытом зелёным сукном, стояли две чер­нильницы. Тут же были раз­ложены огромные листы с текстом Акта на англий­ском и японском языках. Был, естественно, и микрофон.

Подписание Акта нача­лось с «пяти минут по­зора Японии»: японская де­легация должна была выдер­жать укоризненный, осужда­ющий взгляд всех присутст­вующих на корабле. После короткого выступле­ния генерал Макартур жес­том пригласил японскую де­легацию к столу. По метко­му выражению одного журна­листа, делегация напоминала группу участников похорон­ной процессии.

Сняв чёрный цилиндр, Сигэмицу склонил­ся над текстами Акта. Его бледное лицо покрылось испариной. Министру не повез­ло: авторучка почему-то не действовала. Догадливый сек­ретарь быстро подсунул дру­гую. Вслед за Сигэмицу под­пись на Акте поставил и начальник генерального штаба японской армии генерал Ёсидзиро Умэдзу.

От имени союзных держав Акт подписал генерал Ма­картур. Как бы в насмешку над Сигэмицу он извлёк из кармана горсть авторучек и поставил подпись на доку­менте с английским текстом одной ручкой, а с японским - другой. Рядом с Макартуром находились генералы Джонатан Уэйнрайт и Артур Персиваль, не­сколько дней тому назад ос­вобождённые из японского плена в Маньчжурии Красной Армией. От имени пра­вительства США поставил подпись под Актом адмирал Честер Нимиц.

«Церемония подписания до­кумента продолжалась, - вспоминал Деревянко. - Как только генерал Макартур объявил о подписании Акта представителем Союза Совет­ских Социалистических Рес­публик, почти 500 кино- и фотокамер нацелились на нас. С трудом сдерживая вол­нение, я в сопровождении ге­нерал-майора авиации Н.В. Воронова и контр-адмирала А.М. Стеценко подошёл к столу и поставил подпись под документом, ставшим приговором японскому мили­таризму. Вся церемония подписания Акта длилась 20 минут и за­кончилась кратким выступле­нием Дугласа Макартура, за­явившего, что отныне мир установился во всём мире. Далее генерал Макартур пригласил делегации союз­ных стран в салон «Миссу­ри», а японская делегация отправилась с Актом на бе­рег, чтобы передать его им­ператору Хирохито».

Доклад Верховному

27 сентября 1945 года генерал-лейтенант Деревянко получил из Москвы распоряже­ние прибыть с докладом о положении в послевоенной Японии. Спустя двое суток он был уже в столице. Прежде чем представить доклад правительству, встре­тился с начальником Гене­рального штаба генералом армии Алексеем Антоновым. Вместе и отправились на доклад.

«Въехали в Кремль через Боровицкие ворота и, обог­нув здание Верховного Сове­та СССР по Ивановской пло­щади, свернули к зданию, где находились квартира и рабочий кабинет И.В. Сталина, - рассказывал Деревянко. - Войдя за Антоновым в ка­бинет и увидев вышедшего навстречу Сталина, я пред­ставился Верховному Главно­командующему. Поздоровав­шись, Сталин пригласил нас к столу, за которым сидели члены Политбюро ЦК ВКП(б) и Советского правительства, приглашённые на совещание. После некоторой паузы Сталин попросил меня доложить о положении в после­военной Японии в общих чер­тах и подробнее осветить воп­росы отношения японцев к союзникам, состояния воору­жённых сил Японии, особенно её военно-морского флота. Когда доклад был закон­чен, Сталин поинтересовался последствиями взрывов атом­ных бомб, сброшенных аме­риканцами на японские горо­да Хиросима и Нагасаки. К ответу я был готов, посколь­ку успел посетить пострадав­шие города и видел всё свои­ми глазами. Показал и аль­бом фотографий, на которых были запечатлены разруше­ния».

Вечером в гостинице, восстанавливая в памяти разговор в кабине­те Сталина, Деревянко раздумы­вал над тем, какое впечатле­ние оставил доклад. Был ли он достаточно масштабным и в то же время лаконичным, не упус­тил ли каких-то важных моментов? На следующий день Кузьме Николаевичу сообщили, что доклад в По­литбюро одобрен и что его работа в Японии получила положительную оценку.

Считая свою дипломати­ческую миссию исчерпанной, Деревянко надеялся на отпуск. Как и большинство фронтовиков, он не пользовался отпуском с начала Великой Отечествен­ной войны. На рапорте была уже резолюция: «Разрешить». Однако выехать довелось не в Киев, куда он так стремился, а снова на Дальний Восток.

В Москве с 16 по 26 декаб­ря 1945 года проходило со­вещание министров иностран­ных дел СССР, США и Со­единённого Королевства, на котором было решено создать Союзный совет для Японии с местом пребывания в Токио. 2 января 1946 года Совет Народных Комиссаров СССР назначил Деревянко членом этого сове­та. Тем же постановлением политическим советником при нём был назначен Яков Ма­лик, впоследствии - замес­титель министра иностран­ных дел СССР, а экономиче­ским - Леонид Разин. Деревянко и его товарищей ждала трудная и ответствен­ная работа в Японии, продолжавшаяся до мая 1950 года.

В феврале 2017 года распоряжением Председателя Правительства России одному из островов Курильской гряды было присвоено имя Кузьмы Николаевича Деревянко.