Сирия: предварительные уроки

Под Пальмирой

До моего прибытия в Сирию я не видел российских военнослужащих в деле. В Одессе их не было, а на Донбассе не довелось пересечься. Потому первый бой вместе с бойцами ВС России мне довелось наблюдать под Пальмирой. На тот момент я находился в расположении одного из наших артиллерийских дивизионов, примерно в 10 километрах от первой линии. Поначалу шла рутинная работа. Дивизион в штатном режиме работал по целям «духов» и до определённого времени не знал проблем. Но однажды случился большой прорыв первой линии сирийской обороны. Порядка 200 боевиков смяли бойцов «Хезболлы» и устремились вглубь нашей территории.

И вот тут обозначилась первая проблема. Бойцов спецназа, которые были приданы в охранение дивизиона, оказалось критично мало. Их хватало только для того, чтобы прикрыть одну сторону периметра, в рамках которого располагался дивизион. Потому в спешном порядке с расчёта каждого орудия было выделено по одному бойцу, которые должны были расположиться на одном из флангов. На другой фланг отправились бойцы из хозвзвода. Со стороны тыла мы поставили только двух человек, решив, что в случае захода противника оттуда мы просто немного «завернём» фланги.

И вдруг, во время постановки задачи, один из бойцов-артиллеристов робко сказал, что они не очень уверены, что смогут удержать периметр. На мой вопрос «почему вдруг?», он ответил, что с автоматом он работал всего пару раз, и не уверен, что сможет поразить противника.

- Кто ещё такой? - спросил я бойцов.

- Да мы все тут такие. Мы из автомата стреляли всего пару раз по десять патронов, - ответили артелы.

И добавили, что на пушках и РСЗО они работают исправно, а вот насчёт стрелкового боя имеют сомнения. Мне только и оставалось сказать одно слово:

- Беда. Почему же тогда спецназеров для охранения больше не поставили?

- Да кто же думал, что оно так выйдет?

- Вижу, что никто, а стоило бы. А почему ж вы-то со стрелкотнёй не дружите? Это ж тоже ваше оружие, с которым вы должны не хуже работать, чем с пушками. У вас же должна быть огневая подготовка.

- Да мы ж говорим, что стреляли всего по два раза по десять патронов, сфоткались для отчёта, и на том наша огневая подготовка закончилась.

В ту ночь я впервые услышал о фотоотчёте. Нам тогда повезло, что ночью опустился сильный туман, духи не стали работать по ночи и отступили.

На следующий день я собрал всех бойцов-артиллеристов и глянул на то, как они работали с оружием. Увиденное повергло в уныние.

- Если духи ещё раз прорвутся и полезут к вам, то у вас будут большие проблемы. Я не знаю, смогут ли вам выделить дополнительных бойцов спецназа, а потому предлагаю прямо здесь начать огневую подготовку, чтобы вы хотя бы понятие имели что это такое.

В условиях той войны было вполне возможно заниматься огневой и тактической подготовкой вблизи линии фронта, так как у духов не было ресурса в виде большого количества артиллерии и БПЛА, которые могли бы залетать далеко вглубь нашей территории.

Все бойцы выразили согласие и занимались до самого взятия Пальмиры.

Тот случай с отсутствием огневой подготовки у бойцов я списал для себя на то, что они всё-таки не пехота, и, возможно, поэтому работа с автоматами была упущена. Но подобное отсутствие навыков может дорого обойтись.

Твое личное оружие

И такой инцидент произошёл в 2018 году в пустыне под Дейр-эз-Зором, когда на расположение нашей артбатареи наскочили духи. И закончился гибелью семерых наших бойцов. Думаю, если бы они имели должную огневую подготовку, потерь могло бы не быть вовсе, либо они были бы в разы меньше.

После таких инцидентов для себя и для тех, с кем мне доводилось работать, я вынес правило, что если человек принял решение отправиться в зону боевых действий, если он решил заняться деятельностью, связанной с оружием, он должен в обязательном порядке безупречно и в абсолюте работать с ним. Тем более, если оно ему полагается по штату. И на сегодня, если боец, имея штатное оружие, не умеет работать с ним, то я уверен, что он не совсем понимает, чем занимается. Также этого не понимает и его командир, который должен контролировать этот момент, причём очень ревностно.

Для меня военнослужащий, который не умеет работать с оружием, как боевая единица даже не рассматривается. Он может быть сильным, выносливым, спортивным, но неумение обращаться с оружием сразу делает его жертвой и аутсайдером. Очень много спортивных ребят из первой волны ополченцев на Донбассе погибли именно из-за отсутствия боевой подготовки.

Инструкторы...

Следующий эпизод, резанувший мне глаз и ставший очередным тревожным звонком произошёл во время подготовки одного из сирийских подразделений к штурму населённого пункта.

Тогда наши военные выделили для подготовки двух офицеров, которые представились инструкторами. Как только они стали показывать отработку штурма, у меня сразу же возник вопрос: «А они точно инструкторы?». В одной из тренировочных пауз я попросил их показать сирийцам, как приводится оружие к бою, погонять их по матчасти и по боеприпасам. Парни сразу же «поплыли». Согласитесь, странно для инструктора не знать таких базовых вещей.

Позже мне объяснили, что зачастую в наших войсках подготовкой личного состава занимается командир или назначенный командиром боец или группа бойцов. Причём обучение проводят они по многим дисциплинам, которые сами зачастую знают поверхностно. Хорошего результата после такого обучения ждать особо не приходится. Именно поэтому каждую военно-учётную специальность (ВУС) должен преподавать специалист, который досконально разбирается в ней.

Дальше, после отработки технических элементов, пошла отработка штурма населённого пункта. Подопечные наших инструкторов бодро и синхронно пробежали по улицам, взяли условный опорник и подняли над ним флаг. Напоминало это скорее забег на среднюю дистанцию группы вооружённых людей. Никакого, хотя бы немного приближённого воссоздания боевой обстановки не было, внятных задач, кроме одной - «из пункта А прийти в пункт В», поставлено тоже не было. По сути, бойцы просто пробежались, и всё.

Мои вопросы: «Кто ж вам так даст работать?», «Почему бойцы не используют при передвижении укрытия?», «Почему нет постановки объективно могущих возникнуть по пути задач и вариантов их решения?», «Почему бойцы не рассредоточены?», «Почему нет отработки эвакуации раненых?» - остались без ответа. И я прекрасно понимал, что если эти инструкторы так учат сирийцев, то наших бойцов они будут учить точно так же. А если это так, то у нас проблемы, которые нужно решать прямо сейчас.

Но на тот момент ситуация в Сирии складывалась в нашу пользу, и у людей, принимающих решения, сложилось стойкое заблуждение, что раз мы побеждаем, значит всё делаем правильно. На мои возражения, что противник наш на тот момент далеко не самый сильный и серьёзный, мало кто обратил внимание.

В последующем на тренировочный процесс, наблюдаемый мной в войсках, без слёз смотреть было невозможно. Скорее, его можно было назвать обязательным «мероприятием», результатом которого должен был стать фотоотчёт, подтверждающий, что мероприятие состоялось.

Где я действительно увидел грамотный и нормальный тренировочный процесс, так это в подразделениях ССО и ЦСН. Там действительно люди горели и работой, и занятиями. По сути, именно такой процесс должен был идти во всех войсках. Но…

Как мне позже объяснили, в малых подразделениях, если командир толковый, всегда проще внедрить что-то новое и полезное. Здесь процесс запуска, перезагрузки, как правило, идёт гораздо быстрее. Плюс в силу специфики этих подразделений, где всё-таки идёт максимально положительный и качественный отбор командного и личного состава, нужные вопросы и задачи всегда решаются максимально быстро и эффективно.

Уже в наших краях, до работы в зоне СВО, мне довелось поработать в двух местах - в Наро-Фоминске и в Крыму. В первом случае это были мобилизованные бойцы, которым предстояло отбытие в зону боевых действий. Насчёт уровня их подготовки на тот момент я уже не питал иллюзий, но то, что я увидел, меня откровенно повергло в уныние. У бойцов абсолютно отсутствовал хоть какой-то навык работы с оружием, хотя все они в своё время проходили службу в армии. Время, выделенное им на подготовку, составляло шесть дней. Любой понимающий человек скажет, что для нормальной подготовки этот срок просто абсурдный, но это для тех, кто понимает.

Один из полковников, курировавших процесс, спросил:

- Ну как, управимся за шесть дней?

- Вы сейчас серьёзно? Какие шесть дней? - ответил я.

- Понял, поищем настоящих инструкторов. Тут и два дня должно хватить. Шесть дней ему мало… - сокрушался полковник.

Бойцов у меня забрали на второй день.

Побеждает сильнейший 

В Крыму было повеселее. Там были гражданские, из числа добровольцев. Позже добавился отряд полицейских. Местное руководство шло навстречу и дало полную свободу действий. Парни отзанимались почти месяц и смогли нормально экипироваться. Им повезло больше, чем московским мобикам.

Ну а после моего прибытия в зону боевых действий я сразу стал работать с штурмовыми ротами, укомплектованными иногда всего лишь на четверть. Парни прямо с передовой выходили на ротацию и начинали заниматься. На тот момент у меня было много вопросов. А главный: как они воюют с такой подготовкой и как умудряются задачи выполнять? Они же автоматы в руках держать не умеют. Я видел, что на тот момент всё происходило исключительно благодаря мужеству и терпению наших бойцов. Пришлось потихоньку исправлять ситуацию, потому как на одном терпении и упорстве долго не протянуть. Нужен был ещё и класс, который даст хороший толчок к росту, увеличит живучесть подразделений и даст уверенность в собственных силах.

Помнится, тогда вэсэушный генерал Залужный сказал: «Мы уничтожили профессиональную русскую армию, теперь добьём любительскую».

На тот момент наша армия местами была не просто любительской, а даже потешной. Но со временем эта потешная армия понемногу стала выправлять ситуацию, матереть и становиться боеспособной, умеющей побеждать серьёзного врага. Впрочем, это было позже, и во многом благодаря тому, что стали серьёзно готовиться, а не следовать принципу «на войне всему научимся». Принцип не просто глупый, но и преступный.