Конрад Кертнер и «партнеры»

Узников концлагеря Эбензее, считавшегося «адом на земле», американцы освободили 1 мая 1945 года. В их числе был и безнадежно больной советский полковник Яков Старостин. Он прожил на свободе чуть больше недели и был похоронен на местном кладбище. Так завершился земной путь легендарного Этьена - разведчика-нелегала Льва Маневича, чей подвиг отмечен Золотой Звездой и навечно  вписан в историю военной разведки.   

Дорога в разведку

Родился Лев Маневич  в 1898 году в Чаусах Могилевской губернии. И ждала бы его обычная судьба местечкового обывателя, но повлиял старший брат, участвовавший в революционном движении. В 1905 году солдата Якова Маневича арестовали за хранение в казарме большевистских прокламаций, браунинга и 16 фунтов динамита. Приговор - каторжные работы. Но осужденному помогли эмигрировать в Швейцарию, куда в 1907 году после смерти матери привезли Льва. Тот быстро освоился на новом месте, выучил немецкий язык, затем освоил итальянский и французский. Окончив в 1913-м школу, Лев Маневич поступил в Цюрихский политехнический колледж.

После февраля 1917 года братья вернулись в Россию. Лев Маневич  добровольно вступил в Красную Армию и храбро воевал на фронтах Гражданской войны. Был командиром отряда особого назначения, комиссаром бронепоезда.

Решив продолжить военную карьеру, Маневич поступил в военную академию, а после окончания учебы его направили в распоряжение Разведывательного управления Штаба РККА: человек, знавший три иностранных языка и долго живший за границей, не мог не привлечь к себе внимания. С учетом профиля учебы в Цюрихском колледже командование признало целесообразным направить Маневича за рубеж по линии военно-технической разведки.

В СССР авиаконструкторы остро нуждались в информации о тенденциях развития зарубежного авиапрома. Для получения знаний, необходимых в будущей работе, Маневича послали на курсы начсостава ВВС при Военно-воздушной академии им. Жуковского. Он окончил их блестяще.

Поначалу начальник Разведупра Ян Берзин предполагал использовать Маневича на работе по легальной линии в США. Однако потом было решено направить его в Италию, где предполагалось развернуть специализированную нелегальную резидентуру, возглавить которую должен был Лев Маневич.

В жизни разведчиков-нелегалов есть особая сложность - это семья. Иногда им разрешали брать жену и детей с собой в «загранкомандировку», подвергая их опасностям, иногда семью оставляли в СССР. В первом случае жена должна была знать иностранные языки и пройти спецподготовку.

В 1921 году Лев Маневич женился на 22-хлетней Надежде Михиной, студентке медфакультета. На следующий год у них родилась дочь Таня. Когда было принято решение о спецкомандировке в Италию,  Надежда настояла на том, чтобы ехать вместе с мужем.

Предполагалось, что семья обоснуется в Вене, куда отец будет на время приезжать. Маленькая Таня (по легенде - Айно) к тому времени уже неплохо говорила по-немецки, а ее мать, которая под именем Марии Вестерхольм числилась гражданкой Финляндии, язык не освоила.

Австрийский подданный

В декабре 1929 года в Вене открылось патентное бюро, владельцем которого значился предприниматель Конрад Кертнер. Он деятельно занимался бизнесом, специализируясь на авиации, сам пилотировал самолет и поскольку обладал способностью располагать к себе людей, быстро стал известен в авиационной среде, обзавелся знакомыми среди конструкторов и летчиков. Подозрений общительный австриец не вызывал.

Так Этьен (такой оперативный псевдоним был присвоен Маневичу) приступил к выполнению основной части задания. Еще в Австрии он привлек к сотрудничеству нескольких человек, которые могли добывать информацию о выпуске авиатехники в Италии, об особенностях литейного производства при создании двигателей. Большим успехом Маневича стал контракт с немецкой фирмой «Нептун», выпускавшей аккумуляторы, в том числе и для подводных лодок, иметь которые Германии по Версальскому договору было запрещено. Эта информация была очень важной.

Вместе с тем у разведчика возникли проблемы: при всем старании жена и дочь так и не смогли вжиться в свои «заграничные» роли.

Когда учительница, которая готовила ее к поступлению в школу, повела «Айно» в церковь, выяснилось, что девочка ничего не знала о Христе, хотя по документам числилась лютеранкой. Более того, в гостинице Таня громко пела советские песни, чем привлекала внимание.

Из-за незнания языка были проблемы и у Надежды. Поэтому, заметив за собой слежку, она поняла, что решение поехать с мужем за рубеж было большой ошибкой. При помощи сотрудников военной разведки их с дочерью вернули в Москву. Маневич очень переживал, но нужно было продолжать выполнение задания.

После того, как разведчик обосновался в Италии, он уже вполне официально представлял интересы немецкой компании. Однако главным для Этьена была информация об авиатехнике. Регулярные визиты на воздушные гонки в Англии, где он устанавливал деловые связи с конструкторами самолетов и двигателей позволили быть в курсе всех новинок и серьезно расширить круг знакомых.

Бюро «Эврика»

Один итальянский авиаинженер согласился стать компаньоном «герра Кертнера» и открыть вместе с ним патентное бюро «Эврика». Перед переездом в Милан (здесь была штаб-квартира «Эврики») Этьен постарался получить от нескольких австрийских, немецких и чешских фирм право представительства, дающее возможность продавать их продукцию в Италии. В результате через руки разведчика стало проходить большое количество технической и проектной документации, представлявшей интерес для Москвы. В 1931 году «Эврика» уже работала на полную мощность, и в Центр поступали настоящие ноу-хау авиационной и кораблестроительной отраслей ведущих европейских стран.

К концу 1932-го резидентура Маневича включала девять источников военно-технической информации, а также трех агентов, обеспечивавших ее негласную деятельность. Всего в 1931-1932 годах из Милана в Москву поступило 190 ценных документов и донесений.

Этьену удалось установить агентурный контроль над большинством из 22 самолетостроительных и шести авиадвигательных предприятий Италии, основными верфями.

В это время в Москву были переправлены рабочие чертежи и протоколы испытаний опытных образцов бомбардировщика ВР, истребителей СР-30, СР-32, Капрони-80, -97, -101, -113, описания приборов, обеспечивавших пилотирование во время «слепых» полетов.

Маневичу также удалось получить генеральные чертежи подводной лодки «Мамели», подробное описание конструкции субмарины «Брагадина», морской пушки типа «Бреда». Добытые материалы регулярно получали высокую оценку Центра.

Замены не будет

Работа на износ изматывала, и Маневич обратился в Центр с просьбой о замене. Из Милана ушла радиограмма, в которой Этьен писал, что считает опасным для организации излишне долгое пребывание в Италии: «Слишком много глаз следят за мной с враждебным вниманием. Уже не один раз я стакивался на работе с довольно серьезными неприятностями. Двое из числа тех, кого я пытался втянуть в антифашистскую работу, не оправдали доверия... Организация расширилась, и в этих условиях я не чувствую себя спокойным за всех, кто мне доверяет. Жаль потерять плоды усилий двух с половиной лет... С комприветом, Этьен».

В апреле 1932-го пришел ответ, что с отъездом придется повременить, поскольку нет подходящей замены. Маневичу ничего не оставалось, кроме как продолжать нести «бессменную вахту».

В агентурной работе, как диктовали условия того времени, Этьен часто опирался на людей, разделявших левые и коммунистические убеждения. А фашистский режим Муссолини активно боролся с «внутренними угрозами». В левые круги внедряли провокаторов и агентов политического сыска, которые помимо прочих заданий также старались выявлять и иностранных шпионов. В результате была раскрыта деятельность нескольких источников Маневича, и он был вынужден срочно покинуть Италию.

Два года Этьен находился в Австрии. Обстановка вокруг него была спокойной, поэтому Центр в 1934 году принял решение вернуть резидента в Италию, и Этьен продолжил руководить агентами, добывавшими военно-техническую информацию. Центр высоко оценивал своего резидента в Милане. В декабре 1935 года Льву Маневичу секретным приказом наркома обороны было присвоено звание полковника.

На фоне обострения обстановки в Испании, весной 1936 года, якобы по делам своего бюро, представляющего несколько ведущих германских фирм за пределами Третьего рейха, Маневич посетил Барселону. В  Центр ушла радиограмма, в которой Этьен предупредил о готовящемся фашистском перевороте.

В сентябре снова поехал в Испанию, где, пользуясь знакомством со знаменитым испанским асом Аугусто Агирре, регулярно появлялся на аэродроме франкистов. Там австрийского инженера, великолепно разбирающегося в авиадвигателях, стали регулярно приглашать на своеобразные консилиумы. В результате Этьен получил уникальную возможность досконально изучить сильные и слабые стороны вражеской техники. Отчет о ВВС генерала Франко, а также характеристики последней модели немецкого истребителя «Мессершмитт» был со всем тщанием изучен в Москве.

Узник № 2722

В декабре 1936-го, во время встречи с агентом, перевербованным контрразведкой, Этьен был арестован. Следствие длилось недолго, так как за группой Маневича уже давно вели плотное наблюдение. В январе 1937 года в Турине состоялся суд над австрийцем Кертнером, установивший, что «преступная деятельность обвиняемого была обширна: он протянул свои щупальца также на Турин, Геную, Болонью, Брешио и Специю. Ему удалось привлечь ценных специалистов и опытных техников, которые состояли на службе на промышленных предприятиях, снабжающих итальянские и германские вооруженные силы».

Приговор:  15 лет тюремного заключения за шпионаж. Примечательно, что во время следствия и суда Маневич держался уверенно, и его принадлежность к советской военной разведке доказать не смогли.

Но и в тюрьме узник под номером 2722 продолжил разведдеятельность, чему не было прецедентов в мировой истории спецслужб. Этьену удалось вызвать сочувствие охранников, с которыми он обсуждал, в частности, оперные новинки Миланского театра. Дружеские отношения с охраной позволили Этьену наладить связь с оставшимися на свободе членами резидентуры.

Там же, в тюремной камере, Маневич сблизился с другими заключенными, среди которых было много специалистов предприятий военпрома Италии. Разговоры с сокамерниками, работавшими на фирме «Капрони», дали Льву Маневичу основу для анализа недостатков нового бомбоприцела фирмы «Цейсс». Эту информацию удалось передать в Центр.

В другой переданной из тюрьмы шифровке Маневич информировал Центр о характеристиках нового итальянского крейсера, привел рецепт броневой стали, полученный с германских заводов Круппа. Очень важной была информация Этьена о срочном заказе, полученном авиапредприятиями Италии из Японии, которой потребовались самолеты и двигатели, способные  работать при низких температурах. Это означало, что Япония не исключает войну против СССР.

В Москве всячески старались помочь Маневичу. Сменивший Этьена глава резидентуры разработал несколько планов побега, но ни один не удался. Тем временем сказались тюремные условия: пазведчик заболел туберкулезом. В 1941 году его перевели в каторжную тюрьму на юге Италии, где он находился до 1943-го. А затем судьба подготовила Льву Маневичу еще одно испытание.

Дожить до Победы

Остров Санто-Стефано, где располагалась  тюрьма, захватили американские войска. Политзаключенных освободили, и Этьен, желая скорее вернуться домой, вместе с другими узниками отправился в Италию на паруснике. Однако берег, где они высадились, оказался под контролем немецких войск. Австрийца Кертнера должны были направить по месту рождения, что грозило разоблачением.

Поэтому по прибытии в концлагерь Маневич воспользовался именем умершего друга и назвался Яковом Старостиным. Под этим именем он прошел все лагеря смерти, которые выпали на его долю -  Маутхаузен, Мельк и Эбензее, где тесно сошелся с бакинцем Грантом Айрапетовым, бывшим офицером штаба 23-й танковой армии.

Оба они входили в подпольный штаб сопротивления, который организовывал диверсии на производстве. По словам Айрапетова, «прекрасно владея иностранными языками, богато одаренный, быстро ориентирующийся в любой обстановке, Старостин-Маневич был нашим мозговым центром».

В мае 1945-го лагерь был освобожден армией США. Тяжелобольной Маневич скончался через пять дней, успев сообщить лагерному товарищу свой оперативный псевдоним и попросив рассказать обо всем в Москве.

Это было последнее донесение от Этьена.