Операция «Навет» и другие антисоветские посиделки

Стукачи из Лэнгли

С горбачевской перестройки и до середины 1990-х в СССР наблюдалось перепроизводство шпионов. И в этом мы опередили всю планету. Как знать, не назовут ли историки последующих времен то время «пиком шпионской революции» в России? И, возможно, будут правы. Справедливости ради надо признать, что тому были и объективные причины.

Разрушение разведки и контрразведки, замену крючковых на бакатиных, баранниковых на барсуковых, разбазаривание профессионалов высокого класса, обнищание научно-технической интеллигенции, офицеров спецслужб и вооруженных сил, имевших, в том числе, доступ к госсекретам, не могло не сказаться на нашей обороноспособности.

Все эти «рокировочки», проводимые первым президентом СССР, а затем и первым президентом России, создавали благоприятные условия для успешной деятельности любой западной спецслужбы в нашей стране. В то время они чувствовали себя в России, как микробы в питательном бульоне. И наш традиционный противник - эксперты ЦРУ и других западных спецслужб - не преминули воспользоваться моментом.

В конце 1970-х Пятое (идеологическое) управление КГБ СССР через свою агентуру и доверенных лиц засылало письма протеста по разным поводам в посольства США и Великобритании в Москве на имя Маргарет Тэтчер и Рональда Рейгана. Мешки писем. И это действовало! И на Рейгана, и особенно, на премьера-женщину Тэтчер. Те наивно верили, что советскими людьми движут искренние чувства негодования и возмущения, поэтому кого-то из англо-американских диссидентов и правозащитников выпускали из тюрьмы, кого-то из советских перебежчиков, попросивших там политического убежища, возвращали обратно к нам.

Однако по прошествии одного лишь десятилетия ситуация изменилась с точностью до наоборот. Наш же метод - массовая и целенаправленная засылка писем протеста, но уже в виде массового написания анонимок, - был взят на вооружение противником, и в середине 1980-х успешно использовался спецслужбами Запада против тех самых органов, которые этот метод инициировали!

В ходе горбачевской перестройки и в начале 1990-х западные спецслужбы вели массированную психологическую атаку, целью которой было обескровливание системы КГБ. Претворяя в жизнь операцию «Навет», противник самым дешевым, но действенным способом, устранял надежных, проверенных и преданных сотрудников.

Начиная с 1986 года и в течение пяти лет Комитет госбезопасности захлестывала волна анонимок. Анонимки писались только в отношении одного контингента - сотрудников КГБ, и только в верховные органы власти. Причем письма шли тысячами! На что был сделан расчет? На традиционную подозрительность и недоверие.

А вместе с тем, если бы в Управлении кадров Комитета и на Старой площади отнеслись к анонимкам вдумчиво, то сразу бы определили, что уже одно их количество свидетельствует о качестве: не соседи по дому пишут, не брошенная любовница или жена, нет! - профессионалы, которые использовали наши же наработки. Надо было видеть, как были исполнены подметные письма, поступавшие сначала в ЦК КПСС и в администрацию президента СССР. И поступали они не из регионов бывшего СССР - они шли только из Москвы!

Фабрикаторы компромата работали в перчатках, вырезали в газетах нужные слова, слоги, складывали текст, склеивали и присылали донос. Но, опять же, не куда-то в ЖЭК, райком или райисполком, а только на Старую площадь и в Кремль!

Но главное - количество. Тысячи писем! Такое под силу только слаженному, хорошо проплаченному коллективу... Вот это и есть материальное воплощение пресловутой идеологической войны, в данном случае под кодовым названием «Навет».

Эти мешки, тонны пасквилей, убедили-таки Горбачева с подсказки его подмастерья Александра Яковлева, что в Комитете-де служат одни пропойцы, развратники, негодяи и мздоимцы. За дело, засучив рукава, взялся горбачевский выдвиженец Вадим Бакатин. Проверки шли неделями и месяцами. Партийные бюро огульно, без устали раздавали выговоры налево и направо. Кого-то отправляли на пенсию, кого-то увольняли без выходного пособия. Начался массовый отток из органов госбезопасности СССР высокопрофессиональных кадров. Кто-то уходил, устав отстаивать свое реноме, кто-то из-за того, что посчитал ниже своего достоинства доказывать свою правоту, кто-то разуверился в самой системе КГБ, ее справедливом и непредвзятом подходе к своим опричникам. Как бы там ни было, противник добился своей цели, операция «Навет» сработала.

Черненко чутко прислушивался к «вражьим голосам»

Чем пристальней мы вглядываемся в события времен заката советской эры, тем очевидней становится, что самыми привечаемыми «гонцами Истины» были анекдоты о наших доморощенных политических лидерах. Из идеологических «кухонь» - редакций антисоветских изданий в Париже и Мюнхене - их десантировали радиоволнами во всамделишные кухни Ордынки и Покровки, Васильевского острова и Петроградской стороны. Анекдоты легкой конницей - уланами - летели впереди, пиками нанося ядовитые уколы, растлевая шеренги тех, кто был «не на параде, а к коммунизму на пути...».

Анекдоты о советских правителях вторгались в психическую сферу строителей «светлого далека», как тати, и производили в ней роковые изменения.

Именно антисоветским анекдотам, где главными фигурантами были кремлевские «небожители», зарубежные апологеты потребительского образа жизни и мышления отводили роль передовых ударных отрядов, на которые возлагалась задача, если и не уничтожить советскую власть, то испачкать ее фасад, подточить фундамент, а там, смотришь, посыплется сначала штукатурка, а затем и стены...

Период новейшей советской истории (1980-1985 годы) доморощенные диссиденты называла эпохой трех «П» - «Пятилеткой Пышных Похорон», или «Гонками на лафетах». Дело вкуса, конечно. Но, как ни назови то время, а открыл его главный идеолог Советского Союза Михаил Суслов. Что, само по себе, весьма символично. Ведь с кончиной глашатая и пропагандиста советского варианта коммунизма, забрезжила тень политической смерти всего Союза ССР...

Наполеон как-то заметил: «от великого до смешного - один шаг», но этого шага, в отличие о наших партийных вождей, не сделал. Действительно, после смерти Брежнева, всему миру на смех, на престол взошли, нет! - были вознесены на паланкинах, ибо сами уже едва передвигали ноги, - Андропов и Черненко.

Помните вопрос, якобы заданный армянскому радио: «Чем отличаются члены Политбюро от чемпиона мира по шахматам Анатолия Карпова?» Ответ: «Карпов ходит Е-два, Е-четыре, а члены ПБ ходят едва, едва...».

В народе, вслед за «вражьими голосами», повторяли: «на предприятиях и в учреждениях рабочий день начинается с «лeтучек» и «пятиминуток», а в Политбюро - с реанимации». Как говорится, - это не факт, это было на самом деле!

Несмотря на физическую немощь, Константин Устинович Черненко чутко прислушивался к «вражьим голосам из-за бугра» - передачам радиостанций «Голос Америки» и «Свобода», «Немецкая волна» и «Голос Израиля», в которых речь шла об их соматическом и психическом здоровье. Он однозначно требовал, чтобы ему на стол непременно клали распечатку анекдотов, шуток и частушек, ему посвященных.

Это было вменено в обязанность начальнику Пятого управления КГБ СССР. Причем Черненко настаивал, чтобы о новинках забугорного фольклора его извещали заранее, еще до того, как они выйдут на орбиту, то есть, достигнут ушей советских людей.

Пожелания вождя выполнялись неукоснительно. Под предлогом борьбы с идеологической экспансией Запада в один из его форпостов, в Русский отдел редакции антисоветского журнала «Континент», издававшегося в Париже, в результате многоступенчатой комбинации были внедрены два наших агента. Цель - снять со сковороды свежеиспеченный анекдот о советском лидере и доставить его горячим к заказчику еще до того, как он будет миллионнократно растиражирован на московских и питерских кухнях, в подворотнях и очередях.

Приказано - сделано. Значительные суммы были потрачены, чтобы инфильтровать наших агентов в интересующий КГБ объект - в редакцию «Континента». В итоге сегодня мы знаем, как создавались анекдоты о высших советских государственных и партийных державоводителях.

Процесс «анекдотостряпанья» скрытно был запечатлен на видеопленку и диппочтой доставлен из Франции на Лубянку, а затем в Кремль.

Как стряпали политические анекдоты

Итак, январь 1984 года, Париж. Русский отдел редакции журнала «Континент». Конференц-зал амфитеатром. На электронном табло горящие буквы, из которых складывается фраза: «Важнейшим из искусств для нас является создание политических анекдотов».

В зале человек двадцать. Кто-то сидит, кто-то расхаживает в проходах между рядами. Все присутствующие - бывшие члены Союза писателей и Союза журналистов СССР, которых «нелегкая судьба» в разное время и разными дорогами привела в Париж.

На отснятом скрытой видеокамерой заседании в повестке дня один вопрос: «Почему Брежнев встречал гостей, лидеров иностранных государств в аэропорту, у трапа самолета, а Черненко встречает их в Кремле?»

То ли гноеточивый конклав заседал в понедельник, то ли «Сальери политического анекдота» были с похмелья, но творческий процесс изначально не заладился.

Ведущий, он же - «тамада» заснятой парижской обедни, в прошлом известный советский писатель и сценарист Миша Хейфец - тщетно призывает собравшихся мастеров непечатного слова собраться с мыслями  и предлагать свои варианты ответа. Наконец, выйдя из себя, он истошно кричит: «Так чем же мы сегодня загрузим нашу ЭВМ?!»

Действительно, все предложения участников антисоветских посиделок, то есть ответы на заданную тему, сколь неожиданно абсурдны они ни были, записываются на магнитную ленту, которая затем обрабатывается с помощью электронной машины, провозвестника современного компьютера. Плоды своих электронных умозаключений машина выплевывает через час после загрузки в нее «руды» - реплик острословов в эмиграции.

Плевки из ЭВМ в виде перфокарт немедленно расшифровываются отставными офицерами-криптографами, ранее служившими в Главном штабе НАТО в Брюсселе. В заключение ответы, выданные машиной, рассматриваются верховными жрецами - редколлегией «Континента».

Чтобы в очередной раз простимулировать собравшихся Миша Хейфец громко хлопает в ладоши и оглашает подробности состояния здоровья усопшего Леонида Брежнева и еще дышащего, но с большим трудом, Константина Черненко. В частности, «тамада» напоминает, что в плоть покойного вождя был вшит электрический стимулятор сердечной мышцы, питавшийся от батареек, наподобие карманного фонарика. Подрядные острословы безучастно кивают головами.

«Вместе с тем, - продолжает разъяснительную работу Миша, - вождь, ныне здравствующий, получает заряд бодрости от капельницы, находясь в кремлевской больнице... Таким образом, мы видим, что Брежнев был мобилен, в то время как Черненко - монументально неподвижен. Не из-за этого ли произошли изменения в кремлевском протоколе встреч иностранных лидеров, прибывающих в Москву с визитами?! Ну же, ну! Думайте, думайте же, наконец, чтоб вы сдохли!»

Монолог Миши Хейфеца, нарушаемый вопросами и репликами присутствующих, продолжается около двух часов, в течение которых беспрерывно ведется магнитофонная запись. Затем все высказанное вводится в ЭВМ...

Конечный результат дискуссии проплаченных острословов из «Континента» был достигнут за три часа. Результат: в свет вышел новый анекдот, отнесенный на счет армянского радио.

Итак, вопрос:

«Почему Брежнев встречал лидеров иностранных держав в аэропорту, а Черненко в Кремле, держась за стену кабинета?»     

Ответ:

«Потому что Леонид Ильич питался от батарейки, а Константин Устинович от сети!»