Маршал Блюхер. Приговор боевым соратникам он не подписал

Полководческая слава Василия Константиновича Блюхера была ничуть не меньше, чем у Буденного или Тухачевского, а выбрать военную стезю его, крестьянского сына, побудили войны: сначала  Первая мировая, а затем -  Гражданская.

И на Тихом океане...

Первые уроки руководства вооруженными массами Блюхер получил на Южном Урале. В историю войны вошел 40-дневный рейд, который совершила партизанская армия во главе с будущим маршалом, пройдя с боями по тылам белых более 1,5 тыс. километров.

Реввоенсовет 3-й армии Восточного фронта сравнивал этот рейд с переходом Суворова через Альпы. 28 сентября 1918 года президиум ВЦИК удостоил Блюхера только что учрежденного ордена Красного Знамени под № 1.

Еще два ордена Красного Знамени Василий Константинович получил «за личную храбрость и особое искусство в руководстве боевыми действиями» по освобождению Крыма. Но после разгрома Врангеля участие Блюхера в Гражданской войне не закончилось. В июне 1921 года он был назначен военным министром и главнокомандующим Народно-революционной армией (НРА) Дальневосточной Республики. Из разношерстных, наполовину партизанских и плохо вооруженных формирований Блюхер создал полноценную регулярную армию, которая в течение года изгнала с территории Приморья белогвардейцев и японские войска.

Так уж сложилась биография Блюхера, что практически вся его служба прошла на востоке страны. С 1924-го по 1927 год он находился в служебной командировке в Китае, где был главным военным советником Национально-революционного правительства Сунь Ят-сена. Вернувшись, чуть больше года прослужил помощником командующего Украинским военным округом и уже летом 1929 года вернулся на Дальний Восток в качестве командующего Особой Дальневосточной армией (ОДВА), сыгравшей главную роль в разрешении конфликта на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД).

Конфликт был прекращен не в последнюю очередь благодаря знанию Василием Константиновичем специфики Дальневосточного региона и особенностей китайской армии. В результате на знамени ОДВА появился орден Красного Знамени, а командарм стал первым кавалером еще одной новой советской награды - ордена Красной Звезды.

Особое мнение

Тридцатые годы в жизни Василия Константиновича были отмечены большой работой по строительству и укреплению боевой мощи ОКДВА. И она была высоко оценена: 20 ноября 1935 года Блюхеру в числе первых пяти военачальников РККА было присвоено высшее воинское звание Маршал Советского Союза.

Но, помимо дел боевых, Блюхер в силу служебного положения все более втягивался в большую политику. Когда 11 июня 1937 года в Москве началось судебное заседание по делу группы участников «военно-фашистского заговора» в составе М.Н. Тухачевского, И.Э. Якира, А.И. Корка, И.П. Уборевича, Р.П. Эйдемана, Б.М. Фельдмана, В.М. Примакова и В.К. Путны, места за столом Специального судебного присутствия Верховного суда СССР заняли не менее известные военачальники - заместитель наркома обороны Я.И. Алкснис, начальник Генерального штаба РККА Б.М. Шапошников, командующие Московским, Белорусским, Ленинградским и Северо-Кавказским военными округами С.М. Буденный, И.П. Белов, П.Е. Дыбенко, Н.Д. Каширин. Был среди них и командующий Особой Краснознаменной Дальневосточной армией Блюхер. Маршал не верил, что военачальники, которых он знал со времен Гражданской войны, могли пойти на предательство.

Что касается Тухачевского, он, по мнению Василия Константиновича, расплатился за то, что посмел в 1920-е годы публично сказать правду, назвав в числе тех, кто ответственен за поражение Красной Армии под Варшавой в период советско-польской войны 1920 года, члена РВС Юго-Западного фронта И.В. Сталина.

Не верил он в заговорщицкую деятельность и других подсудимых и при вынесении приговора занял иную, нежели другие члены Специального судебного присутствия, позицию. Как показывал в 1957 году бывший председатель суда В.В. Ульрих, Василий Константинович потребовал дорасследования дела и голосовать за приговор отказался. Судебный приговор он не подписывал, ограничился подписью под протоколом заседания. И всего через год с небольшим Блюхер сам стал жертвой репрессивной машины...

Внешне события до мая - июня 1938 года не вселяли беспокойства. В течение января - марта Блюхер был избран членом Президиума Верховного Совета СССР, получил второй орден Ленина, вошел в состав Главного военного совета РККА при Наркомате обороны, образованного по решению СНК СССР и ЦК ВКП(б). Но простачком в политике Василий Константинович не был и понимал, что означает лично для него арест командарма 1 ранга Белова, командармов 2 ранга Алксниса и Каширина, которые, как Блюхер, входили в состав Специального судебного присутствия.

У озера Хасан

От мрачных ожиданий отвлекал вооруженный конфликт в районе озера Хасан. Дело в том, что Советский Союз считал сопки Заозерная и Безымянная своей собственностью, японцы полагали иначе.

В июне 1938 года Главный военный совет постановил развернуть ОКДВА в Краснознаменный Дальневосточный фронт (КДФ) с Блюхером во главе. Но явно не доверяя командующему, Политбюро ЦК ВКП(б) направило на Дальний Восток начальника Политуправления РККА армейского комиссара 1 ранга Л.З. Мехлиса, человека, особо приближенного к Сталину.

К тому времени в Хабаровске уже находился первый заместитель наркома внутренних дел командарм 1 ранга М.П. Фриновский. «Контролеры Сталина» получили задачу навести в войсках Дальневосточного фронта «революционный порядок, повысить их боевую готовность» и «провести массовые оперативные мероприятия по изъятию противников Советской власти». По воспоминаниям его вдовы Глафиры Лукиничны, Блюхер тогда сказал: «Ты знаешь… приехали акулы, которые хотят меня сожрать».

А события в районе озера Хасан нарастали. Японцам, как нельзя кстати, «помогли» советские пограничники. На сопке Заозерная они оборудовали окоп с проволочными заграждениями, выдвинув его на сопредельную сторону. Японцы заявили протест с требованием «покинуть захваченную манчжурскую землю», но СССР категорически отказался признать этот факт.

В этой крайне нервозной обстановке Блюхер был озабочен единственной задачей: избежать любого повода для провокаций со стороны Японии. По его указанию (в тайне от Мехлиса и Фриновского) специальная комиссия обследовала восточные и северо-восточные склоны высоты Заозерная. Основываясь на результатах ее работы, Блюхер направил 26 июля донесение И.В. Сталину, К.Е. Ворошилову и Н.И. Ежову, в котором отмечал: «Факт нарушения нами корейской границы, судя по схеме, не подлежит сомнению».

В ответ Василий Константинович получил категоричное указание «прекратить возню со всякими комиссиями и точно выполнять решения Советского правительства и приказы наркома». Но было поздно: не поддержав Центр, тем самым Блюхер подписал себе приговор.

Ворошилов дал указание Мехлису «разобраться в этом деле». И уже 29 июля замнаркома направил Сталину и Ворошилову обстоятельную телеграмму, расценив линию поведения командующего фронтом как двурушничество: «1. Позиция Блюхера более чем странная, льющая воду на мельницу японцев. 2. Блюхер ведет себя двойственно. Такую же двойственную позицию он занимает и по ряду других важных вопросов. Порой трудно отличить, когда перед тобою выступает командующий или человек в маске…» После таких обвинений уже ничто не могло спасти Блюхера.

Две недели, в течение которых длился конфликт на Хасане, стали для Василия Константиновича одними из самых тяжелых: 29 июля японцы пошли в атаку и после трехдневных ожесточенных боев им удалось захватить и Безымянную, и Заозерную. Понесшие большие потери советские пехотинцы и пограничники отошли к озеру Хасан.

Первого августа в Хабаровск поступил приказ Ворошилова: «В пределах нашей границы смести и уничтожить интервентов, занявших высоты Заозерная и Безымянная, применив в дело боевую авиацию и артиллерию». Решение задачи нарком возложил на войска 39-го стрелкового корпуса в составе 40-й и 32-й стрелковых дивизий и 2-й механизированной бригады. Общее руководство операцией должен был осуществлять начальник штаба ДКФ Г.М. Штерн. Но и Блюхеру, естественно, не пристало стоять в стороне. Поскольку его поведение рассматривалось буквально под лупой, малейшее промедление маршала вызывало обостренную реакцию Кремля.

Сталин, Молотов и Ворошилов вызвали Блюхера к прямому проводу. «Скажите, т. Блюхер, честью, - спросил командующего Сталин, - есть ли у вас желание по-настоящему воевать с японцами? Если нет у вас такого желания, скажите прямо, как подобает коммунисту, а если есть желание, я бы считал, что вам следовало бы выехать на место немедля». Вождь приказал тотчас использовать всю силу авиации фронта, не останавливаясь перед опасением задеть бомбежкой мирное население.

Василий Константинович, заверив, что желание «добить японцев» у него есть, срочно выехал к месту боев. При этом он хорошо представлял, что ждет его на Хасане. Здесь, словно в фокусе, сошлись слабая выучка личного состава частей фронта, недостаточная материально-техническая обеспеченность, просчеты в организации взаимодействия различных родов войск. И это сполна проявилось в действиях 40-й стрелковой дивизии. Артиллерия задержалась на марше и поддержать пехоту не могла. Однако командир дивизии, даже не проведя рекогносцировку, отдал приказ об атаке с утра 2 августа.

Вот как описывал дальнейшие события маршал М.В. Захаров, трудившийся в это время в Генеральном штабе: «Не поддержанная огнем артиллерии и авиацией (последнюю нельзя было применить из-за тумана), северная группа сумела пробиться только к северо-восточным скатам высоты Безымянной. Танкисты, не зная местности, увязали в болотах и канавах. Южная группа имела еще меньший успех. Наступление северной и южной групп наших войск не было увязано по времени и развертывалось на узком пространстве, ограниченном с востока озером Хасан, а с запада - линией границы. Управление боем было плохо организовано; множество начальников вмешивалось в действия войск. Так, на вопрос начальника Генерального штаба при разговоре по прямому проводу, какова боевая задача 40-й дивизии, ее командир ответил, что получил три задачи - от фронта, армии и корпуса».

Но главную роль в судьбе Блюхера сыграли все-таки Мехлис и Фриновский, направлявшие в Центр предвзятые донесения. Впрочем, объективности ради надо отметить, что и маршал был не на высоте.

Сошлемся на авторитет Маршала Советского Союза И.С. Конева, хорошо знавшего и Блюхера, и дальневосточный театр. На его взгляд, командующий фронтом «был к тридцать седьмому году человеком с прошлым, но без будущего, человеком, который по уровню своих знаний, представлений недалеко ушел от Гражданской войны и принадлежал к той категории, которую представляли собой к началу войны (Великой Отечественной, - авт.) Ворошилов, Буденный и некоторые другие бывшие конармейцы, жившие не современными, прошлыми взглядами».

Наступление частей Красной Армии возобновилось 6 августа после дополнительной подготовки.

Против ожидания тех, кто еще в июле намеревался легко проучить «японскую военщину», цена одержанной победы оказалась велика. Официальная (информация о потерях содержала сведения о 408 убитых и 2.807 раненых. В действительности потери были вдвое большими: 960 человек убитыми и 3.279 человек ранеными (для сравнения, потери японцев составили 650 человек убитыми и 2.500 ранеными).

Лефортовская «мясорубка»

Итоги конфликта на Хасане были рассмотрены Главным военным советом РККА 31 августа 1938 года в присутствии Блюхера. Кроме упреков в «недопустимо низком уровне» боевой подготовки войск, на долю командующего ДКФ пришлись политические обвинения: «преступное невыполнение» директив ГВС и наркома обороны, покровительство многочисленным «врагам народа», сознательное пораженчество, двуличие, потворство японским агрессорам. Даже части таких обвинений было достаточно для ареста. Но тогда ГВС ограничился отстранением Василия Константиновича от должности командующего.

Арестовали Блюхера 22 октября того же года в Сочи, где он, по предложению Ворошилова, отдыхал с семьей на наркомовской даче «Бочаров ручей». Правда, отдых был горьким и больше походил на домашний арест.

В Москве маршалу было предъявлено обвинение в участии в военном заговоре, шпионаже и вредительстве. Разработкой, а затем и следствием по делу Блюхера руководил лично первый заместитель наркома внутренних дел Лаврентий Берия. «Методика» обработки узников к тому времени была хорошо отработана.

Заключенного попытались сразу же сломить показаниями на него тех, кто в разные годы сталкивался с Блюхером по службе, - Маршала Советского Союза А.И. Егорова, командарма 1-го ранга И.Ф. Федько, комкора Г.Д. Хаханьяна и других. Не получилось, и маршала перевели в Лефортовскую тюрьму, где он попал в настоящую мясорубку. По некоторым сведениям, Блюхер выглядел так, «будто побывал под танком». И будто бы сломленный маршал начал давать показания. Но дать им ход не успели - 9 ноября Василий Константинович скончался после пыток.

В 1956 году Василий Блюхер был реабилитирован и восстановлен в правах на награды, которых удостоился за годы службы в РККА, - два ордена Ленина, пять орденов Красного Знамени, орден Красной Звезды.