Пиотровские: три века на службе России

Бронислав-Адольф Игнатьевич Пиотровский: На сопках Маньчжурии

По праву «первооткрывателем» прославленного рода можно назвать генерала от инфантерии Бронислава Пиотровского. Он родился 31 декабря 1849 года в семье потомственных дворян Гродненской губернии. Юношей, выбрав для себя карьеру военного, после окончания Нижегородского имени графа Аракчеева кадетского корпуса, он становится юнкером только что открытого в Петербурге Павловского военного училища. В 18 лет произведён в подпоручики и определён в 145-й пехотный Новочеркасский полк. Служба шла успешно, через год он штабс-капитан, через три - капитан.

Начиная с 1883 года подполковник Пиотровский в течение более двадцати лет в должности воинского начальника трёх разных уездов отвечал за военные резервы офицеров запаса армии, нижних чинов и ратников ополчения, за их переподготовку, а в случае войны за организацию быстрого призыва, сбора лошадей и отправку в войсковые части.

С началом Русско-японской войны Бронислав Пиотровский был произведён в генерал-майоры и состоял при командующем 1-й Маньчжурской армией в должности начальника этапного участка, а после окончания войны, согласно высочайшему приказу, получил назначение на должность начальника иркутской местной бригады.

В декабре 1913 года Императорским Указом произведён в генералы от инфантерии, и одновременно отставлен от службы по возрасту, с выходом на пенсию.

Борис Брониславович Пиотровский: «Привет, полковник, с твоей механикой великой»

Один из сыновей Бронислава Игнатьевича, прошедший сибирскую закалку, Борис, пошёл по стопам отца, избрав карьеру военного, став, к тому же, выдающимся педагогом и учёным. Как и отец он окончил Нижегородский кадетский корпус, но поступить предпочёл в Петербургское Михайловское артиллерийское училище. По выпуску из училища за выдающиеся успехи в математике был направлен в Артиллерийскую академию, которую окончил с отличием в 1901 году. Борису предложили остаться преподавать, и это определило всю дальнейшую судьбу капитана Пиотровского как военного преподавателя и учёного. Он преподавал математику, механику и артиллерию в высших военных заведениях и кадетских корпусах. Борис Брониславович не был отвлечённым теоретиком - свои методические взгляды он проверял на практике.

С 1903 по 1014 годы Борис Брониславович преподаёт в Николаевском кавалерийском училище, где юнкера затачивали себя на лихую кавалерийскую атаку, не понимая, что лицо будущей войны меняется в сторону технического оснащения армий. В почёте в то время были занятия по верховой езде, вольтижировке, рубке и фехтованию - сугубые науки считались лишним весом для кавалеристов, обременяющим всадника и лошадь. 

Коллеги и руководство высоко оценили труд талантливого математика и педагога. Революция заставила Пиотровского снять погоны в 1918-м, но в Гражданскую войну его опять призвали в армию - теперь Белую под командованием атамана Дутова.

Волею Божией Борис Брониславович, как и всё Белое движение, проиграл, снял теперь уже окончательно погоны и уехал в Петроград, ставший Ленинградом. Расцвёл заново его талант педагога и преподавателя - он преподавал математику во многих учебных заведениях Ленинграда, но больше всего в Государственном педагогическом институте, где писал и выпускал учебники и методические указания, оказавшие влияние на подготовку многих поколений советских учителей.

Академик Борис Борисович Пиотровский: Четверть века с Эрмитажем

Биография советского учёного-археолога началась 14 февраля 1908 года, когда в семье Бориса Брониславовича и Софьи Александровны родился третий сын. Его назвали по отцу Борисом. В 16 лет он поступает в ЛГУ на факультет материальной культуры и языка, а его учителя - лучшие представители дореволюционной российской и старой европейской школы археологии. Закончив обучение, молодой учёный отправляется в свою первую научную экспедицию в Закавказье, и спустя год без обучения в аспирантуре назначается на должность младшего научного сотрудника в Эрмитаж, что позволило ему в 1938 году написать диссертацию и получить научную степень кандидата исторических наук. Великая Отечественная застала учёного в очередной научной командировке в Закавказье, вернувшись откуда, он самое тяжёлое блокадное время пережил вместе со своими сотрудниками - ни одно произведение в музейных стенах Эрмитажа не было повреждено.

В этом немалая заслуга директора музея Иосифа Орбели, многих других сотрудников, в том числе и Бориса Пиотровского. Более двух миллионов единиц уникальных произведений искусств вместе с научными работниками были эвакуированы в Ереван, где в начале 1944 года в стенах научной академии Армении Борис Пиотровский защитил докторскую диссертацию по теме «История и культура древней цивилизации Урарту».

А незадолго до этого произошла его счастливая встреча с молодой армянской учёной Рипсиме Джанполадян, ставшей его женой. Скоро у них родился первенец Михаил, который впоследствии продолжил дело своих родителей и стал директором Государственного Эрмитажа в Санкт-Петербурге. Руководит им и поныне.  

Но, забегая вперёд, продолжим рассказ о более чем замечательной судьбе самого Бориса Борисовича. Член-корреспондент Академии наук Армении читает курс лекций по археологии в Ленинградском университете, где вскоре выходит его основной научный труд «Археология Закавказья». В 1953 году Бориса Борисовича назначают руководителем Ленинградского филиала Института истории материальной культуры - эту административную должность он будет занимать 11 лет. А в 1964-м Борис Пиотровский становится на четверть века директором Государственного Эрмитажа.

В дни празднования 100-летнего юбилея Бориса Борисовича Пиотровского на фасаде здания Оренбургского педагогического университета рядом с мемориальной доской известного учёного и педагога Бориса Брониславовича Пиотровского появилась мемориальная доска с именем его знаменитого на весь мир сына - академика Бориса Борисовича Пиотровского.

Михаил Борисович Пиотровский: «На двести процентов человек»

После смерти отца Михаил Пиотровский в 1991 году был приглашён в Государственный Эрмитаж на должность первого заместителя директора по научной работе, а в июле 1992 года постановлением Правительства Российской Федерации назначен директором Государственного Эрмитажа, которым руководит до сих пор.

Думаете по блату? Нет, это тот удивительный случай, когда Бог не отдыхает детях. А детям приходится послушанием и усердием в познании науки трудиться в поте лица. С этого и начался наш разговор с Пиотровским по отцу и Джанполадяном по матери…

- Вы спрашиваете, насколько я Джанполадян, и насколько я Пиотровский? Так вот, я на сто процентов Джанполадян, и на сто процентов Пиотровский.    Принадлежность к таким двум замечательным семьям даёт мне счастье быть на двести процентов человеком!

Когда в России возникают какие-то вопросы, связанные с Арменией, я - армянский шовинист. Если в Армении возникают вопросы, связанные с Россией, я - русский шовинист.

Детство я прожил на две «Мекки» - с одной стороны, Эрмитаж, куда приезжали люди со всего мира, с другой - Ереван, куда возвращались армяне из разных стран Востока, репатрианты. Про это уже немножко забыли, но это была очень важная волна, когда в Советскую Армению приехали люди с опытом жизни, культуры стран Ближнего Востока, Среднего Востока, Европы даже. И это было очень важно для понимания того, что мир разнообразен, и плохо помещается в одну даже самую справедливую и лучшую на свете модель.

- Сейчас всё окрашено в политику, мы не вольны отделить себя от процессов, происходящих по всему миру, и в этой связи хотелось бы у вас узнать - есть ли у Эрмитажа своя музейная политика, и как, если она есть, соотносится с мировыми тенденциями, например, по культурному обмену ценностями?

- Вообще, политика наведения культурных мостов важнейшая часть политики Эрмитажа. И у Бориса Борисовича, и у меня в сознании создание таких мостов, которые должны обеспечивать культурные контакты между людьми, даже если политические связи между ними плохие.                                                  

Поэтому Эрмитаж - это многочисленные выставки, это двусторонний поток ценностей по обмену, для чего создана целая программа «Большой Эрмитаж». Мы сами её определяем, и на ней строится работа музея.                               

Вы задали важный вопрос, особенно сейчас, когда мир опять закрылся на карантин. Всегда, и даже во времена железного занавеса, первый музей страны оставался культурным послом России. Сейчас, на фоне беспрецедентной кампании дезинформации о нашей стране, важность этой миссии возросла. Ещё год назад к нам выстраивались очереди в Лондоне и Амстердаме, Берлине и Нью-Йорке, повсюду, где выставлялись наши коллекции, и эта работа только набирала обороты. Но сейчас продолжается испытание пандемией, снова все границы закрылись, и я благодарю Бога за то, что оставшиеся в большом количестве за рубежом, наши экспонаты благополучно вернулись.

Мы снова находимся в ситуации, когда весь мир с большой опаской смотрит на идеи проведения каких-то новых выставок, всем это не нравится, и мы обсуждаем с нашими коллегами, как нам из этой ситуации выходить, как не потерять налаженные мосты культурного обмена.                                                       

Однако, наряду с желаниями музейщиков, есть, и набирает силу ещё одна общая большая тенденция - отгородиться, закрыться, и это только частично порождено пандемией. Тенденция многих политиков во всех странах мира - и у нас, и за рубежом - отъединиться, думать только о своих интересах. Но когда начинаешь только о них думать, оказываешься в проигрыше - вот в чём фокус.

Культура с нами всегда, как генетический и исторический код нации, это то, что у нас нельзя отнять, и что мы не можем потерять даже при военных и экономических победах и поражениях.                                                                            

Это рождено самой практикой нашей жизни.