Четвёртый день рождения полковника Бочарова

«Там, в Беслане, ты о нас думал?»

…Он упал на пол посреди школьного коридора, засыпанного пылью, штукатуркой, стреляными гильзами. Пахло гарью. Боль куда-то отступила, и только далеко-далеко в темноте ещё грохотал пулемёт.

Сознание уходило. Прошёл, может час, может день… Когда он пришёл в себя, вокруг было тихо, не строчил пулемёт, не ухал танк, и воздух не вонял гарью и пеплом. До слуха долетели слабые, приглушённые голоса. Он пошевелился, сжал пальцы и почувствовал, как кто-то подсовывал ему лист бумаги и вставлял в затекшую руку карандаш.

Никогда раньше не приходилось писать вслепую. Стрелять ночью, в темноте, на звук  приходилось. А вот писать… Он ещё не знал, что теперь многое придётся делать впервые - заново учиться есть, пить, говорить, ходить. Но это будет потом. А сейчас ему надо было написать главное. Ибо, судя по всему, люди, которые подают бумагу и ручку, не знают о нём ничего. Документов-то при нём никаких.

Нащупав середину листа, он вывел на нём как можно тщательнее и яснее: «ЦСН ФСБ. Бочаров». Что означало: «Центр специального назначения Федеральной службы безопасности», а он, никто иной, как полковник Вячеслав Бочаров.

Ещё не одну неделю он будет находиться между жизнью и смертью. Ранение, полученное в бою, в бесланской школе, оказалось тяжелейшим. Его с трудом опознали боевые товарищи, которые служили с Бочаровым не один год. По сути, у него не было половины лица - выбита челюсть, вырвана щека, отсутствовало нёбо, первоначально из-за контузии потеряно зрение на оба глаза.

Две недели он находился в реанимации Центрального военного госпиталя имени Бурденко. Он не мог самостоятельно дышать, есть, пить. Полтора месяца его кормили через зонд, введённый в желудок. И всё это время операции, операции…

Потом настал день, когда ему сказали: учись говорить. «А как учиться, - вспоминает Вячеслав Алексеевич, - как звуки произносятся, даже представления не имею. Начал ходить. Тяжко было, потом обливаешься. Два шага сделаешь, сил нет. Но дня через три стал приседать, отжиматься».

Всё это время рядом с ним была жена. Когда в госпитале пришёл в себя, открыл глаза, первое кого увидел - её. Сидит у постели. Потеплело на сердце, появилась уверенность, раз она рядом, он все выдержит, выдюжит, поднимется.

Когда Вячеслав стал выздоравливать, жена спросила: «Там, в Беслане, ты о нас думал?» Она, наверное, и не подозревала, какой сложный вопрос задаёт. Правду сказать, значит наверняка обидеть жену. Соврать? Как-то не привык он врать, даже если это неправда во благо. Только во благо ли? Вот вопрос.

Он сказал тогда правду, честно признался:

– Нет, родная, не думал. Иначе меня бы там не было. А вот теперь лежу здесь и думаю только о вас.

Не знаю, согласилась ли супруга с Вячеславом Алексеевичем? Думаю, согласилась. Потому как, действительно, идя в бой на террористов, невозможно думать сразу и о семье, и о боевой задаче.

«Десантника трудности не могут сломить»

Теперь полковнику Бочарову кажется, что он всегда хотел быть военным. Сколько помнит себя, столько и хотел. Ни о чём другом и думать не смел. Впрочем, это и не удивительно. Многие мальчишки в эту пору бредили армейской жизнью. Человек с орденом на груди в их глазах - фигура почти монументальная. Никакие звёзды: киноактеры, певцы, спортсмены с ним тягаться не могли.

А ежели, Герой Советского Союза, так эта встреча - память на всю жизнь. Вячеслав Алексеевич до сих пор, до мельчайших подробностей помнит, как впервые встретил на улице родного города человека с Золотой Звездой.

Для него это было настоящее потрясение. Сразу забыв про все дела, он повернул и пошёл следом. Внешне, Герой ничем не отличался от других людей, обычный человек, и Славке даже казалось, он смущается оттого, что каждый прохожий провожает его взглядом.

После десятого класса он, как и мечтал, подал документы в Рязанское высшее воздушно-десантное училище. С этих пор Рязанское воздушно-десантное станет для него родным, а десант - делом жизни.

Курс, надо признаться, у них был знатный. И прежде всего, знатный командирами. Взводный - лейтенант Юрий Попов, будущий генерал-майор, потом депутат Мосгордумы. В соседней роте взводом командовал Александр Лебедь, командиром роты служил Павел Грачёв.

Первый курс пролетел быстро, а в начале второго на построении объявили, что несколько сержантов приказом начальника училища от должностей отстранены, и на их место назначены… Ротный назвал фамилии и среди них – курсант Бочаров.

Вот этого, откровенно говоря, он никак не ожидал. Пришлось с левого фланга, где он обычно находился из-за своего далеко не высокого роста, перейти в голову отделения. Но это, пожалуй, оказалось самым лёгким, просто стать впереди своих товарищей. А вот как быть впереди? Вопрос.

Теперь у него в подчинении девять человек. Ребята не простые, каждый со своим характером, амбициями. Вот тогда-то он и понял, что значит руководить своими товарищами - посылать убирать туалет, когда все смотрят телевизор, или разгружать уголь в котельной. Так он постигал нелёгкую командирскую науку.

В мае того же 1976 года, при десантировании из самолёта Ил-76 разбились четверо ребят-курсантов. В тот день ничего не предвещало беду. Погода стояла вполне обычная для прыжков, штурмового предупреждения не было. Первые курсанты прыгнули, спуск шёл нормально, но у самой земли неожиданно налетел ветер. Порыв был столь мощным, а парашютистов с такой скоростью тащило по земле, что их не могли догнать на автомобиле ГАЗ-66.

Бочаров всё видел, он в этот момент уже подлетал к земле и, к счастью, успел среагировать. Расстегнул, как учили, грудные, ножные обхваты и, едва коснувшись почвы, сумел освободиться от парашюта. И тут же бросился помогать своим товарищам гасить купола.

Погибших похоронили, а в учебный центр приехал командующий воздушно-десантными войсками легендарный генерал Маргелов. Собрали всех, кто совершал прыжки в тот день. «Дядя Вася», как звали командующего в войсках, пристально вглядывался в лица курсантов. Потом заговорил с присущей ему грубой прямолинейностью. Он не стеснялся в выражениях, и смысл речи сводился к одному - десантник - мужчина, боец, и никакие трудности не должны его сломить. Даже такая трагедия, как гибель товарищей.

А они и не собирались ломаться. Бочаров знал настроения ребят в своей роте. Да, смерть однокурсников на твоих глазах - тяжелейший удар, но никто, ни один человек не написал рапорт об уходе из училища.

В 1977-ом состоялся их выпуск. Службу пришлось начинать, где приказала Родина, в Литве, в Гайжунае. Школа прапорщиков воздушно-десантных войск располагалась именно там.

В Гайжунае он прослужил два с небольшим годом. И начался ввод войск в Афганистан. В соседней учебной дивизии, в школе прапорщиков офицеры рвались, как тогда говорили, «за речку». Написал рапорт и комвзвода Бочаров. Только из «учебки» никого брать не хотели, хватало и боевых дивизий. А из Афгана, то и дело приходили вести: его сокурсники уже во всю воевали.

В конце 1981 года просьбу старшего лейтенанта Бочарова удовлетворили. 12 декабря он прибыл в Кабул. Назначение получил в парашютно-десантный полк, на должность заместителя командира роты разведки.

«Прошу оставить в Афганистане»

В феврале 1982 года 103-я дивизия ВДВ проводила боевую операцию в провинции Тагаб. Начало операции 26-го числа, а за день до этого начальник разведки поставил боевую задачу: разведчикам полка предстояло ночью, скрытно выдвинуться к горной развилке и оседлать хребет. Когда подразделения дивизии погонят боевиков по ущелью, встречать огнём и уничтожать, вносить в их ряды панику. Эта роль отводилась двум разведгруппам по 16 человек.

В ту пору командир роты у них отсутствовал, а два зама как раз и возглавляли эти группы. Выдвинулись на четырёх боевых машинах и, когда стали преодолевать сухое русло реки, БМД сели на брюхо, завязли. Две другие машины не могли их объехать. Однако задачу надо выполнять. Утром начнётся операция, а они ещё не вышли к горному хребту.

Было принято решение: замкомандира Игорь Поташев остаётся с одной группой у машин, а Бочаров со своими разведчиками идёт в горы. Сказано - сделано. Они двинулись через лес. Прошли его, и, когда стали подниматься в гору, уже начинало светать. На окрестности опускался туман.

Вячеслав шёл впереди, за ним боец с радиостанцией, и дальше все остальные. В тумане едва разглядели очертания дома, как вдруг по ним ударила пулемётная очередь, потом другая. Залегли. Командир группы выяснил: раненые есть? Нет. Раненым оказался он один, в ноги. К счастью, кости не были задеты. Но чуть повыше возьми прицел пулеметчик, и считай, конец.

Однако о ранении своём он никому не сказал. Надо было думать о группе. Сколько «духов» вокруг, никто не знает.

В тумане Бочаров всё-таки успел разглядеть духовский пулемёт. Дал целеуказание снайперу, послал разведчиков в обход. К счастью, туман к тому времени совсем загустел. Скрыл их передвижения. Бойцы зашли моджахедам в тыл, троих уничтожили, снайпер Михаил Ерёмин снял пулемётчика одним выстрелом, прямо в сердце. С этими покончили. Но кто станет утверждать - последние ли это «духи» или впереди ждут новые засады.

Бочаров выходит на связь с начальником разведки, докладывает о бандитской засаде, боестолкновении, а тот преподносит сюрприз: «Операция отменяется».

Разведгруппа начинает спуск в долину. Опять их обстреливают, пуля пробивает бронежилет одного из разведчиков, и он получает тяжелейшее ранение живота. Его выносят по очереди, тащат через сухое русло реки.

Однако к тому времени туман рассеялся, и стало ясно - дальше идти нельзя. Бочаров рассредоточил людей, укрыл за камнями, организовал охранение.

По рации передали: на выручку вышел наш батальон. Часа через четыре разведчики увидели танк, обозначили себя ракетой. Прибывшие десантники сняли «с мели» БМД, раненых погрузили в бронетранспортёр, доставили в медпункт, а утром отправили в госпиталь в Джелалабад. Бочарову сделали операцию, но пулю из ноги достать не смогли. Её вынули уже при повторной операции в Кабульском госпитале.

За ту операцию старшего лейтенанта Бочарова наградили орденом Красной Звезды.  А вскоре он возвратился в Афганистан и служил ещё больше года. Стал командиром 5-й роты, получил звание капитана, вывел своё подразделение в передовые.

Его рота охраняла резиденцию руководителя страны Бабрака Кармаля, главного военного советника и военный госпиталь. Что и говорить, объекты государственной важности.

…В конце 1983 года пришла пора капитану Бочарову заменяться в Союз, на Родину. Написал рапорт: прошу оставить в Афганистане. Рапорт рассмотрели, но в просьбе отказали: порядок есть порядок, ты своё на войне оттрубил. Укладывай чемоданы. Вскоре пришёл приказ: убыть по замене в Тульскую воздушно-десантную дивизию, в 51-й полк, на ту же должность командира роты.

Вырос без отца, пока папка воевал

С войны возвращаться тяжело. И тут нет никакого противоречия. Сколько боевых, героических офицеров, орденоносцев сломали себе шею здесь, в мирных полках. Потому что командир роты на войне – нужен один, а в мирное время – совсем другой. Выходит, забудь, как в страшном сне, всё, чему ты научился войне? Парадокс. Ведь армия, в конечном итоге, и готовится для войны. Всё так. И знания, и опыт твои применимы в какой-то мере в ходе боевой учебы. Однако этого мало. Тут, прежде всего порядок должен быть в казарме, дисциплина, чтобы солдат красивым, опрятным и подтянутым выглядел. Наглядная агитация нужна на высшем уровне, а также ротное хозяйство.

А ещё техники целый парк - десять боевых машин, системы десантирования многокупольные, парашютные, реактивные. И всё должно ходить, летать, ездить, быть в исправности и порядке.

Словом, положил Вячеслав Алексеевич боевой орден в коробочку и впрягся в ротные, рутинные, беспросветные дела и заботы.  Всего за год свою роту сделал лучшей в полку. Однако на лаврах почивать не удалось. Его перевели в Гайжунай, только не в школу прапорщиков, а в соседнюю учебную дивизию.

Думается, тут командование поступило по-человечески. В Туле у Бочарова ни кола, ни двора и перспектив получить жильё никаких, а в Гайжунае - хоть и маленькая, однокомнатная, но своя квартира, где ждали его жена и маленький сын. Кстати, когда он ушёл в Афганистан, сыну исполнилось всего 11 месяцев, а теперь уже почитай 4 годика. Почти вырос без отца, пока папка воевал, служил.

Однако вернулся Вячеслав Алексеевич пусть и в другую часть, но на ту же должность - ротным командиром. Это уже была его третья рота. Опять впрягся и три года рота под его командованием была отличной. А тогда действовал приказ министра обороны, если рота три года отличная, можно рекомендовать в академию. Рекомендовали. Уже собрался в академию, а из Москвы приказ: «Отставить! Назначить заместителем командира батальона».

С этой должности Вячеслав Бочаров на следующий год и поступает в академию имени М.В. Фрунзе. В академии ему присвоили звание подполковника, хотя поступил он с майорской должности. В ту пору это была большая редкость.

Закончил академию в 1990 году. Время было лихое. Многие сокурсники написали рапорты, уволились в запас, а он вернулся в войска, в свой родной полк в Гайжунае. Только теперь уже в новом качестве - начальником штаба полка.

В 1993 году подполковника Бочарова переводят в Москву, в управление командующего ВДВ.  Дел хоть отбавляй, однако вся эта тихая, штабная жизнь была не по душе боевому офицеру. Трудно сказать, чем бы кончилось его штабное сидение, но однажды ему позвонил бывший сослуживец. Бочаров знал, тот ушёл в боевое подразделение ФСБ России «Вымпел».

- Вячеслав, - сказал он, - тут у нас место есть. Ты не хочешь попробовать пройти собеседование?

Так он впервые приехал в Балашиху, в Центр специального назначения. С ним беседовал начальник Центра.

– Вообще-то, мы полковников не берем, – нахмурился генерал. – Но у вас хорошие рекомендации, боевой опыт, академия. Вы нам подходите.

И десантник, полковник Вячеслав Бочаров стал заместителем начальника отдела спецподразделения ФСБ России «Вымпел».

Чернорабочие войны

Придя в «Вымпел», он вновь попал на войну. На свою вторую войну. Первый выезд в Чечню осенью 1999 года. У «вымпеловцев» обычное дело - работы хоть отбавляй. С гор, из леса не вылезали. Схроны, склады, базы боевиков - главная специализация в те годы.

…В 2000 году, в мае месяце вызвал Бочарова командующий восточной группировкой генерал-майор Александр Попов. Вячеслав Алексеевич получил приказ: вылететь в один из районов Чечни, где, якобы, находится брат террориста № 1 Шамиля Басаева - Ширвани.

Группа Бочарова ночь провела в засаде, но что-то у десантников не сложилось. Над селом начали кружить вертолёты, а это означало только одно - даже если и был там Ширвани Басаев, он успел выскользнуть из кольца.

Самое интересное, что после ночных бдений уже никто не собирался забирать разведгруппу «Вымела». Бочарову приказали выбираться самому в сторону Хатуней. А это без малого два десятка километров по горам, по лесам. Однако выбора не было.

Но, как шутят в спецназе, профессионализм не пропьёшь. Бочаров прошёл со своими ребятами добрую часть дороги пешком, встретился с десантниками, а потом им повезло - подхватила их на броню проходящая колонна.

В Хатунях за ними прислали вертолёт, и «вымпеловцы» взлетели. А вот посадка в тот день у них оказалась очень жёсткой. Я бы сказал, смертельно жёсткой.

Когда на стене служебного кабинета полковника Бочарова я увидел снимок большей груды металла - обломков упавшего вертолёта, понял без объяснений - разведгруппа выжила чудом. Более того, как ни странно это звучит, но чудес было несколько.

На окраине Ведено, когда «раненый» вертолёт сначала сделал круг, а потом, клюнув носом, стал закручиваться, и врезался в землю, никто не погиб. Да, восемь человек с переломами отправились в госпиталь. Но что значит, перелом в сравнении с реальной опасностью погибнуть всем разом.

После удара машина развалилась, но не взорвалась. Это ещё одно чудо. И, наконец, выжившие «вымпеловцы» узнали от местных сапёров ещё одну приятную новость: вертолёт упал на минное поле.

«Здесь всегда было минное поле, - развёл руками один из офицеров, - и только сегодня утром нам приказали его снять». Он усмехнулся: «Наверное вас ждали, мужики».

Бочаров тогда подумал: «Придётся третий день рождения праздновать. Первый 17 октября, когда мать родная родила, второй - 25 февраля, когда «духовский» пулемётчик прошёлся огненной очередью по ногам. Возьми он чуть выше прицел и… Но этого «и», к счастью, не случилось. А третий сегодня, 14 мая».

Война - это тяжкий, повседневный труд. Наверное, потому у Бочарова осталось стойкое ощущение, что вне зависимости от чинов и званий они были чернорабочими войны. В те дни, когда в Москве случился террористический захват театрального центра на Дубровке, полковник Бочаров со своими разведчиками как раз и занимался той грязной, чёрной и кровавой работой. Он с пятью подчинёнными был в группе резерва на базе псковских спецназовцев ГРУ.

Совместная группа спецназа ГРУ и «Вымпела» ушла в поиск с задачей обнаружить крупную базу чеченских бандитов и передать её координаты в штаб.

«Прошли сутки, как разведгруппа выдвинулась в горы, – рассказывает сам Вячеслав Бочаров. – Потом вторые сутки. Они вели разведку, обнаружили установленные мины, растяжки. Работы проводились медленно, дело опасное, да и погода мерзкая, шёл дождь.

На исходе вторых суток разведгруппе поступает приказ: оставаться в горах. А еда, вода уже заканчиваются, аккумуляторные батареи садятся. Я беру с собой пять человек и иду по тому маршруту, где двое суток назад прошли 60 бойцов. Идти неприятно и, откровенно говоря, страшно. В любой момент можно наступить на такое, что от тебя останутся одни обрывки, да и очередью накроют из засады. Ведь два раза по одному маршруту не ходят, но если искать другой, вообще неизвестно, когда доберешься. Пришлось рисковать.

В общем, дошли благополучно - воду, еду, батареи передали и вниз. Только спустились, слышу - взрывы. Радист разведгруппы выходит со мной связь: "У нас два двухсотых и два трёхсотых. Нужна помощь"».

А дело было так. Они шли по тропе, передние наступили на замыкатель мины, а взрыв произошёл в середине колонны. Командиру взвода перебило сонную артерию, погиб от ранения в живот пулемётчик».

Решение было единственное - надо выручать ребят. Они уже четверых тащат. А до места базирования группы по лесу, в горы восемь километров.

И опять полковник Бочаров берёт пятерых и в третий раз идёт по тому же маршруту. Через четыре часа пути они встретились. Мокрые, грязные, уставшие разведчики и группа резерва. Бочаров со своими бойцами подхватили носилки и вниз. Несколько километров спускались по лесу к тому месту, где их ждала бронегруппа.

А базу боевиков уничтожили. Артиллерия нанесла мощный удар.

…Семь лет полковник Бочаров не вылезал из войны. Бой с террористами в бесланской школе мог стать последним. Но, к счастью, не стал. Правда теперь появился у него четвёртый день рождения. Скажу откровенно, не знаю празднует ли его Вячеслав Алексеевич. Как-то постеснялся спросить. Да и когда праздновать? 3-го сентября, когда он спасал детей, был тяжело ранен и находился между жизнью и смертью? Вроде не к месту и не ко времени. Может, когда открыл глаза, увидел жену и поверил, что выживет, или когда сделал первый шаг, научился выговаривать первое слово после тяжёлых операций?

А стоит ли гадать? Герой России Вячеслав Бочаров решит это сам. Ему виднее. Важно, что есть у него этот четвёртый день рождения.