Герой Советского Союза Александр Райлян: «Русские солдаты могут воевать так, что даже враги восторгаются»

Именно в этот день в 1989 году последние колонны наших войск вышли из Афганистана, где немногим более девяти лет, по просьбе местного правительства, оказывали военную помощь в нормализации ситуации на территории Демократической Республики. Афганские события стали самыми кровопролитными и длительными для нашей страны после Великой Отечественной войны.

Один - из 87

И ещё один факт - героизм наших солдат, прапорщиков и офицеров, выполнявших интернациональный долг в Афгане - тоже не подлежит сомнению. Об этом не раз говорили не только афганские военнослужащие, но и полевые командиры душманов, которые искренне недоумевали: «Если эти русские так воюют, оказывая помощь чужой стране, как же они будут сражаться за свою Родину?!»

Руководство нашей страны высоко оценило мужественные и умелые действия военнослужащих: 87 человек за ту войну стали Героями Советского Союза. Ещё семеро потом, с задержкой по различным причинам, были удостоены звания Героя России. 

С одним из «афганцев» - Героем Советского Союза, заслуженным военным лётчиком Российской Федерации Александром Райляном корреспондент еженедельника «Звезда» встретился накануне памятной даты.

«Боевые условия потому боевыми и называются, что времени «на раскачку» в них не предусмотрено»   

- Александр Максимович, сколько в общей сложности вы пробыли в Афганистане, и помните ли свои первые ощущения по прибытию на войну?

- В отличие от всех наших пилотов 340-го Отдельного транспортно-боевого вертолётного Бреславльского полка, дислоцировавшегося в городе Калинов Львовской области, первая командировка в Афган в 1983 году (всего у меня их было две) буквально свалилась мне на голову. Я в срочном порядке пошёл на замену командира звена и на всё про всё - от момента получения приказа до посадки на борт самолёта, пока готовились необходимые документы - ушло всего двое суток.

Самым запоминающимся стало то, как я приступил к делу на новом месте. Едва спустившись с трапа Ил-18, мне было поручено до наступления темноты облетать «эмтэшку» (Ми-8МТ), на которой я ещё не летал. Их в Союзе тогда было всего несколько бортов. А уже на следующее утро в качестве ведомого у командира эскадрильи, я пошёл в свой первый вылет в зону боевых действий…

- Какое-то крутое начало для новичка.

- Нормальное начало, новичком-то я был условным. Во-первых, носил уже капитанские погоны. Во-вторых, имел достаточно много часов налёта в Карпатах. Ну и в-третьих, был орденоносцем. Правда, свой первый орден «За службу Родине III степени», который я получил буквально за день до убытия в Афганистан, обмыть не успел. А вообще, если честно, боевые условия потому боевыми и называются, что времени «на раскачку» в них не предусмотрено. Я ощутил это в период следующей командировки с июля 1986-го по май 1987-го, когда уже командовал эскадрильей десантно-транспортных вертолётов (28 машин и 32 экипажа). Именно с позиций того, что мы здесь находимся не на учениях, я подходил ко всему происходящему.

- А что было самое трудное?

- Во все свои военные командировки я летал в качестве командира, имея в подчинении определённое количество экипажей. И самое трудное всегда - ждать. Ждать возвращения их с задания. Во-первых, терзаешься мыслью, чтобы поставленная задача была выполнена, а во-вторых, молишь бога, чтобы вернулись все. Гораздо проще, когда сам сидишь за штурвалом, сам принимаешь решение и сам «разруливаешь» возникшую ситуацию. А их, по сложности и непредсказуемости, поверьте, было множество. И на одном колесе приходилось удерживать вертолёт, чтобы не свалиться в пропасть; и садиться ночью, неизвестно куда, ориентируясь лишь на горящую траву, которую поджигают десантники, ожидающие тебя внизу; и, уходя от огня с земли, маневрировать так, что сами диву давались, на что способны наши машины.

335-й отдельный вертолётный полк ВВС 40-й общевойсковой армии, в составе которого мы воевали в Афгане, формировался пилотами из разных воинских частей, имевших самый разный уровень подготовки. Кто-то до этого ни разу не стрелял, кто-то не ходил в горы, кто-то имел недостаточный опыт ночных полётов. А задача всем ставилась одна. Хочу отметить, что мы редко вылетали экспромтом, только, если район был знакомым. И известная фраза «война план покажет» была не про нас. К некоторым вылетам в зону боевых действий приходилось готовиться до нескольких часов. Мы изучали не только метеоусловия и противовоздушные возможности противника, но и рельеф местности в районе предполагаемых действий.

Согласно всех руководящих документов, летательные аппараты ни в горах, ни тем более в ущельях не летают. Они летают над ними. Нам же приходилось не только везде летать, но и садится там, где это было необходимо. И я сегодня лишний раз подтверждаю, что Ми-8, на которых мы воевали в Афганистане - самая надёжная машина в мире.

В боевых условиях не всё можно предусмотреть инструкциями и наставлениями и достаточно часто их приходилось нарушать. Герой Советского Союза заслуженный лётчик-испытатель Василий Петрович Колошенко говорил, что хороший лётчик - тот, кто исполняет все инструкции - от и до. А лучший - который знает, что нарушает, даже с риском для жизни, но веря в возможности своей машины, всё равно идёт на нарушение. Если всё обойдется, победителя судить не будут, если нет - значит, был не прав.

Поэтому каждый пилот, находясь в воздухе в боевых условиях сам принимает решение, а потом уже выясняется: хороший он лётчик или лучший. Нам, по-видимому, чаще удавалось быть лучшими.

Только за неполные 11 месяцев 1986-1987 гг. экипажи десантно-транспортных вертолётов моей эскадрильи выполнили около шести тысяч боевых вылетов, десантировали свыше восьми тысяч человек, эвакуировали три сотни раненых, перевезли не менее тысячи тонн боеприпасов и продовольствия. И потери при этом были минимальными. За две афганские командировки я не смог уберечь лишь одного своего подчинённого, который погиб от прямого попадания ПЗРК «Стингер» в кабину вертолёта.

«Никто из наших лётчиков, кто был в Афганистане, не ставил цель непременно стать Героем»

- Из легендарного Бреславльского полка не одна сотня пилотов побывала в Афганистане, но Героем стали только вы. Что нужно было сделать, чтобы удостоиться столь высокого звания: совершить определённое количество боевых вылетов, уничтожить сколько-то единиц техники или живой силы врага, или что-то ещё?

- Честно говоря, не знаю. И поверьте, никто из наших лётчиков, кто был в Афганистане, об этом не знал и тем более не ставил цель непременно стать Героем. Про свою Золотую Звезду я вам скажу так: эта награда - не личная моя заслуга. В том были «повинны» и мои родители, и подчинённые, и командиры.

Справка

За две командировки в Афганистан Александр Райлян совершил около одной тысячи вылетов в район боевых действий, из которых почти пятая часть - в ночное время. Помимо звания Героя Советского Союза А.М. Райлян был награждён тремя советскими орденами и одним афганским. Свою крайнюю боевую награду - орден Мужества - он получил в 1996 году за отвагу и героизм, проявленные в ходе первой чеченской кампании.  

Среди лётчиков 2-й эскадрильи в Афганистане было немало классных пилотов, знакомством с которыми я до сих пор горжусь. К примеру, двое моих подчинённых - оба орденоносцы за Афган - стали заслуженными лётчиками-испытателями. Владимир Хорев проводил испытания вертолёта Ка-50 («Чёрная акула») и почти всей новой линейки Ми-24. Юрий Тимофеев участвовал в испытаниях Ка-52 «Аллигатор» и, в частности, выполнил первые посадки этого вертолёта на французский вертолётоносец «Мистраль».

- А были во время афганской войны эпизоды, которые особо остались в памяти? Может быть, вас сбивали и приходилось выбираться из подбитого вертолёта?..                                                                  

- Спасибо всевышнему, уберёг от таких ситуаций, чтобы экстренно покидать машину. Что же касается памятных эпизодов… В канун дня рождения вождя мирового пролетариата Владимира Ленина в 1987 году (в советское время эти даты в Вооружённых силах отмечались в обязательном порядке, поэтому я запомнил) нашей эскадрилье была поставлена задача десантировать большую группу личного состава (свыше шестисот человек) и эвакуировать раненых с высоты примерно 2.300 метров. В полутора километрах от афгано-пакистанской границы, где должно было всё происходить, мы попали в шквальный огонь средств ПВО, который вёлся с территории Пакистана. Казалось, пробиться в назначенную точку нет никакой возможности даже под прикрытием «Крокодилов» (ударный вертолёт Ми-24). Ничего, справились. Только со своим экипажем тогда я десять раз днём и два раза ночью ходил в зону боевых действий.

Спустя сутки, когда наша авиагруппа продолжила выполнять задачу по вывозу раненых, душманам удалось сбить один Ми-24 из группы прикрытия. Я приказал своим срочно выходить из зоны поражения, а сам выполнил посадку в расположении моджахедов и забрал экипаж сбитой машины. «Духи», не ожидавшие такой наглости, спохватились лишь, когда мы уже взлетели. Открыли вслед беспорядочный огонь - мы это и видели, и слышали. Пришлось выделывать такие пируэты в воздухе, какие изобретателям Ми-8 и не снились. Наш вертолёт тогда сильно пострадал, но до базы дотянул.

- А вертолётчики ведь без парашютов летают?

- Это в мирном небе. Во всех боевых вылетах парашют - элемент обязательный. Я лично проверял, чтобы перед посадкой в машину пилоты их надевали. Мало того, все, кто летел в кабине пассажира, тоже обеспечивались парашютами. И это ни раз себя оправдало. Помню уникальный случай, когда экипаж был вынужден покидать машину на высоте 70 метров, и все остались живы.

«Сложнее всего воевать на своей территории»

- Александр Максимович, вы дважды были в Афганистане, дважды в Чечне, один раз в Таджикистане. Скажите, где было сложнее?

- Добавьте сюда ещё тревожное небо над Косово, события в Азербайджане, миротворческую операцию в Абхазии, участие в миссии ООН в Анголе и Сьерра-Леоне. Везде и всегда армейская авиация выполняет однотипные задачи. Отличие лишь в технических деталях, которые зависят от конкретной ситуации. Что касается моральной стороны, сложнее всего воевать на своей территории. За границей ты - интернационалист, оказывающий помощь братскому народу, а на территории своей страны действуешь против своих соотечественников. Всё остальное - вторично.

- А это правда, что когда Украина «отпочковывалась» от Союза, вам предлагали должность командующего армейской авиации Вооружённых сил Украины?

- Правда. Но вместе с этим мне, родившемуся в Советском Союзе в маленьком кубанском селе, нужно было принять военную присягу, чтобы потом защищать украинское государство, непреклонно стоять на страже его свободы и независимости… Простите, от кого?! Об этом тогда даже не могло быть и речи.

Единственное, что жаль - полковое знамя, которое бесславно пылится в «секретке» нынешней 12-й бригады армейской авиации ВСУ, созданной на базе нашего 340-го полка и трижды после этого менявшей своё название. Лучше бы я забрал его с собой (как командир полка вполне мог это сделать) и передал бы в музей Вооружённых сил РФ.

Возможно, это было бы неправильно, но сегодня я понимаю, что это именно тот случай, когда цель оправдывает средства. А главное - это было бы гораздо честнее по отношению к славной истории Бреславльского вертолётного полка, который помимо героического участия в Великой Отечественной войне, очень достойно проявил себя и в Афганистане, и в ликвидации Чернобыльской аварии, и в нормализации межнациональных отношений в Азербайджане в 1990 году.

«Боевое Братство» охватывает своим вниманием участников всех боевых действий и локальных конфликтов современности»

- Давайте вернёмся в день сегодняшний. По-прежнему ли существует ветеранское движение «Боевое Братство», объединяющее воинов-«афганцев»? 

- Конечно. И все 22 с небольшим года своего существования организацию возглавляет Герой Советского Союза Борис Всеволодович Громов, который будучи командующим 40-й армией осуществлял её вывод из Афганистана. Не могу сказать, что я явлюсь активным членом этой общественной организации, но я в курсе всех значимых дел и событий. Тут важно понимать, что «Боевое Братство» охватывает своим вниманием не только ветеранов афганской войны, но и участников всех боевых действий и локальных конфликтов современности. Работа ведётся в 86 региональных отделениях, то есть, во всех субъектах Российской Федерации, а численность постоянно действующего актива организации уже превышает 45 тысяч человек.

- Есть ли структуры «Боевого Братства» в бывших союзных республиках? В частности, на Украине, где дислоцировался Бреславльский полк?

- Есть. И у меня со своими однополчанами - бывшими подчинёнными, которые там живут и создали местное отделение «Боевого Братства», связь почти постоянная. Они ухаживают за могилами ребят, погибших в Афганистане, но вести работу в том объёме, в каком это происходит у нас, не могут. И День памяти воинов-интернационалистов отметят без особой помпы. Объяснять почему, думаю, нет необходимости. В стране, где за последние пять с половиной лет всё перевернулось с ног на голову и чёрное стали называть белым, людям с советскими боевыми наградами теперь многое нельзя.

Даже 70-летие нашего полка 1 апреля 2014 года мы отмечали не в месте его дислокации в городе Калинове, а в Москве. И все, кто служил в полку, а большинство людей, как вы понимаете, осталось там, приезжали сюда. Иначе местные националисты нам этот праздник попросту бы испортили. К сожалению, именно по этой причине я, прослужив на Западной Украине 18 лет, куда всегда возвращался из своих командировок и где вставал на ноги, как военный лётчик, не могу туда приехать.

Хотя нет, приехать-то, наверное, смогу, а вот вернуться обратно…