Правда генерал-лейтенанта Судоплатова

Мемуары, которые потрясли мир

В 1994 году залпом, сразу на английском и немецком языках, за рубежом вышла автобиографическая книга бывшего начальника 4-го управления НКВД Павла Судоплатова - Special Tasks: The Memoirs of an Unwanted Witness-A Soviet Spymaster, в русском издании - «Разведка и Кремль: Записки нежелательного свидетеля». И в буквальном смысле потрясла читающий мир.

Автор, которого по «делу Берия» на пятнадцать лет упрятали во Владимирский централ, после развала СССР счёл себя свободным от служебной этики (он так и заявил: нет больше страны, которой присягал!) и подробно рассказал, как были уничтожены лидер украинских националистов Евгений  Коновалец и главный политический оппонент  Сталина Лев Троцкий, а также о ставших каноническими операциях советской разведки «Монастырь» и «Березино» и вообще о технологии разведывательно-диверсионной работы в неприятельском тылу. И всё бы ничего, если бы Павел Анатольевич не разоткровенничался насчёт участия чекистов в  большой политике и не изложил скандальные подробности похищения у американцев атомной бомбы.

По словам генерала Судоплатова выходило, что проникновению советских разведчиков в так называемый Манхэттенский проект (план создания атомной бомбы в США) по доброй воле содействовал сам отец американской атомной бомбы - прокоммунистически настроенный Роберт Оппенгеймер, а также физики с мировыми именами из его ближайшего окружения - Нильс Бор, Энрико Ферми, Лео Силард (тот самый, который вместе с Альбертом Эйнштейном предупредил президента Рузвельта о разработке атомного оружия в фашистской Германии, после чего  и был запущен в производство «Манхэттенский проект». - Авт.) и ряд других видных учёных, считавших, что американская монополия на ядерное оружие к добру не приведёт.

А ведь как в воду глядели! Уже не секрет: если бы после бомбардировок Хиросимы и Нагасаки у Гарри Трумэна остались «лишние» атомные бомбы, они вместе с Уинстоном Черчиллем, как и планировали (операция «Немыслимое»), могли бы развязать войну против СССР уже 1 июля 1945 года.

«Родословная» советской атомной бомбы

Реакция Запада на мемуары  Павла Судоплатова была предсказуема. У нас  - неоднозначная. Деликатнее других высказался бывший начальник внешней разведки СССР Леонид Шебаршин: «Книжка Судоплатова - хорошая, но она содержит много того, что может нанести ущерб нашей безопасности, её писали американские журналисты». А вот официальные структуры, включая руководство Службы внешней разведки той поры, объявили политический и атомный  разделы книги Павла Судоплатова выдумкой, местью за годы, проведённые в тюрьме, и вообще чуть ли не старческим маразмом.

В огромном потоке книжных и газетных публикаций утверждалось, будто обиженный на страну и «контору» Судоплатов сознательно преувеличил свою роль в истории советской разведки, а так называемой стратегической разведки, якобы подчинённой лично Сталину, о которой упоминал Судоплатов в мемуарах, вообще не существовало.

Причём на вопрос, как же тогда быть с точкой зрения генерала Шебаршина, автору этих строк ответили: что, дескать, взять с самоубийцы (генерал застрелился, когда из-за здоровья стал сам себе обузой. - Авт.)!

С этого момента потребуются некоторые объяснения. Дело в том, что ещё до публикации мемуаров Судоплатова между физиками-ядерщиками и разведчиками существовал многолетний спор. Физики утверждали, будто они во главе с Игорем Курчатовым исключительно самостоятельно создали советскую атомную бомбу, а разведчики - будто это они по своим каналам добыли в США секреты изготовления атомного оружия, и советская атомная бомба на самом деле - сводная сестра американской.

Игорю Васильевичу Курчатову, по этой версии, ничего не оставалось, как приходить в секретный кремлёвский кабинет, знакомиться с развединформацией и ставить «мудрые задачи» подчинённым. Позднее академик Юлий Харитон признал, что действительно первая советская атомная бомба до заклепки повторяла американскую, но сделано это было для того, чтобы «не случился сбой», чтобы испытания прошли нормально, а советская атомная бомба, создававшаяся параллельно, была и мощнее, и совершеннее американской. Что правда.

До появления книги Судоплатова разведчики о своём вкладе в атомную эпопею по политическим мотивам даже пискнуть не могли. Но скандальные мемуары «Разведка и Кремль» стали своего рода ящиком Пандоры. Воспоминания «атомных разведчиков» полились, как из рога изобилия.

В конце концов 15 июля 1996 года президентским указом звание Героя России было присвоено Квасникову Леониду Романовичу (посмертно), Яцкову Анатолию Антоновичу (посмертно), а также Барковскому Владимиру Борисовичу и Феклисову Александру Семёновичу. То есть на официальном уровне было объявлено: вот те люди, которые увели атомные секреты у американцев.

По этой версии всё было чрезвычайно просто: задействованный в американском атомном проекте немецкий физик Клаус Фукс, по собственной инициативе вышедший на советскую разведку, и другие его единомышленники (по сей день все имена не известны) чуть ли не в режиме реального времени поставляли Москве подробности о процессе создания атомной бомбы в США. Надо было только организовать поступление информации, и все дела…

Физики, понятное дело, утёрлись, хотя их вклад в отечественный ядерный щит сомнению не подлежит. А вот версию генерала Судоплатова, утверждавшего, что на самом деле в атомной разведке была задействована большая политика и более важные персоны, чем Клаус Фукс, постарались дезавуировать и в США, и в России. Почему в США, вполне понятно: кому приятно признавать, что заклятый партнёр пробрался так глубоко в твои святая святых? А российской стороне и разведке - особенно в то время, когда мы считали США своим сокровенным другом - скандальные подробности тоже были ни к чему.

Как вспоминал бывший заместитель руководителя Департамента контрразведки ФСБ генерал-лейтенант Валентин Клименко, в 1990-е разведсообщества США и России, можно сказать, дружили семьями - делегации из Ясенева и с Лубянки регулярно посещали ФБР и Лэнгли и наоборот. Полное взаимопонимание было и между Белым домом и Кремлём - до неприличия полное, настолько, что российское руководство фактически отказалось от собственной политической линии.  

Любовная «лирика» Эйнштейна

Так что автору «Записок нежелательного свидетеля», пока был жив, пришлось отбиваться на два фронта. Немало досталось и его литературным помощникам - американским журналистам Джеральду и Леоне Шехтер, которые специализировались на секретах из России, но с мемуарами Судоплатова явно переборщили: выставили спецслужбы собственной страны чуть ли не простофилями.

И в это время, на самом пике скандала, в центральном органе Минобороны РФ газете «Красная звезда» появляется публикация «Маргарита, Мастер, Эйнштейн и др.», из которой следовало, что жена известного российского скульптора Сергея Конёнкова - Маргарита Ивановна Конёнкова, работавшая на советскую разведку, оказалась в ближнем круге Роберта Оппенгеймера ещё в середине 1930-х годов (совместный снимок прилагался). Более того, выяснилось, что Альберта Эйнштейна и Маргариту Конёнкову связывали достаточно нежные отношения, и «дедушка американской атомной бомбы» по её просьбе выполнил ряд поручений советского консула в Нью-Йорке некоего «Пав. П. Михайлова».

В ноябре 1945 года, когда Конёнковы уже вернулись из двадцатилетней эмиграции в Москву (якобы Сталин распорядился выделить под работы скульптора пароход), Эйнштейн написал Маргарите Конёнковой:

«Я получил твою неожиданную телеграмму ещё в Нью-Йорке, откуда я смог вернуться только вчера вечером. Так тяжело задание, которое несёт с собой большие перемены для тебя, но я верю, что всё закончится благополучно. Хотя по прошествии времени ты, возможно, будешь с горечью воспринимать свою прочную связь со страной, где родилась, оглядываясь на пройденное перед следующим важным шагом».

Подробности задания, которое по просьбе любимой женщины выполнил Эйнштейн, вряд ли когда-нибудь станут известны, хотя чем чёрт не шутит…  А вот кто такой загадочный «консул», по стечению обстоятельств установить удалось достаточно быстро: Павел Петрович Мелкишев с июня 1941 по январь 1946 года был главным резидентом ГРУ в Нью-Йорке, с 1961 года - заместитель начальника ГРУ, генерал-лейтенант.

После публикации в «Красной звезде» первыми в Мемориальном музее- мастерской С.Т. Конёнкова появились Джеральд и Леона Шехтеры. Понятно, что они преследовали одну цель: получить доступ к переписке Маргариты Конёнковой и Альберта Эйнштейна, которая сильно интересовала американскую разведку. Но не получили ничего. А следующим  визитёром стал сотрудник СВР Владимир Борисович Барковский - легендарный «атомный Дэн», который через некоторое время в числе других «атомных разведчиков» получил Золотую Звезду Героя России. Ему было показано практически всё, что случайно сохранилось в личном архиве Маргариты Конёнковой - большая часть «исчезла» сразу же после её смерти.  

«Атомный Дэн»

Надо отметить, что Владимир Борисович Барковский оставил очень приятное впечатление, хотя в силу своей профессии особо откровенным не был. Однако он согласился с автором этих строк, что Александр Феклисов давно должен был получить Золотую Звезду - не только за «атомные дела», но и за то, что в 1962 году, в период Карибского кризиса, фактически стал посредником между Никитой Хрущёвым и Джоном Кеннеди и сделал всё, чтобы не разгорелся ядерный конфликт.

Тогда же на встрече в музее скульптора Конёнкова Владимир Барковский уточнил, что атомную бомбу у американцев «украл» не кто иной, как Анатолий Яцков, а самого Владимира Борисовича американцы будто бы считают «похитителем водородной бомбы». Ещё Барковский утверждал, что был первым, кто осенью 1941 года сообщил в Москву о начале работ над атомным оружием в Великобритании.

Так и пошло от публикации к публикации. И уже в 2012 году на экраны вышел документальный фильм «Похищение бомбы», в котором также утверждалось, что именно легендарный советский разведчик Владимир Барковский (оперативный псевдоним «Дэн») первым проинформировал Москву об атомных амбициях США и Великобритании. В принципе всё так, но…

Только что прибывший в Лондон молодой разведчик Владимир Барковский никак не мог быть первоисточником информации о ядерных планах США и Великобритании. Резиденту советской разведки в Лондоне Анатолию Горскому, которому и подчинялся Барковский, так называемый «Урановый доклад» передал один из членов «Кембриджской пятёрки», по разным версиям - то ли Дональд Маклэйн, то ли Джон Кернкросс. А Владимиру Барковскому, инженеру по образованию, было поручено за сутки перевести 60-страничный текст и в адаптированном до телеграммы виде передать в Москву. Так Сталин получил «Урановый доклад» раньше Черчилля, а разведчик Барковский - орден «Знак почёта».

Водородная бомба для Сталина

Интересный сюжет вырисовывается и с водородной бомбой. Как известно, Роберт Оппенгеймер отказался работать над этим «чудовищем», поэтому отцом американской водородной бомбы стал Эдвард Теллер, кстати, в отличие от Оппенгеймера, ярый антикоммунист. Но вся прелесть в том, что у СССР благодаря Клаусу Фуксу уже была полная информация (с чертежами) об атомной бомбе, а у Великобритании, которая щедро поделилась с США интеллектуальными наработками, не было - американцы остаются американцами всегда, даже в отношениях с союзниками… Поэтому сменивший Черчилля лейборист Клемент Эттли принял решение создавать свою атомную бомбу, и в августе 1946 года Клауса Фукса, британского подданного, пригласили вернуться в Соединённое Королевство на должность  главы  отдела теоретической физики в английском атомном центре в Харуэлле.

А через год, в 1947 году, специально направленный в Лондон на должность заместителя резидента по научно-технической разведке Александр Феклисов, который всю войну занимался атомной разведкой в США, восстановил связь с Клаусом Фуксом и получил от него подробные сведения о водородной бомбе:   принципиальную схему и теоретические выкладки.

Так кто на самом деле «похититель американской водородной бомбы» - Барковский или Феклисов?.. В это время, когда Александр Феклисов восстановил контакт с Клаусом Фуксом, Владимир Барковский уже перебрался из Лондона и служил в центральном аппарате. С 1948 по 1950 год он работал в США, а с 1956-го по 1962-й возглавлял за океаном советскую резидентуру. После выхода в отставку защитил кандидатскую диссертацию, писал научные труды по специальности, преподавал в Академии внешней разведки (кстати, академики Андрей Сахаров и Юлий Харитон приступили к разработке советской водородной бомбы ещё в 1945 году, а испытана РДС-6с была 12 августа 1953 года). Но подробности вклада Героя России Владимира Барковского в «водородный проект» до сих пор не разглашаются. Хотя известно, что «серьёзными» наградами он обойдён не был. А большего, по всей видимости, знать пока что не полагается…

Что сказал Нильс Бор

Но самое примечательное, что в годы, когда отношения России и США были на подъёме и ими очень дорожили в Кремле, пожалуй, именно Владимир Барковский после публикации мемуаров «Разведка и Кремль» стал главным оппонентом Павла Судоплатова. Впрочем, «оппонент» - это очень мягко сказано. По словам Барковского, к атомной разведке Судоплатов не имел никакого отношения, а отдел «С» при НКВД («С» - по фамилии Судоплатова, в задачу отдела входила обработка всей информации, которую добывала разведка по атомной проблематике, включая и данные от военных разведчиков из ГРУ) якобы создали ради того, чтобы «куда-то пристроить генерала», который вёл партизанские дела, но война закончилась… Получается, стратегические операции «Монастырь» и «Березино», которые вошли во все учебники, а также подготовка к покушению на Гитлера, которое Сталин отменил в последний момент по политическим соображениям, - всего лишь «партизанские дела»?

Когда эта «свара для служебного пользования» выплеснулась в информпространство, стало очевидно, что не всё ладно в нашем разведсообществе по исторической части. Кроме Судоплатова, под «дружественный огонь» попали и его подчинённые.

Например, пошли разговоры (причём в открытой печати), будто и один из руководителей партизанского движения дважды Герой Советского Союза Алексей Фёдоров, утверждавший, что информацию о планах покушения на «Большую тройку» в Тегеране «раскопал» Николай Кузнецов (легендарный обер-лейтенант Пауль Зиберт), такой же «сказочник», как и его патрон - Павел Судоплатов.

Но это была только прелюдия. И Павел Судоплатов, который руководил советским атомным проектом по линии НКВД, и Лаврентий Берия, который возглавлял Спецкомитет Совмина, отвечающий за создание отечественной атомной бомбы, были выставлены чуть ли не авантюристами и мистификаторами. В ряде публикаций утверждалось, будто в ноябре 1945 года они отправили в Копенгаген на консультацию к Нильсу Бору (физик с мировым именем, участвовал в англо-американском ядерном проекте, убеждал Рузвельта и Черчилля, что секретом атомной бомбы надо поделиться с союзником - СССР) заместителя Судоплатова по науке Якова Терлецкого только ради того, чтобы обозначить бурную деятельность и произвести впечатление на Сталина. На самом же деле подготовленные вопросы были примитивные, Терлецкий что-то мямлил, а Нильс Бор рассказал только о том, что уже написано в учебнике, да ещё и сообщил в Лондон о контакте с представителями советской разведки.

На самом деле инициатором этой поездки был Пётр Капица, который не нуждался в представлении, а вопросы составлялись под руководством Игоря Курчатова, которого трудно было заподозрить в некомпетентности. Да и Яков Петрович Терлецкий в 1945 году уже был доктором физико-математических наук - впоследствии стал лауреатом Сталинской и Ленинской премий, руководителем отдела теоретической физики Института ядерных проблем АН в Дубне. И по его словам, Нильс Бор ответил тогда на главный вопрос: какому реактору отдать предпочтение - графитному или работающему на тяжёлой воде.

Разве мало?

И вот ещё одно существенное уточнение. Официально отдел «С» был образован в сентябре 1945 года уже после войны, и отсюда делается вывод, будто Павел Судоплатов имел весьма опосредованное отношение к советскому атомному проекту (при этом за скобки выносится тот факт, что это подчинённые Судоплатова собирали по всей Германии атомные «материалы», оставшиеся от германского атомного проекта, и вывезли в Союз группу немецких физиков, работавших над атомной бомбой для Гитлера. Потом они - не по своей воле, конечно, - участвовали в советском атомном проекте, а Николаус Риль стал Героем Социалистического Труда. - Авт.). Но по утверждению других источников, сначала, 2 февраля 1944 года, появилась группа «С», которая под руководством Судоплатова занималась «агентурным добыванием и обобщением материалов по атомной проблематике», а потом уже был образован и отдел «С». Кстати, именно в этот период, в 1944 году, если судить по уже открытым материалам, стала поступать самая важная информация об американской атомной бомбе, в том числе и от Клауса Фукса. Однако на это оппоненты Судоплатова заявляют, будто у руководителя отдела «С» не было своих разведчиков, а необходимые кадры он, дескать, брал «во временное пользование» в других отделах и управлениях. Здесь без комментариев…

Чаепития в гостях у первой леди

А теперь несколько слов о стратегической агентурной разведке, якобы подчинённой лично Сталину, о которой, по утверждению Павла Судоплатова, знал очень узкий круг лиц. Только после перестройки стало известно, что, например, Маргарита Конёнкова была секретарём «Общества помощи России в войне» (Russian War Relief), появившегося с лёгкой руки президента США Франклина Делано Рузвельта, при этом она настолько подружилась с первой леди, что регулярно захаживала «на чашку чая» в Белый дом.

Насколько можно судить, информация по Маргарите Конёнковой полностью закрыта, хотя Судоплатов и утверждал, будто по её «просьбам» Роберт Оппенгеймер устраивал в «Манхэттенский проект» нужных советской разведке специалистов. Известно также, что супруга русского скульптора была на связи у полковника госбезопасности Елизаветы Зарубиной, которая работала с Павлом Судоплатовым, а стремительный отъезд четы Конёнковых из США в 1945 году курировал не только резидент ГРУ Павел Мелкишев, но и главный «похититель американских атомных секретов» из внешней разведки НКВД будущий Герой России Анатолий Яцков. Впрочем, в переписке Альберта Эйнштейна и Маргариты Конёнковой и так очень много сказано…

Так чего ради надо было выставлять Павла Судоплатова, которого из-за его заслуг в годы войны (легенда разведки всё-таки!) Никита Хрущёв так и не отважился поставить к стенке рядом с Берией, чуть ли не прохиндеем от разведки? Тем более, когда Павла Анатольевича уже не было в живых и он не мог постоять за себя.

Какие на то были оперативные соображения? Или всё дело в добрых отношениях с США? Так уже совсем другие времена…