Вермахт: от эйфории до полного духовного краха

Сверхчеловеки

15 декабря 1941 года ефрейтор вермахта Отто Рейхлер сделал в дневнике следующую запись: «Каждый спрашивает себя: вернёмся ли мы опять домой, увидим ли снова нашу родину… Непрерывный поток обмороженных, раненых, убитых. И - что самое ужасное - настроение у людей ни к чёрту, и уверенность в победе исчезла!» А ведь это писалось в начальный период войны, в ходе нашего контрнаступления под Москвой, начатого 5 декабря 1941 года. Дневник в числе других немецких документов в качестве трофеев попал к Красной Армии.

Готовясь к захватническим войнам, фашистская верхушка во главе с Гитлером особое внимание уделяла идеологической обработке населения Германии и в первую очередь молодёжи - будущим солдатам и офицерам армии. Этому были подчинены органы образования, печать, искусство, спорт, специально созданная нацистская военизированная молодёжная организация «Гитлерюгенд» (HitlerJugend). Членство в ней было обязательным для детей и юношей с 10 до 18 лет.

Так называемое идеологическое воспитание преследовало прежде всего цель внушить подрастающему поколению, что германцы являются представителями высшей расы. К низшим нацисты относили все цветные народы, евреев, славян.

В соответствии с такой псевдотеорией нацистские идеологи могли оправдать любую политику, любые репрессии как борьбу против расово чуждых элементов, подрывающих жизненную силу и будущее высшей нации. В сфере внешней политики - право высшей нации повелевать низшими, что идейно оправдывало развязывание агрессивных, захватнических войн.

В результате такого воспитания из детей и подростков вырастали молодые люди, считавшие себя «истинными арийцами», которые вправе господствовать над низшими расами и в достижении целей нацистов использовать любые, самые жестокие средства. Подавляющее большинство солдат и офицеров вермахта верили гитлеризму.

Мародёры

22 июня 1941 года, перейдя советскую государственную границу, немецкие солдаты и офицеры надеялись на быструю и довольно лёгкую победу. Фашистские главари обещали им победно завершить войну уже к осени 1941 года. А командующий сухопутными войсками Германии генерал-фельдмаршал В. Браухич незадолго до нападения на СССР заверял Гитлера, что Красная Армия в течение четырёх недель будет разбита в ходе «ожесточённых пограничных сражений», после чего нужно будет считаться лишь с «незначительным сопротивлением». Вот таков был победный настрой гитлеровских вояк, начавших войну с Советским Союзом.

Однако уже приграничные бои с воинами Красной Армии показали, что военнослужащим вермахта противостоит совершенно иной по своим боевым и морально-психологическим качествам воин, чем на Западе. Немцы убеждались, что сражения с такими воинами отнюдь не триумфальное шествие, как при оккупации стран Западной Европы, что здесь за каждый мало-мальский населённый пункт приходится вести тяжёлые кровопролитные бои. Агрессоры даже не предполагали, что советские воины могут обладать исключительной стойкостью, проявлять мужество и самоотверженность в бою. Тем не менее успехи в начале войны породили у военнослужащих вермахта эйфорию. Большинство из них верили в скорую победу Германии и строили свои планы. Опьянённый этими победными иллюзиями эсэсовец Ксиман писал жене в Мюнхен 3 декабря 1941 года: «В настоящее время мы находимся в тридцати километрах от Москвы. Можно видеть издали некоторые башни Кремля. Скоро кольцо сомкнётся, тогда мы займём роскошные зимние квартиры, и я пришлю тебе такие московские подарки, что тётка Минна лопнет от зависти».

С началом 5 декабря 1941 года контрнаступления Красной Армии эйфория и победные иллюзии у немцев стали проходить, у многих солдат и офицеров началось отрезвление от дурмана нацистской пропаганды.

Взятый в плен в декабре 1941-го на Западном фронте ефрейтор Курт Фальк показал: «Мы не смогли сдержать контрнаступления русских потому, что были обескровлены, и ещё потому, что дух армии упал. Дисциплина в армии заметно расшаталась ещё до отступления, а во время отступления не было вообще никакого порядка. Никто никого не слушался. Многие офицеры бежали на своих машинах. Среди солдат началась паника». Вот ещё типичное заявление пленного ефрейтора К. Айтцена, связиста 12-й роты 167-го п.п. 86-п.д.: «После разгрома 5 декабря солдаты морально подавлены. При наступлении частей Красной Армии они бегут, в особенности если наступление поддержано танками…»

Провал наступления немцев на Москву, контрнаступление Красной Армии зимой 1941-1942 годов произвели сильнейшее впечатление на немцев. Они показали, что германская армия вовсе не является непобедимой, многие фронтовики стали сомневаться в скором исходе войны. Начали говорить, что ожесточённость её постоянно нарастает, сопротивление советских войск усиливается и предстоит ещё длительная напряжённая борьба. Большинство немецких солдат к этому морально не были готовы. Всё это подрывало их боевой дух и снижало воинственные настроения, морально-психологически надломило немецкого солдата и офицера, которые уже не могли считать себя непобедимыми, какими-то супервоинами. И в итоге порождало у немцев страх от боя с советскими воинами.

В результате разгрома под Сталинградом моральное состояние и боевой дух военнослужащих вермахта подверглись новым ударам. Окружение и уничтожение 6-й немецкой армии стало не только глубочайшим потрясением для вермахта, но и для всей Германии, где был объявлен трёхдневный траур. Как свидетельствовал генерал-полковник Г. Гудериан, поражение под Сталинградом и всё, что было с ним связано, «привели к тягчайшему кризису, резкому упадку настроения в войсках и среди населения». Многие немцы даже стали сомневаться в возможности победы Германии над Советским Союзом.

Немцев морально убивал сам факт, что в этой битве стали победителями советские воины, которых они относили к людям «низшего сорта». Даже немецкие историки признали, что на Волге советские войска разгромили не только лучшие соединения вермахта, но и был сломлен моральный дух солдат и офицеров.

Обречённость битых

К тому же уже в битве под Москвой, а под Сталинградом в ещё большей степени, немцам пришлось пережить нехватку продуктов питания, отсутствие тёплой одежды, холод, антисанитарию: зимой - вшивость, баня раз в два-три месяца, так же редко смена белья. Немецкие солдаты и офицеры так и не смогли адаптироваться к условиям, в которых им пришлось воевать и даже выживать. Приведём выдержки из нескольких заявлений военнослужащих вермахта - трофеев Красной Армии.

Солдат О. Зехтиг, 1-я рота 1-го батальона 227-го пехотного полка 100-й легкопехотной дивизии, 29.XII.1942 г.: «Вчера мы получили водку. В это время мы как раз резали собаку, и водка явилась очень кстати. Хетти, я в общей сложности зарезал уже четырёх собак, а товарищи никак не могут наесться досыта».

«26 декабря. Сегодня ради праздника сварили кошку», - из записной книжки В. Клея, п/п 18212. 

Так немецкие солдаты и офицеры на передовой стали испытывать чувство обречённости, безысходности положения, что сильнейшим образом действовало на нервную систему и негативно сказывалось на психологическом состоянии войск.

Были и такие немецкие военнослужащие, которые полагали, что поражение под Сталинградом временное и вермахт вновь добьётся успехов. Довольно воинственно была настроена и часть пополнения не испытавшего поражения на советско-германском фронте и всех его тяжёлых невзгод. Были и такие, которые как огня боялись возмездия за совершённые преступления. Вот что в связи с этим записал 19 ноября 1942 года в своём дневнике офицер Ф.П. 8-го лёгкого ружейно-пулемётного парка 212-го полка: «Если мы проиграем эту войну, нам отомстят за всё, что мы сделали. Тысячи русских и евреев расстреляны с женами и детьми под Киевом и Харьковом. Это просто невероятно. Но именно поэтому мы должны напрячь все силы, чтобы выиграть войну».

После Курской битвы морально-психологический надлом в фашистских войсках усилился, и масштабы его расширились. Практически и солдаты, и офицеры уже не верили в победу Германии. Красная Армия наступала на всех фронтах и её не могли остановить никакие вражеские пополнения, кстати во многом уступавшие кадровым войскам, начавшим войну.

Среди вернувшихся в ряды вермахта раненых и обмороженных преобладали битые на советско-германском фронте. Они не рвались в бой, у них было желание улизнуть с фронта и не переживать больше ужасов войны с русскими. Эти битые своими рассказами о пережитом подрывали боевой дух фронтовых новичков.

Нацистская молодёжь была настроена воинственнее. Немалая часть её ещё верила Гитлеру. Но и они уже не в такой степени рвались в бой, как в начале войны, потеряли значительную долю присущей раньше гитлеровским юнцам самоуверенности, наглости и боевитости. Многие из них после первых же неудач скисали.

Часть пополнения составляли ранее получившие бронь. Они морально-психологически вообще не были готовы к военной службе. В результате кадровая армия становилась менее однородной, а следовательно, - менее боеспособной.

В целом на боеспособности вермахта всё более негативно стали сказываться и громадные потери личного состава, и затягивание войны, и усталость военнослужащих, и отрыв их от семьи и дома.

Последний резерв Гитлера

Несмотря на очевидное снижение боевых качеств немецкой армии после разгрома под Сталинградом и Курском, она на тактическом уровне оставалась ещё серьёзным противником вплоть до заключительных боёв. В целях её усиления и спасения Германии от поражения Гитлер указом от 25 сентября 1944 года создаёт народное ополчение фольксштурм (Volkssturm) на основе тотальной мобилизации мужчин от 16 до 60 лет. На него возлагалось пополнение подразделений вооружённых сил, включая кадровые армейские части, а также охрана различных объектов. Фольксштурм принимал непосредственное участие в боях, в том числе при обороне Берлина. Он был последним резервом Гитлера.

К концу войны было сформировано около 700 батальонов, главным образом 2-4-х ротного состава. Они были вооружены в основном стрелковым оружием, причём многие образца Первой мировой войны и даже охотничьими ружьями. Современного не хватало. Обучение бойцов фольксштурма продолжалось всего несколько часов. Что касается их боеспособности, то попавший в плен полковник Вернхардт, командир 1095-го пехотного полка, на допросе 17 апреля 1945 года заявил: «Фольксштурмовские части не представляли собой никакой военной ценности». И в профессиональном, и в морально-психологическом отношении.

Среди фольксштурмовцев был высок процент дезертирства. Так военнопленный Г. Альбин, унтер-офицер 6-й роты полка «Ганф» на допросе 21 марта 1945 года рассказал, что почти ежедневно в полку «… расстреливают от 10 до 20 солдат фольксштурмовцев за дезертирство и трусость, однако дезертирство продолжается». Дезертирство было не только среди фольксштурмовцев. Лишь за один день 8 февраля 1945 года комендант крепости Бреслау генерал-майор фон Альфен подписал приговор к смертной казни восьми кадровым военнослужащим за дезертирство. Дезертирство - явный показатель упадка боевого духа и нежелания воевать.

Немцы боялись сражаться с советскими войсками, наперёд зная, что потерпят поражение и многие уже не вернутся домой. Какая-то часть из сражавшихся против Красной Армии проявляла стойкость в обороне, но ими двигала не только боязнь поражения, находились и заявлявшие, что они защищают не Гитлера, а свою Германию и жизнь. Отдельные считали своим солдатским долгом сражаться до конца. Были и такие, которые, понимая обречённость, хотели отдать свою жизнь подороже. Немало было и боявшихся возмездия за совершённые преступления на советской земле и потому готовых сражаться. Некоторые из ополченцев, подхлестываемые угрозами эсэсовцев, вынуждены были продолжать бой.

Разные были мотивы немцев на заключительном этапе боёв с Красной Армией. Но не было того боевого духа, воинственности, самоуверенности в победе и уверенности, что они являются высшей расой, призванной господствовать на земле, - идейных мотивов, которые им были присущи в начальный период войны с СССР. Это было морально-психологическое поражение вооружённых сил фашистской Германии, одной из составляющих её поражения в войне против Советского Союза.

2 мая 1945-го победного берлинский гарнизон выкинул белые флаги. Фольксштурм - последний, тотальный резерв, последняя надежда Гитлера Германию от поражения не спас.