Тегеран-2021: президентом Ирана стал прямой потомок Мухаммеда

По велению рахбара

По официальным данным, из 28,4 млн пришедших на избирательные участки иранцев, за Ибрахима Раиси проголосовали около 17,9 млн человек. Это чуть больше, чем на прошлых президентских выборах в 2017 году, когда он проиграл Хасану Роухани. Успех Рисаи многие внутри Ирана и за его пределами рассматривают как своего рода реванш консерваторов, в то же время назвать такую победу триумфом при всём желании не получится.

Во-первых, явка оказалась одной из самых низких - на избирательные участки пришли меньше половины иранцев, имеющих право голоса.

Не помогли ни призывы рахбара (высшая государственная должность в Исламской Республике Иран. - Авт.) Али Хаменеи к иранцам исполнить свой гражданский долг, ни продление работы избирательных участков до глубокой ночи. Население слишком устало от тяжёлых экономических условий жизни, напрямую связанных с последствиями американских и международных санкций, и не верит в возможность серьёзных перемен к лучшему.

Во-вторых, голосование за Раиси напоминало, скорее, референдум, чем выборы: его победа сомнений не вызывала. Ни один претендент на президентское кресло не располагал такой поддержкой со стороны Али Хаменеи и узкой группы приближённых к нему высших духовных авторитетов - аятолл из Совета по охране конституции и специальной комиссии МВД. Именно они обеспечили, по сути, беспрепятственный путь Раиси к президентскому креслу. Из почти 600 человек, заявивших о себе в качестве кандидатов в президенты, к выборам были поначалу допущены лишь семь политиков, а накануне, чтобы уж совсем перестраховаться и гарантированно обеспечить победу Раиси, «рубанули» ещё троих.

Из президентской гонки выбыли прежде всего те, кто условно принадлежит к лагерю реформаторов, например, спикер меджлиса Али Лариджани и бывший вице-президент Мохсен Мехрализаде, затем представители Корпуса стражей исламской революции (КСИР) и даже те умеренные консерваторы, которые по разным причинам не устраивали Али Хаменеи - например, бывший президент Махмуд Ахмадинежад.

Справка

Деление иранских политиков на реформаторов и консерваторов носит весьма условный характер. По словам старшего преподавателя Школы востоковедения при ВШЭ Андрея Чупрыгина, эти понятия применительно к иранским реалиям не соответствуют общепринятым стандартам. Либералы в западном понимании исчезли в Иране «как класс» много лет назад, кстати, не без участия того же Раиси, который в 1988 году вместе с другими судьями отправил на казнь несколько тысяч инакомыслящих, в том числе настоящих либералов. За этот «подвиг» на Западе и в Израиле его прозвали «вешателем» и «тегеранским мясником». Наиболее заметно разница между иранскими либералами и консерваторами проходила по вопросу о целесообразности заключения с Западом ядерной сделки, заключив которую Иран получал возможность ослабить или вообще избавиться от американских и международных санкций. Те, кто высказывался «за», например, Хасан Роухани или спикер парламента Али Лариджани, или глава центробанка Абдольнасер Хеммати, считались либералами. Их противники автоматически попадали в лагерь консерваторов. Сегодня эта разница во многом размыта. Даже считающийся суперконсерватором Ибрахим Раиси неоднократно заявлял, что Ирану следует вернуться к ядерной сделке.

В итоге оставшиеся в избирательных бюллетенях к началу голосования бывший командующий КСИР и секретарь Совета по целесообразности принимаемых решений Мохсен Резаи, а также заместитель председателя меджлиса Амир Хосейн Казизаде и глава Центробанка Абдольнасер Хеммати получили поддержку 3,3 млн, 1,0 млн и 2,4 млн человек соответственно, потому конкуренции Рисаи составить не могли.

Аятоллы решают всё

Почему власти сделали ставку на Ибрахима Раиси? Во-первых, те силы, которые определяют будущее, видят в нём не только нового президента, который придёт на смену Роухани. По всей видимости, с учётом возраста Али Хаменеи (82 года) Раиси со временем может занять место верховного правителя страны. Тем более, что Раиси имеет для этого необходимый титул «сейида», то есть прямого потомка пророка Мухаммеда.

И тут начинается в чистом виде «семейная» история. Если место президента вдруг окажется вакантным, на него может претендовать сын Хаменеи Моджтаба, уже почувствовавший вкус власти и принимающий участие в политических играх. Впрочем, по мнению ряда экспертов, не исключён вариант, при котором его сразу могут сосватать на место рахбара, а Раиси обеспечит своему сыну поддержку, оставаясь президентом. В этом случае страну может ожидать трансформация политической системы, которая в настоящее время называется теократической демократией (сегодня в Иране существует многопартийная система и систематически проводятся выборы, в том числе и рахбара), в некое подобие халифата, где власть передаётся по наследству.

Во-вторых, не исключено, что Али Хаменеи связывает с Ибрахимом Раиси, который известен своей осторожностью, планы уладить противоречия между высшим духовенством и командирами Корпуса стражей исламской революции, захватившими контроль над «серой» экономикой, которая возникла в результате специфических усилий КСИР - причём, вполне удачных - по обходу санкций, введённых против Ирана после выхода Дональда Трампа в 2018 году из Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД). И если прежде власть и экономика полностью принадлежали аятоллам, то сегодня генералы КСИР заметно потеснили духовных отцов нации. По разным оценкам, от 25% до 33% иранской экономики и 25% капиталов контролируются КСИР, по сути, ставшим государством в государстве.

Недаром же глава иранского внешнеполитического ведомства «либерал» Мохаммад Джавад Зариф не так давно жаловался на «стражей», которые, по его мнению, чуть ли не целиком приватизировали иранские «иностранные дела». И хотя нынешний главком КСИР Хусейн Салами полностью признал победу Раиси на выборах и заверил того в своей лояльности, это вовсе не означает, что «стражи» просто так согласятся с ограничением своего влияния в высших властных структурах.

В-третьих, почти 40-летний стаж работы Раиси в судебной системе может, в случае роста протестных настроений и недовольства ухудшающимися условиями жизни, оказаться весьма кстати для стабилизации обстановки в стране. Сегодня уровень безработицы в Иране превышает 20% (среди молодёжи он равен почти 50%) и к концу нынешнего года, по мнению экспертов, может составить 38%. Как ни обвиняй команду либералов Роухани в том, что именно они виноваты, поскольку позволили американцам обвести себя вокруг пальца, вряд ли эту версию примут все иранцы. Понятно же, что не получив одобрения Хаменеи, Роухани не смог бы не только начать переговоры о ядерной сделке, но и победить на президентских выборах в 2013 году. Так что обвинения Роухани вполне могут сыграть против Хаменеи и консерваторов. Неслучайно Ибрахим Раиси во время дебатов старался воздерживаться от прямой критики в адрес теперь уж предшественника.

Справка

Согласно иранской табели о рангах, президент страны вовсе не является первым лицом в государстве. Это, скорее, «приказчик», исполнительный директор, премьер-министр. Главный в стране - рахбар, верховный правитель. В его руках все три ветви власти - законодательная, исполнительная и судебная. Рахбар определяет общую политику государства, консультируясь с Советом по определению политической целесообразности. Кроме того, он - верховный главнокомандующий вооружёнными силами. Президент может действовать исключительно в русле политики, очерченной рахбаром.

Россия друг, но Китай дороже

Много говорить о внутренней политике необходимости нет. По мнению экспертного сообщества, при Ибрахиме Раиси вряд ли что кардинально изменится, и рассчитывать на послабления, как и на «затягивание гаек», не приходится, да они и так достаточно затянуты - как бы не сорвать резьбу... Усиление возможно разве что по мелочам - например, ужесточить цензуру, о чём Раиси упоминал во время предвыборной кампании. Но в целом Ибрахим Раиси обещает держать курс на улучшение жизни иранцев, предполагая усовершенствовать систему управления с помощью создания антикоррупционных механизмов. Как это будет выглядеть на деле, не представляет никто.

А вот во внешней политике главная задача разночтений не предполагает - это возвращение к ядерной сделке и как следствие хотя бы ослабление санкций. За возвращение к СВПД выступают не только Тегеран и Вашингтон, но и остальные четыре постоянных члена Совета Безопасности ООН - Россия, Китай, Франция, Британия, а также примкнувшая к ним Германия.

Но главное, что и до иранских консерваторов, которые всегда были против любых сделок с США и вообще с Западом, наконец, дошло, что без договорённостей Ирану от санкций не избавиться. Правда, договариваться новый президент собирается на более жёстких условиях - исключив из повестки обсуждение иранской программы баллистических ракет и ограничение использования проиранских милиций в Ираке, Сирии, Ливане и даже в Йемене.

Тем не менее нет определённости, на какой стадии сегодня находятся продолжающиеся в Вене переговоры о возврате к ядерной сделке. Заместитель главы МИД РФ Сергей Рябков и министр иностранных дел Германии Хайко Маас утверждают, что переговоры вот-вот завершатся, а ряд западных источников и почти все иранские СМИ - что стороны далеки от согласия. Иногда проскакивают сообщения, что Вашингтон вообще отказывается снимать санкции в нефтехимической, банковской и в транспортной сферах. Нет ясности и по поводу того, будут ли переговоры продолжены с тем, чтобы успеть до инаугурации нового иранского президента, или их прервут и продолжат позднее, но тогда уходящий Хасан Роухани не получит лавры политика, который  добыл для своей страны крупную дипломатическую победу.

Но есть нюансы. Новое руководство Ирана в любом случае останется верным заветам отца Исламской революции аятоллы Хомейни и никогда не будет стремиться к установлению дружеских связей с США. Другое дело Европейский Союз, в котором Тегеран видит источник инвестиций и передовых технологий.

Вопрос только в том, насколько самостоятельным является ЕС, насколько он сможет быть независимым от Вашингтона. Но хуже всего у Ирана отношения, конечно же, с Израилем. Поделившие премьерский пост Биньямина Нетаньяху Нафтали Беннет и Яир Лапид уже поклялись, что «не позволят режиму палачей и убийц» завладеть ядерным оружием. Впрочем, израильское отношение к Ирану по определению не может быть другим, и это у них взаимно.

По мнению старшего научного сотрудника Института востоковедения РАН Владимира Сажина, в складывающихся обстоятельствах магистральным направлением внешней политики Ирана является восток. Совсем недавно Тегеран подписал договор с Пекином на сотни миллиардов долларов о стратегическом сотрудничестве. Россия же значится в списке ситуационных партнёров, поскольку точки зрения Москвы и Тегерана не во всём совпадают.

Россия, по всей вероятности, продолжит строительство целого ряда как атомных объектов, в том числе в Бушере, так и энергетических, например теплоэлектростанции на юге страны в Сирике. С другой стороны, никаких прорывных проектов, которые могли бы вывести сотрудничество между нашими странами на качественно новый уровень, пока не ожидается. К тому же в области военно-технического сотрудничества Россия начинает сталкиваться с усиливающейся конкуренцией со стороны Китая.

С Анкарой у Тегерана примерно такие же отношения, как между Россией и Турцией - это когда сотрудничество и конфликты плотно переплетаются. Не секрет, что Анкара зависит от иранского газа и нефти, но в Тегеране не уверены, что в случае конфликта, Турция как член НАТО не перейдёт на сторону противников Иран. Кроме того, Тегеран раздражён действиями Анкары в Сирии, и самое главное - на Кавказе и в Центральной Азии, где турки активно играют на понижение влияния Тегерана, а заодно и Москвы.