Елена Дунаева: «Приглашён - ещё не значит принят. Система вступления в Шанхайскую организацию носит длительный характер»

«У нас нет стопроцентной уверенности в том, что вопрос о членстве Ирана на грядущей сессии в Таджикистане будет решён»

- Елена Викторовна, насколько я знаю, вхождению Ирана в ШОС препятствовали международные санкции и возражения некоторых членов организации. При этом посол России в Иране Леван Джарагян заявил, что Москва поддерживает инициативу Тегерана, так как у России и Ирана «близкие, а по ряду международных и региональных вопросов совпадающие позиции». Что же мешает?

- Иран уже давно надеется вступить в Шанхайскую организацию сотрудничества, в связи с чем ранее предпринимал такие попытки: например, в 2016 году, однако тогда выступил против Таджикистан. Позиция Душанбе была связана с тем, что незадолго до этого в Иране неоднократно принимали представителей оппозиционной Партии исламского возрождения Таджикистана, запрещённой в этой республике, хотя до определённого периода она даже входила в национальный парламент. Но потом, в результате конфликта с властями и отношение к этой партии изменилось, а в Иране с ней продолжали контактировать. Кроме того, на шансы присоединения Ирана к ШОС повлиял ряд финансовых проблем в двусторонних ирано-таджикских отношениях. Не сложились отношения с Ираном и у Узбекистана, который также выступал против Тегерана. Но поскольку решение о приёме новых членов в ШОС должно быть принято единогласно, Ирану не удалось войти в состав организации.

- Теперь у Ирана появился шанс?

- У нас нет стопроцентной уверенности в том, что вопрос на грядущей сессии в Таджикистане будет решён, и Иран будет единогласно приглашён к участию в ШОС. Приглашён - ещё не значит принят в Шанхайскую организацию. Система вступления в ШОС носит длительный характер. Дело в том, что в ШОС есть свои регламентации и протоколы, которые должны быть согласованы с национальным законодательством страны-кандидата. Пока документы, необходимые для вступления в ШОС, не будут одобрены в национальном парламенте, эта страна-кандидат не сможет участвовать в принятии решений наравне с действующими членами Шанхайской организации сотрудничества.

В Иране с этим и ранее возникали проблемы: в то время как политические элиты продвигают Иран в члены этой организации, внутри страны существуют противники вступления Ирана в ШОС. И здесь речь не только о прозападных политических элитах - препятствием могут быть националистические элиты внутри страны, которые блокируют присоединение Ирана к каким-либо организациям, рассматриваемым как блоковые. Поскольку в Иране видят в ШОС структуру, связанную не только с экономикой, но и, в первую очередь, с безопасностью, то вопросы могут возникнуть уже в иранском парламенте. Иными словами, не всё так однозначно.

- На что, на ваш взгляд, претендует Иран? И есть ли здесь возможность сгладить отношения с Таджикистаном, которые ещё недавно выглядели конфликтными?

- По сути, проблемы с Таджикистаном за последние два года решены, и уже были неоднократные обмены государственными визитами на уровне министров, а также руководителей торговых палат. У обеих сторон есть стабильное взаимодействие, и о таком остром накале, принявшем форму противостояния в 2015-2016 годы, речь уже не идёт. Поэтому у Ирана нет цели решать свои проблемы в отношениях с Таджикистаном с помощью вступления в ШОС.

Тегеран заинтересован в том, чтобы поднять и закрепить свой статус региональной державы: на протяжении 40 лет существования в виде исламской республики Иран стремился стать одним из лидирующих государств большого региона: от Северной Африки и Ближнего Востока (Ближневосточного Средиземноморья), включая государства Центральной Азии вплоть до Китая и Южной Азии.

Видя, что сейчас идёт создание полюсов силы, в том числе и на Евразийском континенте, Иран одним из первых выступил с инициативой присоединения к Шанхайской организации, когда она только сформировалась. Тогда, в 2005 году, Тегеран получил статус наблюдателя ШОС.

Сейчас идёт серьёзное переформатирование региональной проблематики, в связи с чем значительно повысилась роль Китая, а Россия активизировала восточную политику. Иран, понимая это, боится остаться за бортом событий, особенно учитывая, что присоединение к ШОС Пакистана и Индии - близких Ирану по духу и истории государств, - в какой-то мере возвысило их над Ираном. Для Тегерана очень важную роль играют и возможность утвердить свой потенциал в решении внутрирегиональной проблематики, и подъём международного статуса.

«Все страны региона, включая такие крупные, как Китай, Индия, Иран, а также государства Центральной Азии и Россия, крайне заинтересованы в том, чтобы Афганистан был включён в региональные форматы»

- Елена Викторовна, как вы считаете, есть ли в происходящем связь с совместной борьбой против санкций США или здесь дело сугубо в афганском кризисе?

- Что для Ирана наиболее актуально? Первое - дестабилизация в Афганистане в результате вывода американских войск, а также фактор, связанный с деятельностью ИГИЛ (здесь и далее - террористическая организация, запрещённая в РФ). Здесь стоит отметить, что Иран был одним из инициаторов и лидеров борьбы против ИГИЛ на территории Ирака и Сирии, и он не хочет получить этих террористов у своих границ, тем более, со стороны Афганистана - ведь их общая граница составляет более тысячи километров. Поэтому недопустимость проникновения террористических организаций на территорию Ирана крайне важна. Также присутствует опасность балканизации Афганистана, тем более что там есть шиитски настроенное население - особенно в районе Хорасана, с которым у Ирана очень тесные культурно-исторические связи.

Таким образом, раздробление Афганистана может стать негативным примером и для Ирана, на территории которого есть народы, разделённые иранской государственной границей: белуджи, таджики и туркмены. Тегеран в полной мере осознаёт опасность обострения своих этнических проблем, которые подспудно тлеют внутри Ирана. И всегда достаточно небольшой искры, занесённой из другой страны, чтобы конфликт вспыхнул внутри Ирана.

Ещё одним важным моментом для Ирана является активизация его связей с Китаем, особенно за последний год, когда было заключено соглашение о развитии 25-летнего сотрудничества с КНР, предполагающего не только рост экономического взаимодействия, но и сотрудничества в сфере безопасности, в военном и политическом направлении.

В сложившейся ситуации есть немаловажная составляющая: в Афганистане ещё не сложилась система власти, и признают ли её, удержится ли она в ближайшее время - предугадать невозможно: победа талибов (здесь и далее - боевики запрещённой в РФ террористической организации) была настолько неожиданной, что, может быть, многие внутренние факторы, которые будут влиять на дальнейшее развитие ситуации, ещё не проявились. Но отдадим должное тому, что в силу своей экономической мощи и военных возможностей в ШОС лидером по факту является КНР. Китаю очень нужна стабильность в Афганистане, и пусть их граница совсем небольшая, но это - выход к населённым мусульманами районам КНР, куда может перекинуться та же террористическая игиловская угроза. Кроме того, Китай заключил уже много соглашений по разработке природных ресурсов в Афганистане. Для Китая Афганистан - один из основных выходов в сухопутную часть коридора «Один пояс - один путь».

- Насколько мне известно, Афганистан является наблюдателем, но в этом году, по понятным причинам, его представители не будут участвовать в саммите. Думаете ли вы, что стоит опасаться полного отчуждения Афганистана от участия в ШОС, если в стране надолго сохранится хаос?

- С одной стороны, риск есть, однако все страны региона, включая такие крупные, как Китай, Индия, Иран, а также государства Центральной Азии и Россия крайне заинтересованы в том, чтобы Афганистан обязательно был включён в региональные форматы. Это позволит, как минимум, обсудить проблемы и добиться совместных договорённостей. Совершенно ясно, что, если Аль-Каида (террористическая организация, запрещённая в России) и ИГИЛ на территории Афганистана будут активизироваться, тут же встанет вопрос: сумеют ли талибы своими силами удержать власть. Ведь сейчас «Талибан» (здесь и далее - террористическая организация, запрещённая в РФ) действует в условиях, когда определённые разногласия есть как внутри самой организации, так и между другими политическими силами, которые существуют в стране и тоже проявляют интерес к вхождению в систему политической власти. Пока этого не происходит - система попросту не выстроена. Поэтому, как мне кажется, страны региональных государств (в частности - члены ШОС) будут предпринимать все возможные усилия, чтобы Афганистан совсем не оторвался от этой системы, потому что до последних лет в рамках Шанхайской организации сотрудничества была отдельная программа по поддержке Афганистана. В рамках этой программы решались вопросы гуманитарной помощи, а также борьбы с наркотрафиком и экспортом наркотиков из Афганистана, что особенно беспокоит соседние государства. К слову, Иран имеет в этом очень большой опыт, который неоднократно использовался ООН в борьбе с наркотиками.

«Давление США через своих центральноазиатских ставленников вполне прослеживается»

- Недавно, после экстренной встречи глав МИД стран ЕС, Жозеп Боррель заявил, что «ЕС не должен позволить России и Китаю взять контроль над ситуацией в Афганистане и стать спонсорами Кабула. Мы должны действовать». Как вы считаете, насколько велик риск того, что ЕС или, например, «Большая семёрка» будет совать палки в колёса Шанхайской организации сотрудничества?

- Да, конечно, они вмешиваться могут, и влияние как раз может идти через центральноазиатские государства, которые являются членами ШОС, поскольку прозападные тенденции в этих странах достаточно чётко прослеживаются. Вполне возможно и давление со стороны США, с тем чтобы не допустить формирование единой политической линии в организации и в регионе, а также взаимодействия с Россией и Китаем в проведении политики по поддержке Афганистана.