Признание ДНР/ЛНР: праздник и перспективы

Нельзя сказать, чтобы в момент трансляции заседания Совбеза по вопросу о признании ДНР/ЛНР (уже прозванного историческим) лица участников, включая президента, излучали счастье. Все были напряжены, многие откровенно волновались, но несмотря на массу справедливых слов о необходимости прекратить страдания Донбасса, о недоговороспособности Украины, о двуличии Запада, о долге России перед зарубежными русскими, ощущения счастья не было. Люди принимали тяжёлое вынужденное решение с далекоидущими последствиями, которые невозможно просчитать до конца. Определённое облегчение наступило только когда решение было принято - жребий брошен, рефлексировать поздно, надо действовать.

Прозападный антироссийский курс Украина выбрала с первого дня своего существования

Тем не менее, любому адекватному человеку понятно, что не вчера и не позавчера Козак впервые доложил Путину, что переговоры о выполнении условий Минска изначально зашли в тупик, продвижения нет и не предвидится. Об этом и Сурков открыто говорил, в бытность свою ответственным за Минский процесс и Украинский кризис. Да и сам Путин в переговорах активно участвовал и имел полную возможность оценить ситуацию.

И не в 2022 году, не в 2014 году и даже не 2004 году, а гораздо раньше, лет эдак на восемь-десять Америка начала военное освоение Украины. И о возвращении стране ядерного статуса не Зеленский первый заговорил. Этим ещё Ющенко в 2005 году бредил и ещё Кравчуку докладывали о том, что в стране (уже тогда, в 1992-1993 годах) нет ни технологий, ни специалистов, чтобы поддерживать в рабочем состоянии хотя бы оставшиеся в наследство от СССР ядерные боезаряды, не говоря уже о производстве новых.

Равно как и первые государственные перевороты произошли на Украине не в 2014 году, а в 2004-2005 и в 2007 годах (оба организованы Ющенко с опорой на американцев).

И русских на Украине начали ущемлять не при Порошенко, даже не при Ющенко, а ещё при Кучме. При Кучме вытесняли из страны русские и российские СМИ, украинизировали образование, а также маргинализировали пророссийских политиков и партии. При Ющенко и Януковиче особо рьяных русофилов начали понемногу сажать, а при Порошенко и убивать. То есть ущемление шло по нарастающей, но возникло оно ещё в 90-е, изначально будучи антиконституционным и направленным на подрыв влияния России на Украине.

И прозападный антироссийский курс Украина выбрала с первого дня своего существования, а официально закрепила при Кучме, который определил «евроатлантическую интеграцию» в качестве магистрального направления украинской внешней политики. При Кучме же была принята концепция переориентации украинской экономики и внешней торговли с России и СНГ, на ЕС и рынки третьих стран.

Так что всё, чем мотивировали члены Совбеза свою уверенность в необходимости признания ДНР/ЛНР является несомненной правдой, но возникло не вчера, а существовало за десятилетия до переворота 2014 года. Собственно сам переворот, как и уход Крыма, и начало гражданской войны в Донбассе и раскол общества во всей остальной Украине стали результатом действовавших многие годы негативных факторов, главным из которых была откровенная русофобия официального Киева.

Поскольку все эти факторы действовали в 2014 году, когда ДНР/ЛНР впервые просили не только о признании, но и о приёме в состав России (именно тогда Путин просил не спешить с референдумом), они не могут быть признаны реальной причиной резкого изменения внешнеполитического курса России на украинском направлении. Более того, есть все основания считать это изменение курса вынужденным, связанным с игрой Запада на обострение, в рамках которой Россия исчерпала возможности для дипломатического компромисса.

Что побудило Россию к шоковой политической терапии

Вынужденный переход Москвы к ответу в конфронтационном духе, чего США давно от неё добивались, требовал такой формы, которая нанесла бы минимальный ущерб России, максимально жёстко ударила по интересам самого Запада, оставила бы за Россией как можно более широкое пространство для последующего политического манёвра, создало бы новую геополитическую реальность, требующую осмысления и юридического оформления, что должно было бы стимулировать Запад к очередному переговорному раунду, уже на новых условиях.

В последние месяцы США активно стимулировали Россию к вооружённому захвату большей части Украины, демонстрируя намерение сохранить контроль только над тремя (возможно даже двумя, без Тернополя) галицийскими областями. При этом Вашингтон рассчитывал на то, что Польша, Румыния и Венгрия также заявят свои претензии на часть территорий исчезающей Украины.

Что это давало США?

Во-первых, Вашингтон надеялся наконец сбросить с баланса мусорный актив. Украина, не принося никакой пользы, постоянно требовала притока внешнего финансового ресурса, а также дипломатической и политической поддержки, грозя иначе в любой момент рухнуть под грузом внутренних проблем. При этом проблемы, равно как и необходимость в ресурсной подпитке, росли в геометрической прогрессии, а управляемость Киева всё время падала, украинские власти всё больше теряли адекватность, делая американцев заложниками своих спонтанных бессмысленных решений.

Во-вторых, США рассчитывали консолидировать Европу перед общей «российской военной угрозой» и протушить западноевропейскую финансово-экономическую фронду.

В-третьих, США не без оснований надеялись, что необходимость урегулирования проблем, связанных с территориальным разделом Украины и последующего восстановления экономики соответствующих территорий, надолго отвлечёт основные российские ресурсы, а также ухудшит отношения России с восточноевропейскими соседями, нарастив в них конфликтную составляющую.

В-четвёртых, Россия должна была утратить статус посредника во внутриукраинском кризисе, становясь стороной многостороннего международного конфликта.

Уклончивая позиция  Франции и Германии, склонявшихся к поддержке своего американского союзника даже в ущерб собственным интересам и пытавшихся сбалансировать свои потери выдавливанием из России очередных уступок, сделала для Москвы бессмысленным дальнейшее безусловное отдание приоритета переговорным механизмам. Выяснилось, что принципиальную для России борьбу за Европу невозможно выиграть таким путём.

Всё это побудило Россию к шоковой политической терапии.

Ни мира, ни перемирия

Первым звонком стал декабрьский ультиматум. Как и обещала, Москва не дала его заболтать. Потребовала и получила прогнозируемо негативный ответ и, в очередной раз предупредив о намерении действовать жёстко и на упреждение, перешла к ответным строго дозированным силовым мерам. Первой такой мерой и стало признание ДНР/ЛНР. Что Москва теряет и что находит в этом случае?

Россия теряет статус посредника во внутриукраинском гражданском конфликте. Но Запад никогда не признавал этот статус, де-факто всё время трактуя Россию стороной конфликта. Зато Москва, придав новый статус республикам, может теперь рассматривать себя как посредника в международном конфликте, в рамках которого союзные ей ДНР/ЛНР борются с Киевом за возвращение территорий, утраченных в результате украинской агрессии.

Не случайно МИД и Путин подчеркнули, что Москва признала республики в их конституционных границах (а это границы областей, то есть 2/3 республиканской территории оккупированы Украиной).

Россия подставляется под санкции Запада. Анналена Бербок уже объявила о блокировании правительством Германии проекта «Северный поток-2». Но очевидно, что санкции и так были бы введены. Зато Москве пока формально удаётся оставаться вне конфликта. Он продолжается в качестве вооружённого территориального спора ДНР/ЛНР и Киева. Даже военнослужащие РФ, которые должны в ближайшее время официально зайти на территорию ДНР/ЛНР именуются миротворцами. Возможность открытого силового вмешательства в конфликт у России расширяется, при этом формально сама она пока стороной конфликта не является.

Минские соглашения официально объявлены утратившими силу. Напомню, что они фиксировали перемирие и намечали контуры будущего внутриукраинского мира. Теперь нет ни мира, ни перемирия. Формально продолжается война и республики вольны в выборе дальнейших действий. Россия никак не связана больше обязательством сохранять территориальную целостность Украины.

Если Запад желает стабилизировать ситуацию, он должен договариваться о новом формате перемирия, в рамках которого Москва будет однозначно требовать прямого диалога Киева с республиками (их признания де-факто).

В то же время усиливается ответственность России за состояние дел в республиках, власти и население которых не скрывают, что рассматривают признание лишь как первый шаг на пути присоединения к России. С учётом ресурсов, необходимых на обеспечение безопасности и экономического восстановления Донбасса, у России возникают проблемы с распространением своего влияния вглубь территории Украины. С одной стороны, возможность создания местными властями, оппонирующими Киеву, новых «народных республик» растёт, с другой, российские ресурсы, необходимые для освоения и поддержки таких республик, надёжно связаны в Донбассе.

Пространство для манёвра

Несколько облегчается военное положение России. Теперь она может вполне официально поддерживать своими войсками операции против Украины, которые будут вести республики (на республики будет падать и главная тяжесть непосредственного боевого контакта с ВСУ). Но в силу недостаточной численности ВС РФ (особенно сухопутных войск), такие операции могут носить исключительно ограниченный характер если не в пространственном измерении (десант можно хоть во Львове выбросить), то по целям - большую часть территорий проблематично удержать, в плане создания там эффективной системы управления.

Очевидно в ближайшее время Москве придётся ограничиться «собиранием земель» в рамках ДНР/ЛНР (выводом республик на границы областей и налаживанием в них нормальной экономики и системы управления). Наверное, при благоприятном развитии обстоятельств возможны некоторые дополнительные территориальные приращения, улучшающие общую стратегическую ситуацию на Юго-Востоке, но вряд ли они будут особенно заметными.

Стоит также обратить внимание, что если Сирия, Никарагуа, Венесуэла и Куба смогли немедленно признать независимость ДНР/ЛНР вслед за Россией, то Белоруссия вновь взяла паузу, что свидетельствует о сохранении у не успевших засветиться в августовском, 2020 года, путче прозападных белорусских элит сильных позиций в окружении Лукашенко и о попытке последнего сохранить шанс на возвращение к многовекторной внешней политике.

В целом пространство для манёвра в результате признания республик сузилось как у России, так и у Запада, но у Запада оно сузилось больше.

Впрочем, противостояние в новом, заданном Россией формате, только начинается. Впереди ещё много неожиданных и интересных ходов с обеих сторон.