Тайное око армии

Разведчики, в том числе и военные, любят тишину не меньше банкиров. Даже больше. Поэтому подробности их деятельности в ходе специальной военной операции вряд ли скоро станут известны. А пока что об эффективности этой непростой работы можно судить по точности ударов по объектам неприятеля и по результатам рейдов в тылах противника. Иначе говоря, военная разведка - это тайное око нашей воюющей с нацизмом армии. И все наши победы, это победы и российских разведчиков, которые отмечают сегодня 105-ю годовщину со дня основания Главного разведывательного управления Генштаба Вооружённых сил России.

У истоков

Регистрационное управление Полевого штаба Реввоенсовета Республики было учреждено 5 ноября 1918 года. Создавалась разведка молодой Советской республики в непростой обстановке. Только за первые два с половиной года существования службы сменилось шесть руководителей. Не от хорошей, конечно же, жизни. Но главное, сотрудники Разведупра в буквальном смысле голодали.

Вот что в августе 1921 года о сложившейся ситуации докладывал комиссару Штаба РККА и члену Реввоенсовета С. Данилову глава военной разведки А. Зейбот: «Как результат систематического голодания мы уже имеем около десятка заболеваний цингой, общий упадок работоспособности учреждения».

Голод сотрудников в буквально смысле стал головной болью вновь назначенного начальником Разведупра Яна Берзина. Причём впроголодь существовал не только центральный аппарат. Создание и содержание нелегальных резидентур в зарубежных государствах тоже стоило немалых денег, а их катастрофически не хватало. Кроме того, для нормальной работы нужна валюта. Конечно, молодая советская республика всячески старалась заработать - торговала пушниной, драгоценностями, даже вынуждена была продавать картины из коллекции Эрмитажа. Но в валюте нуждались не только разведчики. И Минфин, несмотря на все возражения, урезал смету Разведуправления…

И тогда по инициативе Берзина Разведывательное управление провело невиданную прежде спецоперацию: стало разворачивать сеть мобилизационных коммерческих предприятий за рубежом, которые появились в Европе, а также в США, Канаде. Во-первых, это было коммерческое прикрытие разведдеятельности, во-вторых - источник доходов. Как сказал один из ветеранов ГРУ, это был «самый гениальный проект военной разведки за всю её историю».

А возглавил всемирную коммерческую разведсеть военный разведчик Стефан Мрочковский, который оказался не только умелым руководителем разведаппарата, но и талантливым коммерсантом. Доходы подконтрольных ему фирм исчислялись миллионами долларов. Кроме того, резиденту Мрочковскому удавалось без вреда для бизнеса ежегодно изымать из оборота до миллиона долларов и направлять их в резерв Разведуправления, а также передавать на нужды советского государства.

Эта уникальная спецоперация, разработанная талантливым организатором и выдающимся аналитиком Яном Берзиным, навсегда вошла в историю нашей разведки. Возглавив военную разведку в 1924 году, Ян Карлович оставался на своём посту двенадцать лет. Он, собственно, и заложил фундамент, а потом и выстроил ту самую мощную разведывательную службу, которую мы знаем сегодня.

После войны с Польшей, которая закончилась поражением Советской России, потерявшей Западную Украину и Западную Белоруссию, наступил длительный период холодной войны 1920-1930 годов. Именно враждебная Польша вызывала огромное беспокойство у советского руководства. О таком опасном противнике надо было знать многое. И тогда в Варшаву в качестве резидента военной разведки была командирована опытная сотрудница Разведупра Мария Скоковская.

Такое решение было хорошо просчитано: Скоковская - польская дворянка, в стране у неё много родных и знакомых, некоторые из них занимали ответственные посты в органах государственной власти и в сейме. Это позволило Скоковской привлечь к сотрудничеству весьма ценных агентов, среди которых были как действующие, так и бывшие офицеры польской армии. Все они имели друзей и знакомых в различных воинских частях и учреждениях. Польская контрразведка потом выяснила, что эта «организация работала в кругах сейма, в МВД и МИД, но главным образом в войсках, где они добывали необходимую информацию и вербовали людей».

И вот как оценивало работу варшавской резидентуры руководство Разведуправления. Начальник отдела Александр Никонов не без основания считал, что задача, поставленная Скоковской, была успешно выполнена, и «наиболее важный противник СССР - Польша изучена во всех отношениях с весьма большой детальностью и большой степенью достоверности».

Путч в Испании, вспыхнувший в июле 1936 года, стал спусковым механизмом, для удара фашизма и нацизма по законному правительству Второй республики. В Испании началась гражданская война, которая стала очередным этапом в становлении советской военной разведки. Иногда этот период называют ещё предвоенным: не успела завершиться испанская кампания, как начались бои у озера Хасан и на реке Халхин-Гол, разразился советско-финский конфликт. Во всех этих столкновениях самое непосредственное участие принимали разведчики РККА. Однако истинной проверкой на прочность для военной разведки стала Великая Отечественная война.

За линией фронта

Начало войны всегда жестоко ломает прежние представления о войне. Так было и в июне 1941 года. И первыми эту ломку ощутила на себе военная разведка. Требования государственного руководства и военного командования к оперативным разведданным приобрели поистине взрывной характер. Перед разведчиками встали прежде невиданные задачи. Генеральный штаб, Разведуправление Красной Армии, разведотделы фронтовых штабов активно переправляли через линию фронта разведгруппы, диверсионные отряды, отдельных агентов. За первые три недели июля 1941 года только Западный фронт забросил в немецкий тыл 19 разведывательно-диверсионных групп и 7 партизанских отрядов.

Однако эффективность оказалась весьма мала. Не было малогабаритных агентурных радиостанций, с помощью которых можно оперативно передать необходимую информацию. Не хватало самолётов, поэтому агенты пересекали линию фронта пешим порядком. А возвращались единицы. И если кому и улыбалась удача вернуться, всё равно даже самые ценные сведения катастрофически устаревали.

Как отметил начальник отдела агентурной разведки Разведуправления тех лет генерал Н. Шерстнев, «Потери агентуры были исключительно большими».

Однако, несмотря на все сложности первого периода войны, руководство страны и вооружённых сил о разведке заботились. Уже в сентябре 1941 года партизанские отряды, разведывательно-диверсионные группы стали снабжаться удобной, надёжной, портативной радиостанцией «Север», выпуск которой с огромным трудом наладили в блокадном Ленинграде. И всё равно это пока что была капля в море.

В 1942 году командир партизанского отряда будущий Герой Советского Союза Григорий Линьков направил в Центр из Пинских болот шифрограмму такого содержания: «Прошу учесть наше положение. Бойцы разуты, без всякого оружия. Снимаю свой маузер, отдаю людям, сам хожу с финкой. Ссылка на недостаток оружия непонятна. Ведь много не прошу, а только 3 - 5 автоматов. Может быть, даже использованные на фронте. Шлите оружие хоть из музея».

Вот такая правда жизни. Но если в 1942-м партизаны просили хоть несколько автоматов, то через полтора года у них уже были не только боеприпасы и вооружение, но и сложнейшие по тем временам пеленгаторные станции. Всё это позволило значительно поднять уровень разведывательно-диверсионной работы.

В одном из спецархивов сохранился весьма интересный документ: «Партизаны под руководством Героя Советского Союза И. Банова только за период с декабря 1942 года по ноябрь 1943 года взорвали вражеских эшелонов - 457, разбили паровозов - 184, повредили паровозов - 122, уничтожили вагонов с боеприпасами - 163, с войсками - 335, с продуктами - 277, с техникой - 94, с самолётами - 5. В ходе диверсионных актов убито и ранено фашистов - 13.783 человека, сожжено хлеба на складах - 898 тонн, отбито у немцев скота - 537 голов, отравлено фашистов - 348 человек, убито генералов - 5 человек, взорвано железнодорожных мостов - 25 штук».

И это боевой результат только одного партизанского отряда за 11 месяцев. А под руководством Разведуправления Красной Армии в то время действовали целые партизанские бригады и оперативные центры, во главе которых стояли будущие Герои Советского Союза Антон Бринский, Фёдор Кравченко, Николай Васильев, Александр Герман, Александр Винокуров, Геннадий Братчиков, Кузьма Гнидаш, Елена Колесова и ещё десятки талантливых командиров.
 
В период войны наряду с тактической и оперативной разведкой активно действовала и разведка стратегическая. Достаточно вспомнить резидентуру «Рамзай», под руководством выдающегося разведчика ХХ века Рихарда Зорге. Одиннадцать лет он работал резидентом нелегальной советской разведки сначала в Китае, потом в Японии. До своего ареста в октябре 1941 года Зорге успел передать в Центр стратегическую информацию особой важности: Япония не вступит в войну до конца 1941 года и в начале 1942 года.

В эти сложные фронтовые годы военная разведка в буквальном смысле сумела заглянуть в завтрашний день. В тяжёлые августовские дни 1941 года, когда Совинформбюро приносило известия одно трагичнее другого - советские войска оставили Старую Руссу, идут ожесточённые бои на Смоленском и Белоцерковском направлениях, враг блокировал Одессу с суши… - в Центр из Лондона пришло сообщение особой важности и особенного интереса. Это было первое сообщение по тематике атомной бомбы. Документ передал в руки сотрудника аппарата советского военного атташе полковника Семёна Кремера завербованный учёный-физик Клаус Фукс.

В Москве шифрограмму прочли, и хотя время было крайне тяжёлое, ответ в Британию ушёл уже на следующий день. Резиденту предписывалось «принять все необходимые меры для получения материалов по урановой бомбе».

И меры были приняты. Этой тематикой активно занялись не только в Британии. Резидент Ян Черняк завербовал сотрудника Кавендишской лаборатории Кембриджского университета физика Алана Мейя. В 1944 году Артур Адамс, работавший в Нью-Йорке, привлёк к сотрудничеству учёного-физика Мартина Кэмпа.

Семён Кремер, Ян Черняк, Урсула Кучински, Павел Ангелов, Артур Адамс делали буквально невозможное, добывая секреты атомной бомбы. И это притом, что проникновение советских разведчиков на ядерные объекты США по определению считалось невозможным. Должно было случиться чудо, чтобы сотрудник военной разведки Красной Армии оказался в святая святых «Манхэттенского проекта». И оно свершилось: агент-нелегал Жорж Коваль был принят на работу в атомный центр в Ок-Ридже. Он оказался единственным из наших разведчиков, кто проник на закрытый атомный объект и сумел добыть особо ценные сведения.

Трое из тех, кто занимался проблемой атомного оружия - Ян Черняк, Артур Адамс и Жорж Коваль, стали Героями России.

Высокая дипломатия

После Второй мировой войны Соединённые Штаты из союзника стремительно превратились в главного противника Советского Союза.
Работавший под псевдонимом «Мюрат» полковник штаба НАТО в Западной Германии, к тому же имевший доступ к секретным документам Североатлантического альянса, был не просто ценным агентом парижской резидентуры советской военной разведки. Это был суперагент.

В 1960 году он передал в Центр два документа под грифом «Космик. Совершенно секретно». В том числе «План Верховного Главнокомандующего ВС НАТО в Европе № 110/59 от 1.01.1960 г. по нанесению ядерных ударов». От себя на встрече с оперативным офицером Мюрат добавил, что «американцы просто озверели, они планируют нанесение ядерных ударов по объектам на территории Советского Союза без всякого учёта возможного огромного поражения мирного населения».

Это теперь всё тайное стало явным, и о планах ядерной войны Соединённых Штатов против СССР не писал разве что только ленивый. Но тогда, в 1960-е, в Советском Союзе никто и представить не мог, что у США столь адские намерения. Когда натовский план доложили Никите Хрущёву, руководитель Советского Союза был в шоке. Рассказывают, вначале он не поверил докладу Генштаба. Тогда на стол главы государства положили фотокопии подлинного американского документа с грифами секретности, печатями и подписями.

Кроме того, США форсированно размещали ракеты средней дальности «Тор» и «Юпитер» в Англии, Италии и в Турции. Теперь эти ракеты могли поразить цели на территории СССР до того, как их смогли бы обнаружить наши радиолокационные средства. Что это означало для нас? Только одно - ракетное оружие США, размещённое в Европе, представляло для страны Советов стратегическую угрозу. В ответ Хрущёв принял решение разместить наши ракеты на Кубе. В своих воспоминаниях он так и написал: «В дополнение к защите Кубы наши ракеты подравнивали бы то, что Запад любит называть "балансом сил"».

…И разгорелся Карибский кризис, в разрешении которого самое непосредственное участие принял представитель советской военной разведки полковник Георгий Большаков, работавший в США под крышей журнала «Советский Союз». Здесь надо отметить, что в истории разведки ещё не бывало, чтобы обычный офицер ГРУ запросто общался со вторым человеком в государстве и даже встречался с первым в США. Такой контакт имел государственную важность и позволил миру не скатиться в бездну ядерной войны.

С мая 1961 года по декабрь 1962-го Георгий Большаков, по сути, был связующим звеном между руководителями двух супердержав. Особенно ответственной его роль оказалась в дни берлинского, а позднее и во время Карибского кризиса, когда мир стоял на пороге всемирной катастрофы. За три месяца, с мая по июль 1962 года, Роберт Кеннеди встречался с Большаковым семь раз. А 31 августа его пригласил в Белый дом президент США Джон Кеннеди, и попросил передать Хрущёву специальное послание. Большаков вылетел в Москву, а потом в Пицунду, где отдыхал Никита Сергеевич. Три часа длилась беседа Большакова теперь уже с руководителем нашей страны. 

20 ноября 1962 года, когда кризис завершился, Роберт Кеннеди в знак уважения и признательности пригласил к себе Георгия Большакова, и они вместе в кабинете министра юстиции смотрели пресс-конференцию президента США. А Джон Кеннеди в личном послании Никите Хрущёву написал: «Мы были рады возможности частного обмена мнениями через господина Большакова, и я огорчён, что он уезжает в Москву. Мы считаем, что он сделал очень много для улучшения связи и взаимопонимания между двумя нашими правительствами». Это действительно была высокая дипломатия.

На пике технологий

Впрочем, военная разведка - это не только уникальные специалисты, но и совершенная разведтехника, открывающая большие возможности, позволяющие знать, что у противника только на уме, только на стадии разработки. Речь о радиоэлектронной разведке, спецрадиосвязи в первую очередь, конечно же, о космической разведке.

С чего начиналась наша космическая разведка? Собственно, с запуска первого искусственного спутника земли, выведенного в космос в октябре 1957 года. Радиоразведка ГРУ оказалась единственной службой, которая в ту пору была способна засечь спутник уже на первом, самом сложном и самом ответственном витке, потом провести его от полигона Тюратам через Сибирь и Камчатку. Потом было слежение за станциями «Луна», за «ракетами с собачками» и, конечно же, за триумфальным полётом первого космонавта Юрия Гагарина. На этой волне началась разработка космических разведывательных аппаратов.

В 1961 году был развёрнут Центр космической разведки ГРУ. А начальником центра утвердили генерал-майора Петра Костина, прекрасно сочетавшего способности талантливого организатора, высококвалифицированного инженера и опытного разведчика. Но дело было неимоверно сложным - предстояло научить космические аппараты работать на оборону. «Управлять космическим разведчиком, который назвали "Зенит-2", было куда сложнее, чем "Востоками"», - вспоминал академик Борис Черток. Но получилось.

Так зарождалась наша космическая разведка - величайшее достижение науки, техники и человеческого гения. И всё-таки самое неоценимое достояние Главного разведуправления - это люди, имена которых по большей части неизвестны. И это правильно, потому что разведка любит тишину.