Т-34: гремя огнём, сверкая блеском стали

«Кондитер»

Удивительно уже то, что победителем в грандиозном танковом марафоне оказался бывший директор Вятской кондитерской фабрики, у которого в отличие, например, от создателя «Тигра» Фердинанда Порше, кроме Т-34, других достижений в танкостроении не было - просто не успел. На этот танк Михаил Кошкин в буквальном смысле положил жизнь. Цена, конечно же, запредельно большая, но если бы не Михаил Ильич с его природным конструкторским талантом и профессиональным мужеством, не исключено, что история страны была бы совсем иной.

А тогда, в предвоенные годы, оппоненты из высоких кабинетов от его идей отмахивались и за глаза называли «Кондитером». 1941 год всё расставил на свои места…

Как известно, Т-34 абвер напрочь проглядел. «Russische Panzer!» - эти слова командующий 2-й танковой группой Гейнц Гудериан услышал 22 июня 1941 года и был поражён мощью русских машин. Более отчётливо их исполинскую силу «Быстрый Гейнц» почувствовал в октябре. Вот цитата из его книги «Воспоминания солдата»: «6 октября южнее Мценска 4-я танковая дивизия была атакована русскими танками, и ей пришлось пережить тяжёлый момент. Впервые проявилось в резкой форме превосходство русских танков Т-34. Дивизия понесла значительные потери. Намеченное быстрое наступление на Тулу пришлось пока отложить».

…Конструкторы и инженеры Харьковского танкового завода никак не ждали этого от Кошкина, ослушаться Москвы - такого на заводе не бывало. Но мысль главного конструктора - «создать чисто гусеничный танк, да ещё такой, которому не было бы равных» - завораживала. Что же предложил новый руководитель КБ, совсем недавно переведённый в Харьков с Ленинградского завода опытного машиностроения?

Все средние танки тридцатых годов прошлого века оснащались одновременно гусеничными и колёсными движителями. Именно с такой ходовой частью Автобронетанковое управление РККА (АБТУ) и хотело получить танк, которому присвоили шифр А-20. И заводское КБ уже приступило к работе, а тут Кошкин собирает конструкторов, приглашает инженерный состав и предлагает отказаться от колёсного хода - поставить на новый танк гусеничные ленты, чтобы увеличить проходимость. Вместо бензинового двигателя установить более мощный и безопасный в противопожарном отношении дизель, вместо «сорокопятки» вооружить боевую машину длинноствольной 76-мм пушкой с высокой начальной скоростью снаряда, что значительно увеличит бронепробиваемость, а чтобы уменьшить уязвимость танка, изменить форму корпуса и башни, сделать покатой броню лобовой части, борта и кормы - то есть с большими углами наклона.

У идеи Кошкина нашлись и сторонники, и противники, которые тут же сигнализировали куда надо. А первым Михаила Ильича поддержал конструктор Александр Морозов, потом и другие. В результате уже на следующем совещании КБ принимается решение параллельно с А-20 начать разработку проекта своего танка под шифром А-32 - гусеничного, оснащённого более мощным вооружением и бронёй. Но поскольку работы над новым танком шли в обход Москвы, в обиходе его окрестили «Подкидышем».

Получил поддержку Кошкин и у начальника АБТУ комкора Дмитрия Павлова, прошедшего испанскую войну. Поддержали и другие «испанцы», которые по опыту знали, что бензиновые танки горят, как спички. И это при том, что у фалангистов не было противотанковых пушек. Значит, танк должен быть ещё и «толстолобым» - хорошо бронированным.

Сталин даёт добро

Решительно против танка Кошкина было руководство техсовета Наркомата тяжёлой промышленности и вооруженцы Наркомата обороны. В мае 1938 года неожиданно изменил свою точку зрения и комкор Павлов, на которого возлагалась большая надежда. Тогда Михаил Ильич ещё не знал, что из армии искоренялось всё, что хоть как-то было связано с Михаилом Тухачевским, зачисленным во враги народа. А командарму Григорию Кулику, который занял пост заместителя наркома обороны по вооружению, доказать, что танки не придаток пехоты, а самостоятельный род войск, как считал Тухачевский, было невозможно.

Ещё раз харьковчане поняли, что над их танком сгущаются тучи, когда в Москву на Главный военный совет вызывали не Кошкина, а начальника производства, не имеющего никакого отношения к новым проектам. Благо, что Михаил Ильич нашёл поддержку у нового директора завода Юрия Максарёва, который уговорил Клима Ворошилова заслушать именно Кошкина. И Кошкин едет в Москву с двумя проектами, более того, берёт с собой макет ещё и гусеничного танка. Но как пронести его с собой на заседание Главного военного совета? Помогли офицеры бронетанкового управления - добыли всё-таки пропуск…

Кулик объявил повестку дня, предоставил слово Кошкину, предупредив, что у него 15 минут. Этого хватало для доклада только об одном танке, но Кошкин делает ход конём: начинает с проекта своего танка, и прервать его Кулик не может, потому что главный председательствующий - Сталин.

- Этот макет танка я привёз без разрешения, пусть меня простят, по-другому не мог. С проектом обязательно должны познакомиться члены Главного военного совета, - начал Кошкин. - Мы учли недостатки первой машины с противоснарядной бронёй, которую делали ленинградцы. Чем силён наш гусеничный танк? Броня в 30 и 40 сантиметров вместо 15 на нынешних лёгких и 20 - на среднем колёсно-гусеничном А-20. Компактный дизель в 500 лошадиных сил, сконструированный и испытанный на нашем заводе, позволит достичь по шоссе скорости 50 км в час, что близко к скорости БТ. Длинноствольная пушка калибра 50-60 мм, какого не имеет ни один зарубежный танк, увеличит дальность и точность стрельбы...

Кошкин докладывал и смотрел всё время на Сталина, как бы ждал поддержки. Но тот молчал. И вскоре командарм Кулик потребовал:

- Переходите к колёсно-гусеничному, ваш проект неплановый.

Кошкин доложил о колёсно-гусеничном и попросил Главный военный совет разрешить заводу закончить опытные работы над двумя танками и подготовить к армейским и государственным испытаниям обе машины.

Поддержку главный конструктор нашёл, но небольшую. А как ещё? Ведь колёсно-гусеничный А-20 - это улучшенный вариант БТ-5 и БТ-7, которые пользовались авторитетом у танкистов.

- Ваши гусеницы - это калоши на ботинках, имеющие какой-то смысл лишь в дождь и грязь. Будем делать А-20. Он сохранит нам высокую подвижность и, главное, успех в сражениях, - подвёл прения Кулик.

Надежда у Кошкина оставалась только на Сталина. Тот повернулся к Кошкину:

- У вас есть, что сказать вашим критикам?

- Есть, товарищ Сталин. Коллектив завода просил меня заверить Центральный комитет партии и Главный военный совет, что через год оба танка будут представлены на госиспытания, - ответил Кошкин и замолчал.

Сталин в наступившей тишине прошёлся по наркомовскому кабинету, затянулся ещё раз из своей трубки и негромко сказал:

- Давайте сегодня поддержим Кошкина, представим ему и его конструкторам свободу действий. Путь делают две машины. Испытания покажут, кто прав.

«Подкидыш» идёт на Москву 

Летом 1939 года А-20 и А-32 представили госкомиссии для проведения сравнительных испытаний. Оба танка показали достаточную надёжность и работоспособность механизмов и устройств. Максимальная скорость машин на гусеницах была 65 км/ч. Средние скорости также примерно равны, причём эксплуатационные скорости А-20 на колёсах и гусеницах существенно не различались. Словом, в подвижности преимущества перед «чисто» гусеничным вариантом отсутствовали. Более того, будущая «тридцатьчетвёрка» произвела сильное впечатление своей мощью и манёвренностью на наркомов обороны и машиностроения Клима Ворошилова и Вячеслава Малышева.

По одной из версий, именно тогда Кошкин получил разрешение дать танку имя собственное. Дело было так. После очередного манёвра, когда машина повалила несколько деревьев, а затем виртуозно преодолела вброд бурлящую реку, Ворошилов поинтересовался, как величают гусеничный танк? Кошкин замешкался с ответом, а затем попросил разрешение назвать «тридцатьчетвёркой» - Т-34. Якобы в честь 1934 года - года начала технического перевооружения Красной Армии.

Принимается решение доработать А-32: защитить его более мощной бронёй - до 45 мм, повысить прочность отдельных деталей, изменить передаточные звенья. Машину утяжелили до 24 тонн, и осенью 1939 года она успешно прошла дополнительные испытания. В тому времени опыт боевых действий, в том числе начавшейся Второй мировой, позволил окончательно убедиться в необходимости иметь на новом танке более мощное вооружение, противоснарядную броню и гусеничный движитель. Работы ускоряются, и в декабре Комитет обороны при СНК принял решение об изготовлении двух опытных машин.

Завод спешит с изготовлением опытных образцов. В это время уже идут тяжёлые бои с белофиннами на Карельском перешейке. В январе новые машины изготовлены. Но заводские испытания ещё не завершены, когда приходит сообщение, что в Кремле состоится показ новейших танков для членов Политбюро.

«Нам обязательно надо быть там, - убеждает Кошкин директора завода Юрия Максарёва. - На смотре отберут лучшие образцы, отправят на штурм линии Маннергейма. Лучшие из лучших пойдут в серию. А о нашем танке забудут...»

Максарёв запрашивает разрешение на отправку новых машин железнодорожным транспортом у наркома машиностроения Малышева и замнаркома обороны Кулика. Первый даёт добро. А вот от командарма Кулика поступает запрет: Т-34 ещё не прошёл положенных 3 тысяч километров, а только тысячу… И Кошкин предлагает идти в Москву своим ходом, чтобы «намотать» недостающий километраж. При этом он серьёзно болен, и если по-хорошему, лежать бы ему сейчас в госпитале.

Тем не менее в ненастный мартовский день 1940-го, если быть точным, 5 марта, из заводских ворот вышли две «тридцатьчетвёрки» - на смотр в Москву. Маршрут пробега намеренно был выбран самый трудный - чтобы выжать из танка всё, на что он способен. Первый танк вёл сам Михаил Кошкин. Уже в районе Серпухова пришла весть, что бои на Карельском перешейке закончились, и Михаил Ильич очень сокрушался, что не получилось испытать «Подкидыш» в реальном бою.

В ночь с 16 на 17 марта 1940 года обе «тридцатьчетвёрки» прибыли на Ивановскую площадь Кремля. Заработали двигатели, машины двинулись по кремлёвской брусчатке, развернулись и пошли навстречу друг другу. «Солдатский» характер новых танков стал ощутим сразу же. Когда «тридцатьчетвёрки» в очередной раз с шумом, грохотом, высекая искры из брусчатки, прошли перед руководством страны, Сталин, обращаясь к Якову Федоренко, начальнику Главного автобронетанкового управления, шутливо обронил: 

- Хороший конь! Покупай коня, Федоренко!

Всё решила война

Последовало правительственное решение о начале выпуска новых танков для Красной Армии. ЦК партии обязал Наркомат среднего машиностроения изготовить в 1940 году 600 танков Т-34. Смогли построить только 115. Но главное - «тридцатьчетвёрка» пошла в серию. В дни, когда вермахт громил Францию, первый серийный Т-34 проходил испытания, форсируя уцелевшие участки линии Маннергейма. Несколько машин совершили опытный пробег, пройдя свыше 2 тысяч километров по пескам и болотам.

Выводы комиссии были далеко не оптимистичными. Сотни замечаний по работе двигателя, главного фрикциона, забиваемого пылью, трещинам на траках, плохой работе четырёхскоростной коробки перемены передач (нужна была пятискоростная), тесноте в башне (надо её увеличивать, не уширяя погон) и т.п. породили новую волну споров между военными и промышленниками. Прения закончились только 22 июня 1941 года. Но уже без участия Михаила Ильича, который окончательно подорвал здоровье во время мартовского марша в Москву и умер 26 сентября 1940 года.

Здесь уместно привести короткое, но ёмкое высказывание писателя Якова Резника (в годы войны ответственный секретарь газеты «Доброволец» Уральского танкового добровольческого корпуса): «Ещё девять месяцев оставалось до нападения фашистов на нашу страну, а Михаил Ильич Кошкин уже пал за её свободу, за её победу - пал первым солдатом Великой Отечественной войны».

Накануне войны Гитлер посетил Куммерсдорфский танковый полигон и оставил в книге почётных посетителей запись следующего содержания: «Германия будет иметь лучшие танки». Такого же мнения были и его генералы, но после войны их точка зрения переменилась. «Их Т-З4 был лучшим в мире», - отметил генерал-фельдмаршал Эвальд фон Клейст. Генерал Эрих Шнейдер подчеркнул: «Т-34 показал нашим привыкшим к победам танкистам превосходство в вооружении, броне и манёвренности». Генерал Зенгер унд Эттерлин добавил: «Т-34 превосходил все другие типы танков».

Но прозрение наступит потом. А с началом войны, когда немцы столкнулись с русскими танками, которые с лёгкостью пробивали броню немецких, к тому же были намного манёвреннее, возникла идея скопировать новую русскую бронированную машину. Но создать свою «тридцатьчетвёрку» так и не смогли. К тому же «тираж» самого добротного немецкого танка Pz.V «Пантера» составил всего 400 единиц. Тогда как в СССР за годы войны построили 61 тысячу Т-34.

Именно с «тридцатьчетвёрки» начинается линейка непревзойдённых советских и российских танков. Вплоть до основного боевого танка Т-90М «Прорыв» - пожалуй, самого боеспособного танка на украинском ТВД. Такая у него наследственность…