Горячий приём для шведского короля, или Как мы учились воевать

В морозный январский полдень в воздух перед укреплённым казацким городком взмыла сигнальная ракета. Загрохотали пушки. Карл XII наблюдал, как его пехотинцы бегут к стенам, разбившись на десятки и неся тяжёлые штурмовые лестницы, а драгуны атакуют крепостные ворота. Шведский король был полон оптимизма.

О чём в этот момент думал наблюдавший за битвой королевский полководец Адам Левенгаупт, сказать сложно, но не исключено, что он уже представлял, как напишет в мемуарах: «Всё предвещало плохой исход».

Зигзаг неудачи

Подступающую осень 1708 года армия шведского короля Карла XII встречала, стоя на распутье. Пройдя Польшу и Белоруссию, нанеся русским войскам поражение у городка Головчин и вынудив их отойти на восток, за Днепр, шведы вступили в Могилёв. Позади были восемь с половиной лет Северной войны, принесших молодому королю блестящие успехи. Из трёх основных противников двое уже были выведены из игры. Дания, объявившая войну Швеции в марте 1700 года, капитулировала шесть месяцев спустя, ещё до того, как к боевым действиям присоединилась Россия. Долгая и нудная борьба Карла с курфюрстом Саксонии Августом II за господство над Польшей закончилась в 1706 году полной победой Швеции.

Оставался последний противник - Россия. Пока Август и Карл поочерёдно отнимали друг у друга Варшаву, русская армия восстанавливалась после неудачи под Нарвой, пробивала выход к Балтийскому морю в Ингерманландии, вооружалась и наращивала силы. Теперь же Карл покончил с врагами в Европе, получил подкрепления и двинул 35-тысячное войско на восток, намереваясь взять Москву. Предложения царя Петра Первого о мире шведский король не удостаивал ответом. Карлу было мало территориальных уступок и денежных выплат. Распространяемые в Европе прокламации обещали избавить российский народ от «несносного ига» и «бесчеловечного мучительства» Петра и поставить вместо него марионеточного правителя, с которым Швеция могла бы «в надёжном соседстве дружелюбно жить».

Петрово войско уклонялось от генерального сражения. Численно русская армия превосходила шведскую, но по-прежнему уступала ей в выучке и организации. Кроме того, неясно было, куда противник нанесёт удар: Карл XII имел привычку скрывать свои планы даже от ближайших сподвижников. Распределив силы так, чтобы прикрыть возможные пути на Петербург и Москву, армия Петра отступала, уничтожая перед надвигающимися шведами съестные припасы и сено - с тем, чтобы враг «от дальнего похода утомился» и пришёл в «немалое разорение». Карл рассчитывал на большой обоз, который должен был доставить из Прибалтики генерал Левенгаупт. Но тот из-за дурной организации похода безнадёжно отстал, а в итоге и вовсе был разбит «летучим корпусом» под командованием Петра Первого в битве у деревни Лесная.

Армия Карла выписывала сложные зигзаги по территории нынешних Могилёвской и Смоленской областей. Король не мог и не хотел позволять себе тяжёлые потери, понимая, насколько сложно будет их восполнить вдали от родной Швеции. Вместо лобового штурма русских укреплений он намеревался их обходить. Карл надеялся, что сумеет найти неприкрытый противником путь в богатую провизией центральную Россию - и далее на Москву. Но повсюду шведов встречали отряды русской кавалерии и горящие селения.

Новую надежду завоевателям подарил гетман Иван Мазепа, предавший царя и пообещавший примкнуть к Карлу с огромным войском. Шведы повернули на Северщину (исторический регион на стыке современных Украины, Белоруссии и России) на соединение с Мазепой. Но и там их ждало разочарование. Малороссия не пошла за изменником-гетманом, и тот привёл новому господину всего пару тысяч казаков, а его столицу, Батурин, со всеми столь нужными Карлу припасами, стремительным ударом захватил князь Меншиков.

Стоял ноябрь. Прекращать борьбу Карл не собирался - но ему как воздух нужны были припасы и хоть какое-то жильё, где солдаты могли укрыться от холода. Какие-то городки  удавалось захватить без проблем, где-то шведы сталкивались с сопротивлением, которое успешно преодолевали - главные силы русских расположились дальше на северо-восток, преграждая путь на Москву.

А километрах в сорока от главных сил стоял на дороге у шведов казацкий городок Веприк.

Ледяная крепость

Веприк представлял собой четырёхугольную крепость, как указывалось в «Поденной записке Петра Великого», «немалой величины, что нашим с трудностью было обнять» - говоря современным языком, у гарнизона не было достаточно сил, чтобы защищать весь трёхкилометровый периметр. Сам редут «без жадной дефензии», то есть «без всякой обороны», не был, конечно, полностью беззащитен: путь возможным захватчикам преграждали земляные валы шестиметровой высоты, частокол и ров (правда, неглубокий и вдобавок засыпанный снегом). Но при этом Веприк не имел бастионов или блокгаузов, позволяющих вести эффективный огонь по противнику. Гарнизон составляли 1100 солдат регулярной армии - пехотинцев и драгун - при трёх орудиях, плюс несколько сотен казаков и взявшихся за оружие местных жителей. Командовали обороной полковник Виллим Фермор (шотландец на русской службе) и подполковник С.Я. Юрлов.

Первую попытку подступиться к Веприку предпринял 19 ноября (по новому стилю - 30 ноября) 1708 года Мазепа с отрядом собственных казаков и шведских солдат. Попытка взять крепость с наскоку провалилась, и мятежный гетман несолоно хлебавши возвратился к королю.

Однако появление у Веприка серьёзных шведских сил было лишь вопросом времени. Не ожидая милости от захватчиков и имея строгий наказ от царя держать оборону во что бы то ни стало, защитники городка укреплялись как могли - нарастили вал и частокол, соорудили по углам площадки для орудий.

В конце декабря, под протестантское Рождество, ударили жуткие морозы. Зима 1708-1709 годов отличалась аномальным холодом даже в Европе - но русские и шведские войска очутились в настоящем ледяном аду. Описания современников рисуют апокалиптические картины. Полковник Нильс Юлленшерна вспоминал: «…Ударил такой чудовищный и невыносимый мороз, что весь путь был завален насмерть замёрзшими людьми и лошадьми. <…> Не было полка, в котором несколько офицеров и много солдат не обессилели бы и не погибли. <…> Птицы не могли выжить. Его Величество своей рукой взял дятла, который не мог летать». Впрочем, шведы не теряли присутствия духа - зимние кампании им были не в новинку. Сам Карл XII, с белым от мороза лицом, старался показывать пример стойкости - так, когда один из солдат пожаловался, что им нечего есть, кроме плесневелого хлеба из овса и ячменя, король демонстративно сжевал протянутый ему кусок и холодно заметил: «Невкусно, но есть можно».

В то же время, экстремальный холод терзал и основные силы русских, которые вдобавок не могли переждать это время в тёплом лагере. Мороз изменил саму карту театра боевых действий. Главные оборонительные позиции русских находились у города Лебедин (нынешняя Сумская область), перекрывая шведам путь на Сумы и далее на Курск. Фланги не были должным образом укреплены, поскольку Пётр рассчитывал на естественную защиту, которую предоставляли реки и болота. Теперь они превратились в лёд. Не дожидаясь, пока противник ударит с незащищённой стороны и навяжет невыгодное полевое сражение, царь начал отступать дальше на северо-восток, к Сумам. Веприк оставался далеко на юге - в окружении. К этому времени шведы уже взяли его в осаду силами двух пехотных и двух драгунских полков. Защитники крепости не давали им расслабиться - делали вылазки, нападали на шведских часовых и, по воспоминаниям генерала Левенгаупта, однажды чуть не захватили в плен его самого.

Для гарнизона мороз оказался дополнительной подмогой - защитники нарастили крепостные валы землёй и хворостом и щедро полили водой. Стволы ружей и жерла пушек мрачно глядели из-за стен, превратившихся в ледяные глыбы. Оставлять крепость никто не собирался - запасов еды хватало даже для того, чтобы превратить мешки с зерном в дополнительную защиту, завалив ими ворота. Догнать армию Петра и разбить её прежде, чем та займёт новую укреплённую позицию, Карл не сумел, но от планов выйти к Курску - не по прямой, так кружным путём, через Белгород - по-прежнему не отказывался. Не желающий сдаваться редут, из которого русские совершали вылазки, торчал в шведском тылу, словно заноза.

И Карл XII, король шведов, готов и венедов, победитель короля Дании и курфюрста Саксонии, отправился штурмовать Веприк.

Шведские ядра, русская каша

5 января 1709 года Карл вместе с фельдмаршалом Реншильдом и дополнительными силами артиллерии и драгун выдвинулись к непокорной крепости. Державшие осаду шведские полки в это время деятельно готовились к штурму - разворачивали пушки, сооружали лестницы, вели рекогносцировку. Солдат у шведов было не так много - на приступ должны были идти три колонны по шестьсот человек в каждой - но превосходство в огневой мощи было угнетающим: всего трём пушкам русских Карл собирался противопоставить четыре батареи по пять орудий в каждой. Король рассчитывал орудийным огнём согнать защитников с вала и позволить штурмующим безболезненно его преодолеть.

Коменданту крепости передали требование Его Королевского Величества сдаться. Фермор, надеясь на прибытие подкреплений (и ещё не зная, что посланный на помощь Веприку отряд не смог пробиться через шведские заслоны), принялся тянуть время: сперва попросил полтора часа на размышления, затем потребовал для переговоров лично фельдмаршала Реншильда. Взбешённый Карл велел передать коменданту, что не пощадит никого из защитников, на что Фермор ответил, что рассчитывает на уважение и милость короля к храброму противнику, а без сопротивления не сдастся ни при каких условиях.

Не сумев, таким образом, взять Веприк на «рус, сдавайся», шведы вернулись к первоначальному плану - пушкам и штурмовым лестницам. В полдень 6 (по новому стилю - 17) января по общему сигналу три колонны под командованием генерал-майора Стакельберга, фельдмаршала Реншильда и лично короля кинулись с трёх сторон к стенам «дрянной крепостицы». Шведские ядра обрушились на ледяной вал…

И отрикошетили. Лихой план короля Карла XII разбился о реальность - защитники и не подумали бежать прочь с крепостного вала и открыли по врагу яростный огонь, косивший вражеских солдат и офицеров. Почти сразу же получил ранение в ногу генерал Стакельберг, а командующий одной из штурмовых колонн полковник Фрицки погиб - как и присланный ему на смену полковник Сперлинг. Пехотинцы, тащившие лестницы, падали один за другим, даже не добравшись до вала - по воспоминаниям шведского генерал-квартирмейстера Юлленкрука, дотащить удалось всего две лестницы. Солдаты, которые пытались по ним вскарабкаться, а также шведские драгуны, устремившиеся к городским воротам, обнаружили, что их беды только начались. На шведов полетели брёвна и камни, а женщины принялись поливать захватчиков… кипящей кашей.

После пятичасового штурма, пока уцелевшие солдаты беспорядочно отступали, Карл XII подводил неутешительные итоги. Больше тысячи человек убито (по оценке Юлленкрука - в других шведских источниках указывается 400 погибших и 700 раненых). Тяжелейшие потери понёс офицерский корпус - погибло четыре полковника и два десятка офицеров меньшего ранга, ранен генерал-майор Стакельберг, а фельдмаршал Реншильд получил контузию - в дальнейшем этот полководец страдал от головных болей, от которых так и не оправился к моменту гибельной для его армии Полтавской битвы. Ценой всего этого убито сто семьдесят пять русских солдат и офицеров, уничтожена одна из трёх пушек, сожжено шведским обстрелом одно строение. Крепость не взята.

Трудное решение

Фермор, Юрлов и их подчинённые, безусловно, отвесили шведскому королю мощную оплеуху. Но поводов для оптимизма у них было мало. Веприк по-прежнему оставался в осаде. Использовать мешки с зерном для укрепления ворот было легко, пока в крепости ждали деблокады, но теперь, во враждебном окружении и без надежды на прорыв, положение складывалось не из приятных. Что хуже - защитники Веприка израсходовали почти все запасы пороха и пуль. Вечером раздосадованный Карл вновь выслал парламентёров, велев передать коменданту, что крепость шведы всё равно возьмут, даже если придётся ждать подкреплений, и уж тогда точно никому не стоит ожидать милости. Фермор не стал упорствовать и начал переговоры о сдаче.

 7 января защитники Веприка открыли ворота и начали складывать оружие. Солдатам и офицерам регулярной армии Карл XII гарантировал хорошее обращение и слово своё сдержал, а коменданту за проявленную храбрость вернул шпагу. Позднее, уже летом, пленным удалось освободиться - они набросились на караульных, когда городок Старые Санжары, где держали узников, атаковали русские драгуны.

Малороссийским казакам и участвовавшим в битве местным жителям повезло намного меньше - их отдали на милость Мазепы. Гетманская милость состояла в том, что пленников бросили в ямы и морили голодом и холодом; нескольких женщин, поливавших штурмующих кипятком, просто зарубили. Саму крепость, попившую у него столько крови, Карл XII не пощадил и разрушил до основания.

Формально шведы могли считать себя победителями, но при такой победе было от чего впасть в уныние - взятие второстепенной крепости стоило им таких же потерь, как хорошее полевое сражение. А тем временем основные силы Петра Первого продолжали укреплять позиции на пути к вожделенному Курску, и повторять опыт Веприка у шведского короля не было ни малейшего желания. Карл вновь вернулся к попыткам найти слабое место в русской обороне с помощью хитроумных манёвров. Зима 1709 года прошла в переходах, маршах и авангардных стычках, пока боевые действия надолго не остановили февральские дожди и весенняя распутица. Битва за Веприк не стала ни концом, ни началом для шведской армии - но явилась очередным звеном в цепочке событий, что привели Карла XII, направлявшего войско всё дальше к югу, к роковому для него городу - Полтаве.