«Предельная доза» героизма

Сегодня этих людей называют ликвидаторами. Но за этими негромкими словами, без всякого преувеличения, скрыт такой героизм и бесстрашие, которые и спустя десятилетия заставляют страну и весь мир помнить об их подвиге. А ведь авария на Чернобыльской атомной электростанции, произошедшая в 1 час 23 минуты 26 апреля 1986 года, могла бы обернуться вселенской трагедией. Трудно даже представить её масштабы, если бы не самоотверженность ликвидаторов, выполнивших свой долг в условиях чрезвычайной опасности.

Принимаю «бой» на себя

Основной удар при ликвидации последствий катастрофы приняли на себя Химические войска Министерства обороны. Военные химики, вступив в сражение с радиацией, продемонстрировали беспрецедентное мужество и отвагу, уничтожая невидимую, но чудовищную субстанцию.

Ни один из тех, кто принимал самое непосредственное участие в событиях тех дней, и с кем мне удалось пообщаться, ни разу не упомянул ни о страхе, ни о мыслях о последствиях, которые их ждали впереди… Каждый по приказу Родины, не задумываясь, шагнул в неизвестность, навстречу невидимому врагу.

Из воспоминаний доктора технических наук полковника Геннадия Огородникова: «Наиболее сильное впечатление произвели на меня многочисленные населённые пункты, оказавшиеся в зоне радиоактивного заражения. В поездках по территории зоны попадались разные сёла и деревни: некоторые были богатые и зажиточные, некоторые бедные и убогие. Но и в тех, и в других не было людей. Стоят дома, около которых или на некотором удалении от них ходят куры, собаки, кошки, пасутся коровы, козы, лошади, и полное отсутствие людей. Эта жутковатая картина навсегда останется в моём сознании. Как будто смотришь какой-то фантастический фильм о начале конца цивилизации».

Благодаря героическим усилиям сотен тысяч участников ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС, всего за 5,5 месяца было построено защитное сооружение, которое в технической литературе называют «Объект Укрытие» или «Объект Саркофаг». 30 ноября 1986 года Государственная комиссия СССР приняла его в эксплуатацию.

Это стало завершающим этапом локализации последствий аварии на ЧАЭС, а 1 декабря началась широкомасштабная операция войск Министерства обороны по их ликвидации. Первый этап её закончился 5 декабря 1987 года пуском в эксплуатацию 3-го энергоблока электростанции. Позднее были проведены ещё три этапа, а весь период устранения последствий продлился 4 года и 7 месяцев.

Сегодня мы знакомим наших читателей с воспоминаниями участников тех событий. В жизни, карьере, судьбе каждого из них Чернобыль, вне всякого сомнения, оставил неизгладимый след…

В «бой» идут курсанты

Полковник Виктор Александрович Ковтун на тот момент был ещё курсантом. Директива штаба Московского военного округа предписывала прохождение войсковой стажировки третьекурсникам Костромского высшего военного командного училища химической защиты в районе ЧАЭС. Их распределили по воинским частям, дислоцированным в Киевской, Черниговской, Могилёвской, Гомельской и Житомирской областях.

С 1 августа 1986 года у Виктора Ковтуна, как у всех курсантов 3-го курса КВВКУХЗ, начались «трудовые будни Чернобыля»:

- Мы проходили стажировку в войсковой части, которая дислоцировалась в районе деревень Новосёлки и Дворище Хойникского района Гомельской области, - вспоминает он. - Я был назначен на должность командира взвода специальной обработки. Личный состав составляли призванные из запаса и служившие ранее в Химических войсках.

Однако опыта действий на местности, заражённой радиоактивными веществами, у них не было. Пригодились знания, полученные в училище. Пришлось учить подчинённых элементарным вещам - как принимать пищу, не находиться в пылевом облаке, соблюдать технику безопасности…

По штату во взводе Виктора Александровича было 30 военнослужащих, 6 авторазливочных станций и грузовые машины с прицепами. Основной задачей стала дезактивация населённых пунктов.

- Дезактивация населённого пункта - это удаление радиоактивных веществ с земли и всех объектов, уничтожение и захоронение того, что невозможно очистить, - поясняет полковник Ковтун. - Работа эта в основном включала в себя пылеподавление, отмывку всех объектов от радиоактивной пыли и снятие заражённого грунта. Песчаный грунт покрывали тонким слоем водного раствора латекса, способного пропускать через себя влагу и воздух. В него добавляли семена трав или других растений. Созданный таким образом двойной защитный ковёр предотвращал ветровой перенос радиоактивных частиц. Использовались и другие составы закрепления пылящих поверхностей грунтов.

Заражённый грунт снимали вручную. В особо загрязнённых местах ещё и засыпали песком, гравием и булыжником. Снятый грунт вывозили для захоронения в специально отведённые места. А в конце рабочего дня проводили дезактивацию грузовых автомобилей, вывозивших загрязнённый грунт.

Полковника Эдуарда Бондаренко, так же как Виктора Ковтуна, «весть о событиях на Чернобыльской атомной станции застала, как и всех однокашников, на 3-м курсе».

- Моральный дух нашего курсантского батальона был очень высоким. Я был направлен в 39-й полк химической защиты на должность заместителя командира 1-го взвода 2-й роты 2-го батальона этого полка, - делится воспоминаниями полковник Бондаренко. - До конца августа шла наша борьба за снижение радиационного фона в населённых пунктах. При этом мы разбирали ветхие шиферные, рубероидные, соломенные крыши частных домов, дезактивировали стены, снимали грунт во дворах и огородах индивидуальных хозяйств. Окапывали и закрывали по разработанной учёными технологии старые колодцы - «журавли».

Проблемы решали по мере поступления

За плечами полковника Валерия Гулевского - 12 командировок с пребыванием в 30-километровой зоне от трёх до четырёх суток. Когда в начале сентября 1986 года на пункте специальной обработки вышли из строя 2 из 6 станций ЭПАС, а вместе с этим нарушилась вся технологическая цепочка управления дезактивацией загрязнённого радионуклидами обмундирования и снабжения чистой рабочей одеждой военнослужащих Чернобыльской войсковой группировки, именно он приступил к восстановительным работам. В короткие сроки работоспособность станций ЭПАС и специальных машин была возобновлена.

Однако только этим дело не ограничилось. Проверка уровня подготовленности персонала, обслуживающего станции, показала его недостаточную подготовку. Старшему лейтенанту Гулевскому пришлось в течение длительного времени заниматься не только обучением персонала, но и созданием системы переподготовки сменных специалистов и их преемственности при убытии из Чернобыльской зоны.

Полковник Пётр Голипад в зоне ЧАЭС работал в составе оперативной группы химических войск.

- В мае 1986 года правительственной комиссией была поставлена задача по отбору и анализу проб радиоактивных аэрозолей непосредственно над взорвавшимся реактором. По указанию начальника Химических войск генерал-полковника Валерия Пикалова для этих целей была создана оперативная группа, в состав которой входил и я. В те годы я был ещё майором, - рассказывает Пётр Николаевич. - Мобильная группа базировалась на территории спецотряда Химических войск. К ней было прикомандировано звено военных вертолётчиков.

Задача оперативной группы состояла в том, чтобы с помощью вакуумных бачков, закреплённых на внешней подвеске вертолёта, произвести отбор радиоактивных аэрозолей над реактором в момент выброса с последующим сопровождением шлейфа в ходе его формирования. Задача эта - сложная, трудоёмкая, - невзирая на все трудности, была выполнена в поставленные сроки.

Одним из самых запоминающихся и в своём роде показательных случаев по словам ликвидатора полковника Виктора Атланова стал такой: «При проведении работ на площадках обратил внимание на то, что личный состав пренебрегает использованием респираторов типа «Лепесток» для защиты органов дыхания. Якобы он мешает работе. Тогда в конце рабочей смены я провёл перед строем замер степени заражённости респиратора у военнослужащего, который в нём работал. После того, как прибор зарегистрировал определённую величину радиоактивного загрязнения, я пояснил солдатам, что те, кто не использовал респиратор, сейчас имеют радиоактивные вещества в таком же количестве, как на респираторе, у себя в лёгких. На следующий день все работали в средствах защиты органов дыхания».

«Рыжий лес» рубить, до щепок сжигать

- Мне была поставлена задача по экспериментальному определению накопленной радиоактивности лесного массива «Рыжий лес», который образовался в результате выпадения радиоактивных продуктов при взрыве 4-го энергоблока ЧАЭС, - рассказывает полковник Анатолий Яценко, который разработал и был ответственным исполнителем этой программы. - Непосредственно руководил отрядом по поиску и выбору типичных деревьев заражённого лесного массива. Всего проведено более 15 выездов. Согласно программе «Рыжий лес», выбранные деревья подвергались валке с последующей разделкой на составляющие: ствол, кора и ветки (хвоя). Составляющие (при необходимости разрезались) загружались в полиэтиленовые мешки и доставлялись на окраину Припяти. Здесь проводилось сжигание составляющих в специальной модернизированной печке. Печка позволяла пропускать дым через фильтр Петрянова и отбирать золу для каждой составляющей деревьев. Фильтры и зольные отложения упаковывались, маркировались и перевозились в радиометрическую лабораторию Чернобыль, где определялась их радиоактивность.

Полученные экспериментальные данные с проведённым расчётом общей радиоактивности и границ доказали необходимость срочного проведения валки деревьев «Рыжего леса» с последующим захоронением их в специально вырытых траншеях. Что и было сделано в кратчайшие сроки. Этим было предотвращено возможное возгорание массива с повторным мощным радиоактивным загрязнением атмосферы, земной и водной поверхностей в наступающий летний период.

- В середине октября наш отряд в полном составе направили на дезактивацию важного объекта - ОРУ-750. Работали в две смены, - рассказывает полковник Владимир Малеев. - Работы проводились под жёстким контролем службы дозиметрического контроля производственного объединения «Комбинат». Дозиметристы этого подразделения и принимали у ликвидаторов выполненную ими работу. Некоторые объекты, поскольку они не очищались, приходилось дезактивировать по нескольку раз. Слишком ответственная стояла перед всеми задача: участвовать в комплексе работ по подготовке к пуску 3-го энергоблока. Особенность работы на ОРУ-750 заключалась в том, что ликвидаторам требовалось снимать совковыми лопатами загрязнённый радионуклидами щебень и удалять его с площадок.

Делать это было очень трудно, поскольку щебень смешался с грунтом и пророс травой. Для того, чтобы удалять его с поверхности площадки требовались большие физические усилия. К тому же к воздействию ионизирующих излучений добавлялись такие негативные факторы, как электромагнитное поле и статическое напряжение. Усталость от тяжёлой физической работы усугублялась их воздействием. Моральный дух личного состава начал снижаться. Пришлось мобилизовать весь партийный актив, привлечь всех офицеров к работе и самому взяться за лопату. Работа оживилась. Чистота обработки площадок повысилась. Так день за днём мы и очистили этот очень важный объект, тем самым внеся свою лепту в подготовку к пуску 3-го энергоблока.

На «Объекте Укрытие»

- В Чернобыль мы выехали 2 января 1988 года с Киевского вокзала Москвы вечерним поездом. Запомнилась хмурая погода в этот вечер. Было относительно тепло, шёл дождь. На душе - тревожно, давила неопределённость предстоящих задач и возможная опасность. Все были военными химиками и представляли, с чем придётся столкнуться, - вспоминает подполковник Анатолий Гришкевич. - Утром в Киеве нас встретили и отвезли в пригород Киева - Ирпень. Времени для раскачки не было. Совместно с военными инженерами из ВИА им. Куйбышева мы предложили изучить возможности повышения защищённости АЭС в военное время. Наше предложение поддержали. Была проведена большая работа по цифровой оценке рельефа местности в районе станции. В последующей «мирной жизни» результаты этой работы были востребованы в различных наших организациях. В феврале - марте мы уже приступили к выполнению плана и проведению исследований, - делится Анатолий Александрович. - Основными задачами стали мониторинг радиационной обстановки в 30-километровой зоне, оценка радиометрического состава загрязнений, разработка рекомендаций по проведению дезактивации и прогноза радиационной обстановки на весну 1988 года в связи с разливом рек.

В феврале 1988 года Анатолий Александрович и его коллеги подключились к работам по зондированию объекта «Укрытие». Первые скважины внутри 4-го блока АЭС были пробурены в феврале - марте 1988 года. Обследование проводилось с помощью специального оборудования, доставленного из Ленинграда. Полученные данные использовались для оценки опасности остатков топлива в 4-м блоке и выработки предложений по укреплению конструкций объекта «Укрытие».

Фильтр сменить - не поле перейти

Авария на Чернобыльской АЭС вошла в жизнь полковника Сергея Новичкова в январе 1989 года. После окончания Саратовского высшего военного инженерного училища химической защиты он проходил службу в Туркестанском военном округе. И тогда военнослужащих из части Сергея Викторовича начали привлекать к ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. Группы в количестве 6-7 военнослужащих каждые три месяца убывали сначала в Ирпень Киевской области, а потом и в Чернобыль для выполнения практических работ на самой станции и на территории, подвергшейся радиоактивному загрязнению.

- Наш отдел занимался сменой и сбором фильтров, спектрометрический анализ которых проводился в лаборатории, благодаря чему имелась чёткая картина присутствия в воздухе радиоактивных йода, цезия, стронция, церия и других элементов, - вспоминает Сергей Викторович.

Он впервые вплотную столкнулся с радиоактивностью и радиоактивными материалами. Эти данные передавались в оперативную группу, где обрабатывались и сообщались выше для оценки обстановки и принятия решения по проведению тех или иных работ по дезактивации.

Особенно запомнилась полковнику Сергею Новичкову процедура по смене фильтров на крыше 3-го энергоблока ЧАЭС: «Вход на станцию был организован строго по пропускам. Работали всегда в паре. На входе стоял аппарат, который полностью сканировал тебя и определял наличие радиоактивных загрязнений на тебе и твоём обмундировании. Дальше шли бесконечными пустыми коридорами, поднимались на этажи. Дорогу просто невозможно было запомнить, поэтому на стенах разным цветом были нарисованы указатели. Добираемся до своей комнаты, где переодеваемся во всё белое: нательное бельё, брюки, куртку, головной убор, обувь и, конечно, надеваем респираторы "Лепесток". Ещё небольшой подъём и мы перед дверью на крышу. Быстро выбегаем на крышу снимаем крышку с ИПА, фильтр Петрянова и упаковываем его в герметичную тару. Надеваем новый фильтр и крышку. Эту же процедуру проделываем на другой стороне крыши. Вся операция занимала не более трёх минут. До первого похода на крышу мы отрабатывали выполнение этих операций на земле. Возвращались с крыши обратно в комнату, где проводили санитарную обработку, принимали душ, переодевались, проходили по коридорам тем же маршрутом и через сканер выходили на улицу».

- Самыми трудными оказались первые две недели пребывания в зоне ликвидации аварии на ЧАЭС, когда постоянное воздействие радиоактивных частиц на дыхательные пути в результате отличной сорбируемости радиоактивной пыли в ткани и ватной прокладке бушлата приводило к общему недомоганию организма: болело горло, воспалялись голосовые связки. Это мешало своевременному и эффективному выполнению функциональных обязанностей, - вспоминает полковник Юрий Савинков. - Кроме того, незнание маршрута движения в «лабиринте» цехов и помещений 3-го энергоблока в условиях вынужденного обхода отдельных отметок с повышенными уровнями радиации, приводило к потере времени и снижению количества обследуемых помещений и мест работы личного состава за смену. Приходилось оставлять свои метки и знаки, чтобы сократить время на передвижение и своевременно и тщательно проводить дозиметрический контроль и определять степень радиоактивного загрязнения в планируемых к дезактивации помещениях и в местах работ личного состава.

О почестях, о подвигах, о славе они не думали на горестной земле

- Ничего сверхъестественного, как мне представляется, мы в Чернобыле не делали. Просто строили «биологическую» стену, защищающую окружающее пространство от излучений, идущих из разрушенного 4-го энергоблока Чернобыльской АЭС, - так о своём участии в ликвидации последствий страшной аварии рассказывает Владимир Леонидович Ширшов.

«Биологическая стена», по его словам, строилась для того, чтобы обезопасить работу строителей защитного сооружения «Объект Укрытие» и не допустить их переоблучения. Работали короткое время группами. Основным видом защиты была «защита временем»: работать на уровнях столько, чтоб не причинить вред здоровью. Передвигались на площадке работ очень быстро, почти бегом. Время контролировал «секундант». Как правило, это был офицер, командир подразделения, который следил за тем, чтобы более допустимого времени боец на уровнях не находился.

- При работе в таких условиях человек очень быстро уставал. Уставали и мои ребята, я видел их усталые лица, усталые глаза. Но никто из них не роптал, не жаловался. Моральное состояние личного состава было хорошее. Правда, это состояние само по себе не появлялось. С людьми надо было работать, беседовать с ними, разъяснять, что работа, которую они выполняют в Чернобыле, нужна стране и народу. С этой работой справились и закончили её в установленный срок, - делится воспоминаниями Владимир Леонидович. - В это время мне посчастливилось видеть начальника химических войск генерал-полковника Валерия Пикалова. Поражала его работоспособность и энергия, с которыми он осуществлял руководство действиями химических войск при ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы. Иногда он дважды за смену приезжал к нам на объект. Мне временами казалось, что он сам может справиться со всеми задачами, возлагаемыми на химические войска при ликвидации последствий катастрофы.

- В моём взводе было три солдата-срочника, остальные пятнадцать человек - приписной состав или «партизаны», - рассказывает полковник Евгений Макейкин. - В большинстве своём все они были состоявшимися людьми в своей профессии: от разнорабочего до старшего научного сотрудника НИИ. Кто-то из моих сокурсников, как и я, командовал взводом специальной обработки, кто-то взводом разведки, кто-то взводом дезактивации обмундирования… Несли службу в нарядах. И все честно, добросовестно и самоотверженно исполняли свой долг. Группировка войск менялась, все, кто «набирал» положенную дозу - уезжали домой.

Была ли мера мужеству, самоотверженности, стойкости, которые проявляли эти люди, выполняя поставленную задачу? Задумывались ли они, что их ожидает потом, с течением времени, как отразится работа на уровнях радиации на их судьбе и дальнейшей жизни и здоровье? Я думаю, нет, не задумывались. Но уверен, что ехали они туда не по принуждению, не за «длинным» рублём, не думая о привилегиях и льготах, а с мыслью помочь Родине в тяжёлую минуту своими знаниями, умением и опытом, - размышляет спустя годы ликвидатор полковник Евгений Макейкин.

28 августа срок нашей командировки закончился, и мы убыли к месту своей учёбы в Кострому. Затем ещё один год - и вот мы уже лейтенанты. Чернобыльская катастрофа стала серьёзным испытанием и проверкой на прочность нашего поколения, ведь нам было тогда по 19-20 лет, и опыт, приобретённый в ходе выполнения задач по ликвидации её последствий, трудно переоценить.