Шамиль Алиев: «Добро, чтобы побеждать зло, должно быть с кулаками»

«Иной подход к проектированию не отвечает современным реалиям»

- Шамиль Гимбатович, за рубежом «отцом торпеды» считается австрийский инженер английского происхождения Роберт Уайтхед. Однако, де-факто, правильнее таковым считать русского изобретателя Ивана Фёдоровича Александровского, создавшего первую в мире торпеду с пневматическим двигателем и гидростатом, и испытавшего своё изделие в 1865-м. То есть - на год раньше, чем свою торпеду в Фиуме представил Уайтхед. Вы уже многие десятилетия трудитесь на «Дагдизеле» - ведущем отечественном предприятии по разработке и производству торпед. Помнят ли там о том, что именно в России была изготовлена первая пригодная для использования торпеда?

- Не поручусь за новое поколение, но мы, «ветераны» торпедостроения, это помним. Помним и гордимся достижениями Александровского. Правда, русское чиновничество тогда, в XX веке, загнобило изобретателя. К сожалению, Иван Фёдорович ушёл из жизни всеми покинутый и забытый. Но это уже совсем другая история...

- У меня дома на книжной полке стоят изданные ещё в 50-е годы «Рассказы о русском первенстве». Среди героев этой книги можно отыскать как российских «самородков от сохи» и всякого рода изобретателей, так и академиков. На ваш взгляд, кто для развития науки более ценен?

- Речь идёт именно о науке?

- Именно о ней.

- Российская империя, СССР, современная Россия - во всех трёх эпохах во главе угла находилась глубочайшая теоретическая мысль, а в качестве «локомотивов», двигавших науку, выступали и выступают, прежде всего, учёные-фундаменталисты.

- Вы себя к учёным-фундаменталистам относите?

- Смею надеяться, что да, что я таковым являюсь. Учёный-фундаменталист - это человек, которого в моём случае интересует не только торпеда, но и изучение моделей разнообразных динамических систем, управляемых теорией информации. Многообразие динамических систем, работающих по законам теории информации, означает, что сегодня бессмысленно создавать торпедное вооружение без его «стыковки» с другими системами: подводными, надводными и космическими. Торпеда не может существовать без взаимодействия с подводной лодкой, лодка не может существовать без взаимодействия с морской авиацией и космической компонентой. Получается некая «паутина» систем, покрывающая не только акватории нашей планеты, но и ближний космос. Создавать её непросто, но иной подход к проектированию уже не отвечает современным реалиям.

- «Создавать непросто», это про большие материальные затраты и потраченные человекочасы?

- Не только про них, но и, например, про необходимость преодоления конструкторскими бюро и НИИ «трения» с управленческим аппаратом чиновников. Государство без такого аппарата существовать не может, а аппарат чиновников, в свою очередь, не может не замедлять решение тех или иных вопросов.

- Это данность.

- Вместе с тем чиновники встречаются разные. Бывают имеющие дело с военно-технической тематикой, но в ней не разбирающиеся. Помнится, как-то один такой присутствовал на Чёрном море при пуске противолодочной ракеты-торпеды. Увидел, как от ракеты отделилась малогабаритная торпеда, и говорит: «У вас ракета развалилась!..» Бывают не отличающиеся инициативностью «столоначальники», а бывают и чиновники топ-уровня, способные быстро оценивать актуальность вопроса и столь же быстро принимать по нему необходимое решение. В этом случае «трение» сводится к минимуму, а сроки решения задач заметно сокращаются.

«Сможете сегодня на моём самолёте полететь в Москву?»

- Можете привести пример такой ситуации?

- Да пожалуйста. Не могу не вспомнить визит в феврале 2012 года на «Дагдизель» спикера Совета Федерации Валентины Матвиенко. Увиденное ею на заводе Валентина Ивановна со знанием дела разнесла в пух и прах. Я же постарался объяснить Матвиенко, что всё не столь печально, как ей показалось: люди есть, лаборатории есть, поставленные задачи решаем. И мы сможем решать их ещё лучше, если нам будет оказано содействие по ряду давно назревших вопросов, включая создание научного совета по торпедостроению.

«Сколько здесь работаете?» - спросила Валентина Ивановна. Отвечаю: «Полвека». «Сможете сегодня на моём самолёте полететь в Москву, чтобы выступить там на пленарном заседании и рассказать всё то, что рассказали мне здесь?» «Да, смогу». Полетели, я выступил и наше торпедостроение сразу получило хороший импульс. К сожалению, таких инициативных и готовых брать на себя ответственность чиновников, как Валентина Ивановна, у нас немного. Зато инициативных и ответственных людей немало в промышленности, на производстве.

- Чем это можно объяснить?

- Честно говоря, понятия не имею. Могу только повторить ваше высказывание - «это данность». Время от времени у нас на «Дагдизеле» я с коллегами наведывался в третий цех. Там - литейщики, настоящие работяги и отличные ребята. Даже если они что-то делали плохо, это всё равно было лучше, чем когда другие делали хорошо.

Считаю, что именно такие люди, работающие не за страх, а за совесть, обеспечили нашему ОПК в целом и «Дагдизелю» в частности «непотопляемость». В 90-е годы, когда не было ни денег, ни перспектив, с нашего завода ушли все не идейные. Кто остался? Тот, кто без денег жить мог, а без кораблестроения - нет. Остались трудяги!.. Такими же трудягами, как литейщики, были высококвалифицированные лекальщики, ну и мы - учёные-фундаменталисты.

Именно стараниями трудяг «Дагдизеля» - это уже сейчас не секрет - были разработаны стыковочные кольца торпед, ранее являвшиеся проблемой для всей отрасли. И ещё одно. Понимаю, что мои слова многим не понравятся, но в моём возрасте этим уже можно пренебречь.

Убеждён, что руководителями наших предприятий ОПК должны работать не так называемые эффективные менеджеры - управленцы, готовые «рулить» чем угодно, а люди, в буквальном смысле выросшие на этих предприятиях и понимающие специфику их работы. Например, именно такой человек - Агаверди Аливердиев (его ещё называли «дагестанским Туполевым») - двадцать лет был главным инженером «Дагдизеля». Таких людей нам сейчас не хватает.

«Для человека будущего способность управлять своим сознанием тоже является высшей целью»

- Давайте вернёмся к торпедам. В 70-х на вооружение ВМФ СССР был принят комплекс ВА-111 «Шквал» с реактивной прямоидущей торпедой. Система самонаведения у «Шквала» отсутствовала. Зато за счёт применения реактивного двигателя, работавшего на гидрореагирующем твёрдом топливе, которое обеспечивало большую тягу, а также движения изделия в кавитационной полости, «Шквал» разгонялся до 200 узлов. Появление в открытом доступе после распада СССР информации о советской реактивной торпеде, а также создание в 1992-м её экспортного варианта - «Шквал-Э», наделало за рубежом немало шума. Однако сейчас о дальнейшем развитии в РФ реактивных торпед, подобных «Шквалу», уже продолжительное время ничего не слышно. Означает ли это, что у нас на концепции «Шквала» поставлен крест?

- Если мы говорим о концепции «Шквал» как о прямоидущей реактивной торпеде с ядерным или обычным боевым оснащением, лишённой системы самонаведения, то на такой идее крест, возможно, и поставлен. Но вот разнообразные «ответвления» от этой идеи в будущем вполне возможны. В том числе - и для использования не в военных целях.

- В каталоге «Рособоронэкспорта» присутствует принятая на вооружение в начале 2000-х универсальная глубоководная самонаводящаяся торпеда (УГСТ), она же «Физик». Кроме того, в 2017 году российские СМИ сообщили о принятии на вооружение усовершенствованного варианта УГСТ под названием «Физик-2». Как и у предыдущего варианта, максимальная глубина стрельбы составляет 400 метров, а максимальная глубина хода - 500 метров. Имеет ли смысл создавать более глубоководные торпеды?

- Нет, очень большого смысла в этом нет. Наша лодка «Комсомолец» до своей трагической гибели в 1989 году однажды достигла глубины 1027 метров. Однако это абсолютный рекорд по глубине погружения среди подводных лодок. На километровой глубине лодки не ходят, поэтому тратить силы и время на разработку торпед, которые могли бы использоваться на глубинах свыше 500 метров, не имеет смысла. По крайней мере, на данный момент. Это хорошо знают специалисты по теме «Физик».

- Что самое главное в современном торпедостроении?

- Одной из самых главных, как с точки зрения совершенствования искусственного интеллекта, так и с точки зрения сегодняшней ситуации с созданием торпедного оружия, является проблема управления. Например, в трёхмерном пространстве, в котором движется торпеда, вектора не обладают памятью. Из этого следует, что необходим новый математический аппарат, который помогает «оживить» память. Этот раздел математики называется кватернионный анализ. Именно на его основе совершенствуется система управления торпедным оружием, которая, по сути, сводится к необходимости «железного» интеллекта управлять своим сознанием. Кстати говоря, для человека будущего способность управлять своим сознанием тоже является высшей целью, которой можно достичь.

- Означает ли это, что через полвека мы торпеды не узнаем - настолько они изменятся?

- Мы всегда мечтаем быть приятно удивлёнными, наши же оппоненты в военном деле должны быть удивлены не совсем приятно.

«Нам нужна "своя походка", свои идеи, свои концепции»

- Может ли случиться так, что через какое-то время бионика восторжествует и вместо привычных нам торпед цилиндрической формы, приводимых в движение винтами, появятся торпеды, чья форма и способ движения будут заимствованы у рыб?

- Если уже сейчас наблюдаются попытки создания подводных дронов, заимствующих форму и способ движения у рыб, то почему бы завтра не появиться торпедам в форме рыб и двигающихся как рыбы? Да, такие изделия вполне способны появиться. Если, конечно, будет доказана их эффективность и оправданность, плюс будет существовать техническая возможность их создания. То есть это во многом проблема создания специальных «подвижных» материалов.

- В ходе нашей предыдущей встречи вы рассказали о том, что дальнейшее развитие торпедного вооружения пойдёт в направлении разработки малогабаритных торпед, совершенствования систем управления торпедным оружием, а также в направлении повышения уровня автоматизации и автономности изделий. Дождёмся ли мы того момента, когда на смену подводным лодкам придут подводные необитаемые аппараты военного назначения, автономные и полностью автоматизированные?

- Не уверен, что этого дождёмся именно мы, но упомянутая эволюция подводных носителей торпедного и не только торпедного вооружения более чем вероятна. И у нас, и за рубежом работы в этом направлении ведутся. Добавлю, что в ходе разработки новых и совершенствования уже существующих систем вооружения страны могут заимствовать друг у друга что-то полезное. Но «что-то» не значит «всё». Я против того, чтобы без надлежащего критического осмысления привносить в отечественную практику какую-либо иностранную концепцию целиком. Я не сторонник «ходить чужой походкой». Использовать её - это тупиковый вариант. Неспроста есть поговорка «На чужом горбу в рай не въехать». Нам нужна своя «походка», свои идеи, свои концепции. Но всего этого не будет, если не будет постоянного притока в отрасль молодых, энергичных, амбициозных, имеющих хорошую базовую подготовку специалистов. Многие думают, что у нас в России путь к созданию новейших образцов вооружения начинается в закрытых КБ.

- Это не так?

- Нет, не так. Стартовой площадкой для будущих создателей систем вооружения, как правило, становятся высшие учебные заведения в Москве и Санкт-Петербурге: МГУ, МГТУ имени Баумана, СПбМТУ и так далее. Считаю - этого мало. Необходимы центры подготовки в регионах - там талантливой молодёжи хватает.

- Шамиль Гимбатович, все о вас отзываются как об очень добром человеке. Добрый человек, занимающийся разработкой оружия. Нет ли тут, как сейчас модно говорить, морального противоречия?

- Всё в мире противоречиво. Я постоянно занят своим «переизданием» и всё равно мой «мешок» противоречий - всегда «на спине». Не зря сказано «...Один в двух лицах выхожу стреляться, и нету секундантов у меня». Что же до добра… В современном мире добро, чтобы побеждать зло, иногда должно быть с кулаками.