И вновь продолжается бой. За умы и сердца

На кибернетическом ТВД

Замена традиционной войны на информационную в первую очередь объясняется тем, что Запад утратил желание вести классическую войну, которая подразумевает значительные собственные потери. В то же время, Запад стал мировым лидером в сфере развития средств массовой информации и информационных технологий, что позволило превратить их в новый класс оружия.

Возможности этого оружия позволили не просто «отменить» обычную войну, но и поставить противника под свой контроль, причём без единого выстрела. Это открывает поистине безграничные возможности. Однако, оказалось, что новым оружием овладел не только Запад, и что информационная война может перерасти в традиционную войну или ударить по тем, кто её развязал, - превратиться в войну против самих себя.

Одной из форм информационной войны является кибернетическая война. И чем более государство продвинуто в информационной сфере, тем оно более уязвимо для кибератак. При этом, если кибератака, например, затронет банковскую систему, это может создать проблемы для страны и её граждан, но вряд ли приведёт к смертельным последствиям. А вот атака на энергосистему крупного города или региона может привести к многочисленным жертвам и серьёзным разрушениям, как и в случае классического военного нападения.

Но если атакованное государство выяснит причину катастрофы и источник кибератаки, оно, при наличии соответствующих средств, может ответить тем же. В итоге, при формальном отсутствии традиционных боевых действий, последствия для сторон окажутся такими же, как в результате реальной войны. Более того, если обмен кибернетическими ударами затянется, в конце концов одна из сторон неизбежно нанесёт удар по противнику обычными военными средствами. Иначе говоря, информационная война перерастёт в классическую. Или в ядерную, если стороны обладают таким оружием.

С собственно информационной войной, точнее - с психологической, всё намного сложнее и серьёзнее.

Пропаганда или чужие истины

В современной истории немало примеров побед и поражений в таких войнах. Вьетнамская война, афганская война и первая чеченская война, соответственно, были проиграны США, СССР и Россией. И проиграли они, в первую очередь, не на поле боя, а в информационной сфере - по сути, своим СМИ и сформированному ими общественному мнению внутри каждой из стран. США и Россия сумели сделать адекватные выводы из этих поражений, что подтвердили операция «Буря в пустыне» и вторая чеченская война. СССР же сделать выводы не успел, и его гибель стала самой грандиозной информационной победой Запада (в первую очередь США) в истории человечества.

На самом деле гонка вооружений не была главной причиной краха советской сверхдержавы. Гораздо больший вклад внесла общая неэффективность советской экономики в сочетании с несоразмерными внутренними и внешними экономическими обязательствами. Однако и это не главное. Важнейшей причиной разрушения советской сверхдержавы стали информационно-психологические аспекты. Грандиозная пропагандистская операция Запада в сочетании с крайним догматизмом (а точнее, просто тупостью) советских партийно-идеологических органов сыграли решающую роль.

Откровенное и всем очевидное враньё советской пропаганды о ситуации в стране и попытка заткнуть «вражьи голоса» привели к тому, что практически вся советская интеллигенция и очень значительная часть пролетариата полностью перестали верить собственной власти, а те самые «вражьи голоса» стали воспринимать как истину в последней инстанции. В конце концов такие настроения охватили и советский партийно-государственный аппарат, после чего страна была обречена. Причём в авангарде процесса стояли наиболее развитые республики Советского Союза - РСФСР и Прибалтика.

Вполне естественно, что победители в значительной степени абсолютизировали такой уникальный опыт и стали им регулярно пользоваться. Его повторение в целом ряде случаев также принесло успех. Самый яркий пример - киевский майдан 2013-2014 гг., когда сценарий информационной операции против СССР был воспроизведён практически полностью. Майданная массовка, как и значительная часть советского (в первую очередь российского) населения четвертью века раньше, воспринимали Запад как нечто идеальное и непогрешимое, присоединение к которому автоматически решает все внутренние проблемы страны.

По сути, Украина начала свой путь развития с опозданием на два с лишним десятилетия, из-за чего у неё были гораздо худшие стартовые условия. В результате этого отставания последствия оказались более драматичными. Особенно если учесть, что в российском руководстве в 1991 году было много настоящих идеалистов, в то время как реальные организаторы киевского майдана были предельно циничны и преследовали только личные цели, связанные с личным обогащением.

Нынешняя война за умы ведётся в глобальной информационной среде, обусловленной развитием интернета, охватившего почти всё человечество. При этом объём информации колоссален и продолжает лавинообразно нарастать. В результате возможность ориентироваться становится проблемой даже для высокообразованных людей. Поэтому не следует удивляться появлению такого феномена, как fake news, то есть откровенно лживых новостей, которые становятся весьма эффективным оружием в информационной войне, причём доля их в информационном пространстве стремительно растёт.

Кроме того, fake news органично дополняет концепция постправды. Это означает, что правды больше не существует, и объективная реальность и факты, из которых она состоит, теперь мало кого волнуют. Гораздо важнее эмоциональная оценка событий, а не их фактическое наполнение.

В результате установление истины становится невозможным, а каждое событие порождает множество версий (на деле оказывающихся элементами информационной войны). Человек может выбрать понравившийся вариант, после чего никакие самые «железные» доказательства, представленные в поддержку любого из них, никакого значения иметь уже не будут. Появляется множество «параллельных реальностей», в которые «переселяется» очень значительная часть людей. Желание вернуться от постправды к правде сохраняют немногие.

При этом важно отметить, что сама по себе концепция постправды могла родиться только в рамках такого явления, как постмодернизм, превратившийся на Западе в полностью доминирующий стиль мышления. А неразрывно связанная с ним леволиберальная идеология стала, по сути, «единственно верным учением».

Искажённому верить!

Как известно, постмодернизм родился из разочарования в модернизме с его идеалами гуманизма, науки и прогресса, вместо которых стали культивироваться индивидуализм, гедонизм, культ потребления и неограниченного выбора, массовая культура и эстетизация обыденности как противоположность классическому искусству. Началом становления постмодернизма стали массовые выступления студентов Сорбонны в 1968 году, проходившие под лозунгами типа «Запрещено запрещать» или «Будьте реалистами - требуйте невозможного». Кумирами студентов тогда были Че Гевара и Мао Цзэдун, из их среды вышел Пол Пот, организовавший вскоре геноцид собственного народа «во имя строительства в Камбодже коммунизма».

Важнейшей составляющей постмодернистской леволиберальной идеологии становится культ идентичности каждого отдельного человека и, соответственно, «толерантности», когда все остальные должны безусловно уважать любую индивидуальную идентичность. Отсюда гипертрофированная защита интересов разнообразных меньшинств в ущерб интересам большинства и разрушение общественных идентичностей (в первую очередь - национальных и идеологических) в ущерб индивидуальным.

Что не гасит социальные конфликты, а лишь усиливает их (в частности, мультикультурализм порождает в качестве ответной реакции агрессивный национализм и религиозный экстремизм), однако обсуждение данной проблемы на Западе практически полностью табуировано.

При формально безупречно функционирующей демократической системе политическая борьба на деле превращается в рекламное шоу соревнующихся группировок, исповедующих практически одинаковую идеологию. Классические левые и тем более классические правые партии, пытающиеся обсуждать реальные проблемы общества и вернуть выборам их изначальную суть (соревнование идеологий), подвергаются массированной травле, то есть также становятся объектами информационной войны внутри собственной страны (ярчайшим олицетворением этого стала массированная травля почти всеми американскими СМИ Дональда Трампа в период его пребывания на посту президента США).

Абсолютная свобода выбора во всём и культ идентичности уничтожают сами понятия «хорошо» и «плохо», подрывая тем самым основы социального устройства общества. Кроме постправды, ещё раньше из постмодернизма родился постгероизм, то есть отрицание любого сознательного самопожертвования. Именно это привело к тому, что армии стран НАТО утратили возможность вести войну с равным по силам противником. Отсюда, собственно, и столь гипертрофированное внимание к информационной войне.

Поражение своими руками

Ведение информационной войны против внешнего противника может преследовать некую узкую задачу, в этом случае, как правило, достаточно обеспечить его психологический слом изнутри. Именно так было достигнуто поражение России в первой чеченской войне. При этом до сих пор не очень ясно, до какой степени это поражение было организовано Западом. Возможно, полностью вестернизированные в тот момент российские СМИ и основные политические силы всё сделали сами (подобно американским СМИ и политикам во время Вьетнамской войны).

Но если преследуется более глобальная цель - поставить противника под свой контроль, только его психологического слома недостаточно, необходим положительный пример, в качестве которого Запад успешно предлагает самого себя. Именно таким способом был уничтожен СССР.

В позднем СССР и странах социалистического содружества для многих людей положительным примером (или, точнее, идеалом) был классический Запад эпохи модернизма. При этом подразумевалось не только материальное изобилие, но и равенство всех перед законом, реальная политическая борьба (а не рекламное шоу), реальная свобода слова (а не пропаганда, очень напоминающая советскую).

В конце 1980-х - начале 1990-х годов на Западе действительно сохранялись многие элементы этой «классики», которые к настоящему моменту практически изжиты. Сегодня информационную войну ведёт полностью постмодернистский Запад, который может предложить лишь модель неограниченного материального потребления. Поскольку исчезают моральные ограничители, постмодернизм вообще и постправда в частности очень облегчают Западу возможность вести информационную войну, но при этом Западу становится гораздо сложнее выставлять себя в качестве положительного примера.

Классический Запад эпохи модерна был практически неуязвим для советской пропаганды, поскольку советская модель не имела реальных преимуществ перед западной. Но постмодернизм и левый либерализм подорвали классическую демократию изнутри, проще говоря, сработали за противника, под которым не обязательно подразумевается Россия.

Безусловно, такая постановка вопроса на современном Западе будет табуирована, как, впрочем, и все остальные проблемы, порождённые постмодернизмом. Более того, возник феномен «культуры отмены», когда политический или общественный деятель или какая-либо социальная группа, если они выскажутся против леволиберального мейнстрима, вообще «отменяются», т.е. не просто подвергаются травле, а теряют право на ответ и полностью исключаются из информационного пространства. Апофеозом этого явления можно считать «отмену» России после 24 февраля 2022 года. Причём «отменили» даже оппозиционно настроенных россиян, что уже очень сильно похоже на нацизм. 

В позднем СССР официальная советская пропаганда представляла собой тотальную ложь, которую очень легко было проверить, поэтому ей никто и не верил даже в собственной стране. Тогда как западная пропаганда состояла из правды (причём той, которая в самом СССР была запрещена) и лжи, которую советские люди не могли проверить в условиях полной информационной изоляции. Именно поэтому западная пропаганда одержала безоговорочную победу над советской. И эта победа имела грандиозные геополитические последствия.

В зеркальном отражении

Сейчас ситуация почти зеркальная. Направленная на Россию западная пропаганда состоит из легко проверяемой лжи и правды, которая никаким откровением ни для кого не является. На Западе никак не могут понять, что Россия кардинально отличается от СССР почти во всём. В частности, в том, что страна существует в условиях полной информационной открытости.

Любая информация из интернета может быть получена за несколько минут, поэтому тот, кто хочет что-то узнать, может это сделать. Западная пропаганда не предлагает ничего необычного, не раскрывает истину. Напротив, российская пропаганда начинает поднимать темы, которые на Западе считаются запрещёнными и которые хорошо воспринимаются людьми, не считающими леволиберальное безумие нормой. 

В результате возникает совершенно немыслимая ещё тридцать лет назад ситуация, когда для всё более заметной части западных обществ российские телеканалы и интернет-ресурсы становятся тем же, чем были «Голос Америки», «Свобода», ВВС для советских людей. И Запад начинает вести себя по отношению к российским пропагандистам так же, как советские идеологи вели себя по отношению к «вражьим голосам» (которые были точно такими же пропагандистами) - грубо затыкать им рот.

Конечно, информационная кампания Запада создаёт ему определённую «пятую колонну» внутри России, но она гораздо меньше, чем рассчитывали на Западе. С другой стороны, у России также появляется своя достаточно представительная «пятая колонна» на Западе. При этом исход информационно-психологической войны становится совершенно непредсказуемым.

В не очень отдалённом будущем, вполне возможно, что Китай может вмешаться в эту войну в качестве третьей силы. Активно развиваемая им цифровая система оценки граждан, в которой каждому гражданину страны начисляются баллы за «хорошее» поведение и вычитаются за «плохое» (что имеет для гражданина как положительные, так и отрицательные последствия), выглядит как воплощение антиутопий Оруэлла или как «Матрица». Тем не менее многим эта система может показаться привлекательной, особенно в условиях, когда постмодернизм отменил естественные и необходимые понятия «хорошо» и «плохо».

Кроме того, Пекин, который готовится занять место США в глобальном мире, начинает продвигать идею «общей судьбы человечества», подразумевающую, в частности, право каждого народа на выбор собственной модели развития (при общем китайском руководстве, о чём прямо, конечно же, не говорится). Запад с его культом «идентичности» для индивидуумов, полностью отрицает таковую для обществ, навязывая свою модель всеми возможными способами, включая, при необходимости, и военную силу.

Таким образом, содержание идеологии прямо противоречит практике, а цель (свобода) - средству (грубой силе). И в этом контексте китайская модель может показаться многим более привлекательной.