Кто разрубит «иранский нефтяной узел»?
© iuvmarchive.com
Взаимоотношения Вашингтона и Тегерана становятся важнейшим фокусом системы международных отношений.

Кто разрубит «иранский нефтяной узел»?

Вокруг ситуации в Персидском заливе отрабатываются модели политического и экономического взаимодействия государств, претендующих на влияние в регионе
Реклама
Кто разрубит «иранский нефтяной узел»?
© iuvmarchive.com
Взаимоотношения Вашингтона и Тегерана становятся важнейшим фокусом системы международных отношений.
Читайте нас на: 

Игра нервов во взаимоотношениях Вашингтона и Тегерана становится важнейшим фокусом системы международных отношений. Эта ситуация определяет очень многое не только для Ближнего и Среднего Востока, но и за его пределами, выявляя реальный потенциал ключевых игроков на мировой «шахматной доске». Уже сейчас на ситуации вокруг Персидского залива отрабатываются модели политического и экономического взаимодействия государств, претендующих на реальное влияние. В зоне притяжения «иранского узла» формируются не только ключевые коалиции, способные в дальнейшем стать основой полицентричной системы международных отношений, но также и основные модели геоэкономического поведения.

Европа поджала «хвост»

Как известно, нефть, которой  сказочно богат Персидский залив, сама  по себе -  горючий материал. Но это не единственный фактор обострения обстановки в регионе.

Не секрет, что в Вашингтоне достаточно влиятельны те силы, для которых перевод ситуации в вялотекущее русло будет означать политическое поражение и, вероятно, уход с подмостков власти. И у этих сил есть весьма влиятельные союзники с выстроенными перспективными отношениями, общими коммерческими интересами и общим пониманием долгосрочных целей политики на Ближнем и Среднем Востоке.

При этом потенциал «коалиции войны» не сильно меньше  возможностей «партии мира», хотя она и укрепила свои позиции за последнее время.

Тегеран, в свою очередь, исходит из того, что именно сейчас складываются наиболее удачные условия, чтобы переломить неблагоприятное для себя течение кризиса, ведущее Иран к постепенной, но неминуемой международной экономической и политической изоляции. Возможно, для Тегерана нынешний цикл обострения  - это вообще последний шанс, чтобы «переписать» неблагоприятный для себя «сценарий». 

Надо признать, что США добились значительных успехов в изоляции Ирана и глобализации санкций. По крайней мере, позиция Европы становится всё более шаткой: ЕС, вместо того, чтобы отстаивать собственную позицию по Всеобъемлющему соглашению с Тегераном, начинает выступать посредником между Вашингтоном и Ираном, постепенно склоняясь к позиции США.

Показателем стало расширение «охвата диалога» со стороны европейцев с включением в контекст вопросов, связанных с иранской ракетной программой. Нельзя не обращать внимание и на радикализацию позиции Великобритании по отношению к Ирану, разрушающую единство европейского подхода.

Захват британского танкера стражами иранской революции вызвал большое недовольство Лондона.
© youtube.com
Захват британского танкера стражами иранской революции вызвал большое недовольство Лондона.

Что касается других сторон, проявляющих интерес к региону, то Индия в  целом действует пока в фарватере американских санкций, да и Китай вроде бы не горит желанием  обострять ситуацию. Даже в отношении России Вашингтон исходит из маловероятности прямого силового противодействия в случае форс-мажорных обстоятельств.

Иными словами, сейчас для Тегерана сложились неблагоприятные тенденции, которые он пока не смог нейтрализовать активным внешнеполитическим маневрированием.

Остроты ситуации добавляет и то, что кризис в американо-иранских отношениях и усилия США по глобализации нефтяного эмбарго против Ирана совпали с активизацией манипуляции на нефтяном рынке, чем США продемонстрировали способность, как на информационно-технологическом, так и на производственном уровне,  купировать ценовые всплески и нивелировать опасения элиты относительно неконтролируемого роста цен на нефть.

Усилия же иранцев по прорыву «нефтяной блокады» пока приносят только временный успех. 

Пока пушки ещё молчат

Блокада уже «впилась» в «горло» Тегерана, но это ещё не самая худшая ситуация. Во-первых, на текущий момент США не сконцентрировали в регионе группировку сил для удара по Ирану или хотя бы по важнейшим объектам его ядерной и ракетной инфраструктуры. А имеющихся сил, даже с учётом возможностей быстрого наращивания, достаточно для осуществления разве что демонстрационной акции - подобной тем, которые  Дональд Трамп «обкатал» в Сирии. Но применительно к Ирану последствия подобных акций будут явно контрпродуктивными и приведут лишь к радикализации иранского населения.

Но если предположить худшее, то надо понимать, что при наличии политического решения США потребуется всего 20-30 дней, чтобы собрать группировку войск, способную радикально дестабилизировать обстановку в Иране и, возможно, добиться смены политического руководства в этой стране. Всё остальное - это «выпускание пара» по-американски, что для Тегерана - не самый худший вариант.

Во-вторых, нельзя не отметить  нарастание колебаний внутри самого американского руководства. Очевидно, что авторитет советника президента по нацбезопасности Джона Болтона существенно  пошатнулся  - «турбо-ястреб» уже не вписывается в окружение «нового Трампа», собравшегося на второй президентский срок. Отметим и оживление в стане постклинтоновских демократов, что не может не создавать у иранцев надежд на возврат к «прежней нормальности».

Советник президента по нацбезопасности Джон Болтон  уже не вписывается в окружение «нового Трампа», собравшегося на второй президентский срок.
© twitter.com/ambjohnbolton
Советник президента по нацбезопасности Джон Болтон  уже не вписывается в окружение «нового Трампа», собравшегося на второй президентский срок.

В-третьих, для США достаточно остро встаёт вопрос о союзниках. Конечно, демонстрационная или даже  имитационная акция может быть осуществлена в гордом одиночестве… Но реальная  военная операция ставит куда больше вопросов. Например, ресурсы Саудовской Аравии - важнейшего союзника США в регионе, без участия которого военная акция с решительными целями вряд ли осуществима, прочно связаны войной в Йемене.

А скандальное развитие американо-турецких отношений существенно сковывает свободу манёвра американцев, лишая их, фактически, надёжного тыла. Политическим, а при определённых условиях  и военно-политическим, «тылом» для США становятся Израиль и Иордания, что имеет понятные негативные последствия…

Так что  иранское руководство проявило вполне рационалистическое понимание ситуации и выбрало такой момент для обострения, когда «свобода рук» у США минимальна. Другой вопрос, что в условиях отсутствия воли к переговорам и компромиссам подобные действия могут, напротив, радикализировать поведение американцев, явно почувствовавших свою уязвимость.  Да и само по себе «окно возможностей» для демонстрации силы и убеждения американцев в неизбежности компромисса, вероятнее всего, сравнительно короткое.

Иран продемонстрировал остатки сбитого американского беспилотника.
© fna.ir
Иран продемонстрировал остатки сбитого американского беспилотника.

 

Возможны варианты…

Но прежде, чем расчехлить жерла орудий, потенциальные участники вооружённого конфликта, да и страны, имеющие непосредственное отношение к региону,  наверное, должны просчитать все варианты -  и силовые, и дипломатические, да и ещё раз «просканировать» ситуацию не помешает.

Насколько в принципе возможно достижение мирного урегулирования в условиях многовекторности ситуации в руководстве Ирана и США, а также непростых политических процессов в обоих государствах? Скорее всего, любой вариант приведёт к серьёзным политическим последствиям,  делающим всякий компромисс нестабильным и спорным. 

В такой ситуации вероятным условием выхода на относительно устойчивые договорённости, скорее всего,  является «упрощение» внутриполитической обстановки стран и вывод из процессов принятия решений  (а желательно - вообще из «политического контура») радикальных элементов. Для Трампа такой манёвр будет означать тактический компромисс с частью демократической партии, что для него политически опасно.

Но и для нынешнего иранского руководства политическая нейтрализация радикалов означает глубокий внутренний конфликт с не во всём предсказуемыми последствиями.

Что касается силового  «сценария» разрешения возникшего конфликта между Ираном и США, то он связан с вероятным территориальным и политическим переделом операционного пространства.
© whitehouse.gov
Что касается силового  «сценария» разрешения возникшего конфликта между Ираном и США, то он связан с вероятным территориальным и политическим переделом операционного пространства.

Что касается силового  «сценария» разрешения возникшего конфликта между Ираном и США, то он связан с вероятным территориальным и политическим переделом операционного пространства. А вот в чём может состоять условно позитивный «сценарий», предполагающий возникновение устойчивой системы взаимного сдерживания и конструктивного экономического взаимодействия, не обозначил ещё никто. Поэтому возникает вопрос, насколько возникновение такой системы в принципе возможно в условиях, когда США последовательно разрушают систему международных институтов?  

И ещё, не сыграют ли некоторые политические и экономические игроки - пресловутая «третья сила» - на дестабилизацию ситуации? Тут важно понимать,  насколько управляемы вовлечённые в конфликт силовики обеих стран, в том числе полувоенные и «неформальные» структуры? Не попытаются ли они в критический момент сыграть в «свою игру», спровоцировав вооружённый конфликт? В личных интересах, конечно.

По крайней мере,  одно поколение американских силовиков, работавших на Ближнем Востоке, уже обеспечили будущее своих внуков, «крышуя» и сомнительные военно-коммерческие операции ближневосточных союзников США, и деятельность исламских радикалов - основной движущей силы «демократизации» времён расцвета так называемой арабской весны, и серый рынок нефти. Надо также отметить, что и иранские силовики, прежде всего КСИР (Корпус  стражей исламской революции),  за время выстраивания  так называемого шиитского полумесяца в не меньшей степени «обросли» формальными и неформальными связями с очень различными политическими и экономическими игроками. В критический момент они также могут продемонстрировать существенно большую «свободу рук», нежели от них ожидают.

В «зоне неопределённости» остаётся и фактор региональных союзников Америки. Как уже отмечалось, США  в ходе операции против Ирана, конечно же, могут обойтись и без союзников, которые в военном плане вряд ли что добавят  к потенциалу звёздно-полосатой державы. Однако пространственные параметры региона таковы, что избежать вовлечения союзников в конфликт, особенно, если он будет происходить с использованием наземной инфраструктуры, крайне сложно, если вообще возможно.

США в ходе операции против Ирана могут обойтись и без союзников.
© navy.mil
США в ходе операции против Ирана могут обойтись и без союзников.

И тут США оказываются перед опасной в политическом плане дилеммой. Предоставив свою территорию под военную инфраструктуру Вашингтону, союзники, в лице арабских государств Персидского залива, априори получают некую возможность влияния на "Большого Брата". Если США предпочтут действовать в одиночку,  это может окончательно разрушить их имидж надёжного партнёра на Ближнем и Среднем Востоке, что только  подтолкнёт Тегеран к радикальным действиям.

Не остаётся в стороне и Россия, политические и экономические интересы которой, в том числе и интересы безопасности, напрямую затрагивает развитие ситуации вокруг Ирана. При жёстких «сценариях» существует почти абсолютная неизбежность распространения волн нестабильности на условный «север» -  как минимум в форме миграционных потоков. Но и в рамках «сценария» относительно длительной военно-силовой напряжённости в регионе перспективы многих прикаспийских проектов, включающих иранский, не говоря уже о индустриально-логистическом коридоре «Север-Юг», становятся крайне сомнительными. И с точки зрения интересов России, относительное повышение цен на нефть не компенсирует негативные экономические последствия такого развития ситуации.

Кроме того, обострение ситуации вокруг Ирана может серьёзно отбросить назад окончательную стабилизацию ситуации в Сирии и вокруг неё. Всерьёз встанет вопрос о распространении нестабильности на Восточное Средиземноморье. В результате, может возникнуть ситуация, управлять которой без военных «инструментов» практически невозможно.

И Россия, чтобы не потерять завоёванные в Сирии позиции, просто будет вынуждена усиливать своё военное присутствие в регионе в прямых и косвенных формах, что по многим причинам вряд ли желательно самой Москве.

Россия, чтобы не потерять завоёванные в Сирии позиции, просто будет вынуждена усиливать своё военное присутствие в регионе, что по многим причинам вряд ли желательно самой Москве.
© mil.ru
Россия, чтобы не потерять завоёванные в Сирии позиции, просто будет вынуждена усиливать своё военное присутствие в регионе, что по многим причинам вряд ли желательно самой Москве.

Не стоит забывать и о пресловутом исламском факторе. Дело в том, что военно-политический разгром неосалафизма в Ираке и Сирии вовсе не означает исчезновения его как социально-политического явления. А в случае развития американо-иранских отношений по негативному  «сценарию» - даже при отсутствии масштабного военного удара по Ирану - потенциал для восстановления и расширения влияния неосалафитской идеологии только увеличивается (напомним, что именно Иран многие годы оставался важнейшим сдерживающим фактором на пути распространения агрессивного салафизма).

И тогда  для России принципиальным становится вопрос: как далеко, особенно с учётом ситуации в Афганистане, продвинется салафизм в случае войны? Крайне нежелательно, чтобы непосредственно к  южным границам постсоветской Евразии…

Также  понятно, что после силового «сценария» неизменно произойдёт геоэкономическая реконфигурация нефтеносного региона с практически неизбежным распадом системы экономических отношений. И у России на этот случай должен быть «план Б». Понятно, что многие арабские инвесторы захотят защитить свои вложения от возможной военно-силовой «волатильности», и Россия вполне могла бы предоставить им такую возможность - важно только предоставить конкурентоспособные условия сохранения «нажитого непосильным трудом», учитывая при этом, что США, инициируя нестабильность в Персидском заливе, изначально предполагали заполучить значительную часть «нефтедолларового пирога». И это не секрет.

Так что  нынешний цикл обострения отношений между Ираном и США можно рассматривать и как предпоследний этап «торговли». Но если «война нервов» продолжится, то это  может привести к выходу ситуации в Персидском заливе из-под контроля. Вот почему  России на всякий случай желательно иметь не только политический и экономический «сценарии» действий.  

Реклама
ВЫСКАЗАТЬСЯ Комментарии
Реклама