Штурм Перекопа. Засекреченная легенда взятия красными Крыма

Перекоп считается одним из самых знаменитых сражений Гражданской войны: белые мужественно оборонялись на укреплениях, построенных Врангелем, а войска Фрунзе лихо овладели неприступными фортификационными сооружениями, поскольку, как известно, «в мире нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики». Но что же на самом деле происходило ровно сто лет назад?

Российский Верден

В ночь с 7 на 8 ноября 1920 года части 15-й и 52-й стрелковых дивизий и 153-й бригады 51-й дивизии начали форсирование Сиваша. А уже 11 ноября советское радио с патетикой известило: «Доблестные части 51-й Московской дивизии в 9 часов прорвали последние Ишуньские позиции белых и твёрдой ногой вступили на чистое поле Крыма».

Но самое примечательное, что ещё в середине октября 1920 года Врангель, осмотрев перекопские укрепления, заявил находившимся при нём начальникам военных миссий Антанты: «Многое сделано, многое предстоит ещё сделать, но Крым и ныне уже для врага неприступен». Такой же точки зрения придерживался генерал-лейтенант Яков Слащёв (генерал Хлудов из пьесы Михаила Булгакова «Бег». - Авт.) и другие белые генералы.

Ну а крымские газеты вообще захлёбывались от восторга, именуя Перекоп «вторым Верденом» и «сухопутным Гибралтаром».

Предположим, Петр Николаевич Врангель был прав, утверждая, будто укрепления белых непреодолимы. Почему же их так легко взяли большевики? И на это у «Чёрного барона» был ответ: «Красные сосредоточили колоссальную артиллерию, которая оказывала своим частям мощную поддержку».

На самом деле у Михаила Фрунзе для штурма Перекопа было подготовлено семьдесят 76-мм полевых пушек и аж 21 «тяжёлое орудие» - 107-мм пушки образца 1910 года, 152-мм гаубицы образца 1909 и 1910 годов и 120-мм французские пушки образца 1878 года. Чтобы у историков голова не пошла кругом от этого «арсенала», поясним: при царе-батюшке 107-мм пушки и 152-мм гаубицы считались тяжёлой полевой артиллерией и предназначались для разрушения лёгких полевых (земляных) укреплений. Французские же пушки, скорее, представляли музейную ценность, нежели боевую.

Более мощной артиллерией Южный фронт не располагал. И как с такой орудийной мощью можно было взять «неприступные укрепления» противника, располагавшего тяжёлыми орудиями калибром от 152 до 254 мм? Это же фантастика! Если по уму, этот феномен должен тщательно изучаться во всех военных академиях мира. Но всё наоборот: и советские, и нынешние российские военные теоретики крайне неохотно поминают штурм Перекопа.

Врангелевские «деревни»

На самом деле неприступные укрепления Перекопа представляли собой обычные окопы с проволочными заграждениями, кое-где обшитые досками. О масштабной обороне тоже нет оснований говорить, поскольку крымские поисковики, исследовавшие полуостров вдоль и поперёк, обнаружили следы лишь одной врангелевской батареи на две 10-дюймовые пушки, которые стояли в неглубоких земляных окопах. Получается, артиллерия Врангеля была вкопана в землю едва ли на метр-полтора. Иначе говоря, речь идёт всего лишь об укреплениях полевого типа, возводить которые, кстати, начали ещё в 1919 году при Деникине.

Участник боёв за Перекоп полковник Михаил Левитов высмеивал советских историков, расписывавших бетонные укрепления белых: «У нас вообще таковых не было». Другой участник боёв, поручик Мамонов, вспоминал: «Окопы на Перекопе были хороши и даже с проволочными заграждениями, но опять наши штабы забыли, что имеют дело с живыми людьми. Ни землянок для людей, ни складов, ни дров, ни колодцев предусмотрено не было».

А управляемые фугасы и минные поля, установленные на Крымском перешейке - и вовсе выдумка врангелевской прессы, которая позже перекочевала на страницы монографий мастистых советских историков.

Григорий Николаевич Раковский, журналист при штабе Донской армии, в 1921 году, уже в Константинополе, писал: «В течение многих месяцев правящими кругами Крыма в русской и заграничной печати внедрялась мысль и распространялись сообщения о неприступности Перекопа, усиленно создавалось убеждение в том, что для взятия Крыма "нужно пройти тридцать вёрст природных укреплений, переплетённых к тому же проволокой, залитых бетоном, начинённых минами, усовершенствованных по образцу верденских укреплений французскими инженерами". В действительности эти прославленные, разрекламированные как неприступные укрепления были ниже всякой критики. Теперь выяснилось, что многомесячные фортификационные работы, на которые были затрачены огромные средства, велись с преступной небрежностью при несомненном попустительстве командных верхов».

АО «Врангель и Ко»

Впрочем, у барона Врангеля была возможность действительно создать неприступный Перекоп, переплюнув знаменитую оборонительную линию на Карельском перешейке своего приятеля и собутыльника по конной гвардии барона Маннергейма. По крайней мере в его распоряжении были две полноценные крепости - Керченская и Севастопольская. Перетащить бетонные форты на Перекоп, разумеется, невозможно, но ведь можно было снять мощные крепостные орудия с установочными частями, броневые башни, броневые двери казематов, оборудование погребов, дальномеры, прожектора, крепостные узкоколейные дороги и т.д., и т.п. Кроме того, при обеих крепостях имелось несколько бетонных заводов. Это оборудование можно было перевезти на Перекоп за неделю.

Наконец, у Врангеля был огромный флот. И разговор сейчас не о действующих кораблях, а о пяти броненосцах и крейсере «Память Меркурия», которые англичане в 1919 году вывели из строя - взорвали машины. Однако свыше 80 орудий калибра 152-305 мм остались в целостности и сохранности.

Было два способа использовать пушки, снятые с кораблей, для защиты Перекопа. Первый - демонтировать эти орудия и отправить на крымские перешейки. Кстати, так и поступили большевики в 1921 году, сняв с бездействующих кораблей орудия, которыми потом были вооружены все береговые батареи Чёрного моря от Одессы до Батума. Второй способ - капитально разгрузить броненосцы (сняв машины, трубы, рулевые устройства и др.), уменьшив осадку, и отвести их к краям перешейков: с запада - на побережье Каркинитского залива, с востока - к Арабатской стрелке. И тогда бы огонь 80 корабельных пушек не допустил бы красных к Перекопу и на 15 километров.

По тем временам это никакое не ноу-хау. Зимой 1919-1920-го канонерка «Терец» огнём поддерживала правый фланг белых на Арабатской стрелке - несмотря на большую осадку (около 3,7 метров), буксир подвёл «Терец» к косе на 50 метров. Ну и броненосец «Ростислав», наконец, который специально посадили на мель в Керченском проливе, чтобы он огнём артиллерии прикрывал эвакуацию белой армии из Крыма.

С тем же успехом «Ростислав» мог быть поставлен и у Арабатской стрелки, но Врангель не собирался защищать Крым. У него были свои виды на броненосцы - к тому времени группа предпринимателей во главе с Леонидом Витальевичем Шабако основала акционерное общество «Славянский Ллойд», специализировавшееся на продаже старых кораблей. Причём Врангель и его премьер-министр Кривошеин получили контрольный пакет этого АО. Предполагалось, что на продажу будут выставлены четыре броненосца и крейсер, которые должны были разобрать на лом в Болгарии и Сербии. Но куда дороже корпусов ценились 80 тяжёлых пушек и тысячи снарядов.

Не исключено, что одетые в броню и бетон, поддержанные огнём крепостных и корабельных орудий укрепления крымских перешейков могли сдерживать наступление красных не один год. Но вряд ли экономика Крыма выдержала бы ещё одну голодную зиму: полуостров был не в состоянии прокормить сто тысяч военных и чиновников Врангеля и триста тысяч «бывших», сбежавшихся со всех уголков России, но при этом упорно не желавших ни работать, ни уезжать по доброй воле за границу.

И тут возникает риторический вопрос: если бы укрепления Врангеля не оказались блефом и Фрунзе забуксовал на Перекопе, был бы у крымского правительства шанс как-то договорится с большевиками? Скажем, по примеру эстонцев, у которых была опереточная армии и абсолютно никаких укреплений, сумевших в 1919 году заключить мир с Советской Россией, и уже в 1920 году 80% советского экспорта шло через Эстонию…

Надо признать, что при наличии серьёзных оборонительных сооружений на Перекопе у Крыма с пятью портами и 140 транспортными судами было больше шансов договориться с большевиками, чем у Эстонии с одним Ревелем.

Но не судьба была Крыму стать русским Гонконгом.

Один барон, две конные армии

Итак, 11 ноября 1920 года части 51-й дивизии вступили в Крым. Московское радио сообщало, что «противник в панике бежит, преследование продолжается».

Начало сообщения - святая правда, остальное - ложь. Врангелевцы не «бежали в панике», а, как вспоминал генерал-лейтенант Слащёв, организованно отступали «в условиях мирного времени». Что подтверждает и командарм 2-й Конной армии Ф.К. Миронов: «Бой Второй Конной в районе станции Курман - Кемельчи был последним боем советских войск в Крыму. И мы вправе сказать, что последними пушками, говорившими в Крыму, были пушки Второй Конной армии. Последний догорающий луч солнца был свидетелем последнего артиллерийского выстрела красных 12 ноября 1920».

Ещё раньше, 11 ноября, перестала летать красная авиация (у Фрунзе в районе Перекопа имелся 51 исправный самолёт, включая четырёхмоторные бомбардировщики «Илья Муромец»), хотя, если верить Михаилу Васильевичу, как только советские дивизии ворвались в Крым, он приказал начальнику авиации фронта В.Ю. Юнгмейстеру «организовать удары по судам противника в портах Евпатория, Феодосия, Ялта и Севастополь, чтобы лишить его возможности морем эвакуировать свои войска». Однако Юнгмейстер, получается, не поднял в воздух ни одного самолёта, пока Врангель благополучно не отправился в Константинополь? Да за такое - в ревтрибунал и к стенке! А Юнгмейстер, наоборот, пошёл на повышение… Что здесь не так? Или товарищ Фрунзе, мягко говоря, лукавит?

Кстати, в распоряжении Фрунзе была ещё и авиация 9-й Кубанской армии: четыре авиаотряда (4-й, 34-й, 35-й и 37-й) базировались на Таманском полуострове. Ближайший аэродром в станице Запорожской находился в 25 километрах от Керченского пролива, и с 3 мая 1920 года красные аэропланы регулярно бомбили Керчь. Бомбёжкам подвергались город, порт и Брянский металлургический завод. При этом местные газеты заливались в истерике (Воздушные разбойники! Пираты! Варвары!), а жертвам авианалётов устраивались показательные похороны.

Но с 11 ноября 1920 года и до конца эвакуации на переполненные белогвардейцами и беженцами причалы Керчи и на десятки судов, стоявших в гавани, «красные бандиты» не сбросили ни одной бомбы. Они что же, в отпуск все ушли?

До определённого момента ещё оставалась возможность перехватить транспорты Врангеля на переходе. Но и тут стали происходить какие-то странности… Как известно, тогда в распоряжении красных военморов была всего лишь одна подводная лодка - АГ-23, которая базировалась в Одессе. Зато это была новейшая американская лодка с надводным ходом 13 узлов. Но приказ выйти в море она получила только 12 ноября, а вышла лишь 13-го. И только 15 ноября, когда белых уже и след простыл, субмарина оказалась возле Севастополя.

Более того, ещё в апреле 1920 года в захваченном красными Новороссийске были созданы Морские Силы восточной части Чёрного моря, в состав которых вошли турецкие канонерки «Айдин Рейс» и «Превеза», а также несколько вооружённых торговых судов. Перехватить белый флот они, естественно, не могли, но поставить в ночное время минные заграждения в районах Керчи и Феодосии вполне были способны. Причём приказ начать минные постановки из Москвы поступил, но кто-то на месте отменил его…

Сегодня это уже не тайна - Михаил Васильевич Фрунзе. Как стало известно, в ходе радиопереговоров с командующим французской Средиземноморской эскадры вице-адмиралом Шарлем Дюменилем красный командарм согласился обеспечить «золотой мост» врангелевцам и распорядился приостановить наступление на два-три дня. Кстати, Франция официально признала факт этих радиопереговоров, но текст их до сих пор держит в секрете. Засекречено содержание переговоров Фрунзе с Дюменилем и в РФ.

Но как бы там ни было, в ноябре 1920 года две конные армии, несколько отдельных конных дивизий и конные махновцы, тогда сражавшиеся на стороне красных (всего 50-55 тысяч сабель), после взятия Перекопа сразу же остановились  на двухдневный отдых.

Партизанские отряды занимали города

В энциклопедии «Гражданская война и военная интервенция в СССР», изданной в 1983 году, говорится: «Для преследования противника Фрунзе ввёл второй эшелон фронта. Однако врагу удалось оторваться на 1-2 перехода». В общем, врут и не краснеют. Это врангелевская пехота и многочисленные обозы «оторвались» от двух конных армий?

В спецхране довелось прочитать воспоминания участника боёв, изданные в 1920-х годах. К Будённому где-то у Джанкоя прибегает ординарец: «Симферополь на проводе!» «Что, беляки сдаваться надумали?» - «Да нет, симферопольский ревком спрашивает, куда делась 1-я конная?»

В первом издании своих мемуаров Будённый так описал вход красных в Симферополь: «На улицах шпалерами стояли повстанцы и перешедшие на их сторону солдаты врангелевской армии. Оркестр играл Интернационал». Из Симферополя Семён Михайлович позвонил в Севастополь в местный ревком: «Как у вас дела?» Ему ответили: «Врангель убыл. Взяты 10 тысяч пленных». Допускаю, что взяли пленных куда меньше, но точно, что весь Севастополь уже был в руках частей ревкома, когда «непобедимая и легендарная» только-только дошла до Симферополя.

А 13 ноября в Севастопольской бухте встали на якорь французский тяжёлый крейсер «Вальдек Руссо» и эсминец. В тот же день генерал Врангель, верховный комиссар граф де Мартель и адмирал Дюмениль подписали конвенцию, согласно которой главнокомандующий Русской армией «передаёт свою армию, флот и своих сторонников под покровительство Франции, предлагая Франции в качестве платы доходы от продажи военного и гражданского флота».

…В порту шла погрузка на суда, уже погрузили контрразведку, а между тем в центре Севастополя, в 100 метрах от Южной бухты, в доме №2 на Пушкинской улице, собрались коммунисты, левые эсеры и анархисты. После недолгого обсуждения был избран первый Севастопольский ревком в составе: Иванов (председатель), Голубев (заместитель), Козлов, Кнорус - все коммунисты, Козлов (левый эсер), Твердунов (анархист) и Кирлас (левый эсер). А уже 14 ноября вышел первый номер газеты «Бюллетень Ревкома».

Где же в это время находился героический барон? Сидел на чемоданах в гостинице «Кист» буквально в 50 метрах от причала. Лишь 14 ноября в 14 ч. 50 мин. барон Врангель поднялся на борт крейсера «Генерал Корнилов», уже поднявшего французский флаг.

Отечественная историография именует эвакуацию Врангеля «величайшим актом русской драмы». На самом деле всё оказалось фарсом. Герои, якобы так и не спустившие Андреевского флага, на самом деле уходили из Крыма под французскими флагами, а войска Фрунзе отсиживались в кустах севернее Джанкоя, и после 11 ноября никто даже не стрельнул по белякам из нагана.

Песня «Партизанские отряды занимали города» в равной степени подходит и к событиям в Приморье 1922 года, и к событиям в Крыму 1920 года. Севастополь, Симферополь, Ялта, Феодосия, Керчь, Судак, Евпатория и другие населённые пункты Крыма на самом деле были освобождены Повстанческой армией под командованием Алексея Мокроусова и его заместителя Павла Макарова - того самого адъютанта его превосходительства. Естественно, активную роль в освобождении крымских городов сыграло местное население.

Только на второй-третий день после ухода белых в крымские города вошли красные. Всё это время там осуществляли власть местные ревкомы. Их собрали на торжественные заседания, поблагодарили за работу и… распустили. А затем в крымские города завезли идеологически правильные ревкомы, которые ещё до штурма Перекопа были сформированы в Мелитополе. О первых ревкомах и партизанах было приказано забыть.

Натура - дура, судьба - индейка, а жизнь...

Через двадцать лет всё вернулось на круги своя. Алексей Мокроусов стал командующим партизанским движением всего Крыма, Павел Макаров - его замом и одновременно командиром симферопольского партизанского отряда. А ловил партизан бывший начальник морской контрразведки Врангеля граф Павел Келлер, ставший начальником румынской контрразведки в Крыму во время фашистской оккупации.

В 1944 году Красная Армия снова штурмовала Перекоп. История повторилась, только уже без фарса. А вопросы остались...