«Моторейтары» на острие удара

Специальная военная операция уже давно вышла за рамки «обычного» вооружённого конфликта, которыми изобиловала вторая половина ХХ века и начало нынешнего столетия, и дело тут не только в продолжительности или кровопролитности. Без сомнения, СВО стала не просто важным этапом в развитии военного искусства, но дала начало новой революции, которая коснётся всех аспектов ратного дела: вооружения, тактики, оперативного и стратегического уровней. Несомненно, главным событием СВО стало массовое применение малых беспилотников. Масштабы, в которых используются ударные дальнобойные дроны, также беспрецедентны, но они, строго говоря, действуют в уже существующей оперативно-тактической нише, и потому, хотя и повлияли на облик войны, не вызвали столь «тектонических» сдвигов, как их малые «собратья».

«Саранча» украинского Апокалипсиса 

Малые квадрокоптеры стали применяться противоборствующими сторонами ещё до начала СВО, во время агрессии киевского режима против народных республик Донбасса. Первоначально - в целях разведки и корректировки огня артиллерии. Отметим, что в Советской армии в качестве корректировщика использовался специализированный вертолёт Ми-24К, но Народная милиция ЛДНР не могла их применять по причине отсутствия, а ВСУ - из-за эффективности ПВО донбассцев, которая нанесла тяжёлые потери бандеровским ВВС. Вскоре на китайских «Мавиках» появились примитивные устройства для сброса на противника ручных гранат и ВОГов, превратив их в «мини-бомбардировщики». C началом СВО применение малых дронов - разведчиков, «сбросников» и, главное, БПЛА-камикадзе - стало по-настоящему массовым.

Следует отметить, что первоначально лидерство в этом вопросе было у нашего неприятеля, что неудивительно. Дело в том, что концепция боевого применения коммерческих дронов принадлежит, видимо, спецслужбам США и Британии.

Во всяком случае, именно они обучили этому методу боевиков запрещённой в России террористической организации ИГИЛ для борьбы с российскими войсками и подразделениями войск Асада в Сирии. Факты применения ими малых БПЛА в качестве бомбардировщиков фиксировались с 2016 года, а 6 января 2018 года террористы предприняли первую в истории массированную атаку малых дронов на российскую авиабазу Хмеймим, к счастью, успешно отражённую нашими воинами. Позже англосаксы обучили этому эффективному способу войны и своих украинских питомцев.

Наше отставание в этом вопросе, не сразу, но было преодолено. В частности, во время попытки бандеровского наступления летом 2023 года значительная часть уничтоженных 2196 единиц вражеской бронетехники пришлась на наши БПЛА. За три летних месяца в сеть было выложено 612 эпизодов успешного применения нашими бойцами дрона «Ланцет» и 526 - FPV-дронов. То есть, как минимум, половина ликвидированной вражеской «брони» была уничтожена дроноводами (остальная пришлась на мины, ПТРК и ударные вертолёты).

С того момента значение «малого воздуха» ещё более усилилось. В начале этого года в «Военно-медицинском журнале» опубликовали данные, которые показывают, что 75,5% ранений были нанесены сбросами и попаданиями FPV-дронов. Ещё 20,5% составили травмы от артиллерийского огня. Лишь 4% ранений пришлось на стрелковое оружие.

Процесс насыщения ЛБС тактическими коптерами разведывательно-ударного контура продолжается в геометрической прогрессии, и на оперативной глубине идёт охота не то что за САУ или танками, но и за одиночной машиной и даже за отдельными пехотинцами. В этой же публикации «Военно-медицинского журнала» указывается, что действия дронов противника значительно увеличивают время доставки раненых бойцов в госпиталь. «Среднее время доставки раненного на этап оказания квалифицированной хирургической помощи (КХП) составило 14,5 часов», - отмечено в материале.

Не только эвакуация раненых, но и подвоз боеприпасов, продуктов, подкреплений приходится осуществлять с учётом этой угрозы, в тёмное время суток или в ненастную погоду.

Значение «малого воздуха» столь возросло, что FPV-дроны стали сравнивать с саранчой, описанной в Апокалипсисе: «На ней были брони, как бы брони железные, а шум от крыльев её - как стук от колесниц, когда множество коней бежит на войну».

«Зона смерти»

Господство в воздухе малых ударных дронов и БПЛА-разведчиков, немедленно дающих «картинку» артиллеристам, миномётчикам и расчётам РСЗО, привело к превращению пространства от линии фронта на глубину до 20 км (в некоторых случаях больше) в «зону смерти» - как переводят американский термин killzone (можно услышать и библейское - «долина смертной тени»). Всё это означает, что пребывание на оперативной глубине от ЛБС сопряжено со смертельным риском. Пропеллеры квадрокоптеров развеяли «туман войны», в котором противоборствующие стороны скрывались от неприятеля, и сделали практически невозможной общепринятую наступательную тактику.

Как известно, она предполагала выдвижение наступающих подразделений из глубины боевого порядка в походных колоннах на рубеж атаки, при подходе к которому осуществляют развёртывание в боевую линию. Альтернативой может служить скрытая переброска и накопление сил в непосредственной близости от рубежа атаки, на своём переднем крае, и выдвижение на него уже в развёрнутом боевом порядке.

Уже этот этап в нынешних боевых условиях оказывается трудноосуществим: ни подойти колонной, ни накопить силы незаметно не получится - всё будет обнаружено разведдронами, технической или спутниковой разведкой, и удар будет нанесён ещё в процессе выдвижения или боевого развёртывания. Если же наступающие всё же сумеют развернуться в боевую линию и начать атаку, их бронетехника и даже успевшая спешиться пехота будет выбита FPV-дронами.

К этому можно добавить, что традиционная тактическая схема трудно реализуема сейчас. Важный её элемент - подавление огневых средств противника массированным артиллерийским огнём перед атакой и в ходе её проведения - сложно осуществить. Это связано с тем, что артиллерия, действующая в «зоне смерти», вынуждена рассредоточиваться и маневрировать, постоянно меняя огневые позиции. Обеспечить в таких условиях наступающим «огневой вал» практически невозможно. Новые вызовы вывели из привычной тактической схемы наступления и её ударный элемент - бронетехнику. Танки и БМП обеспечивали необходимую мобильность и защиту пехоты от пуль и осколков. Также они осуществляли огневое прикрытие пехоты после её спешивания, фактически принимая у артиллерии эстафету по подавлению огневых средств противника, а также проделывали проходы в заграждениях. То есть работали в тесной связке с пехотой на всех этапах боя.

Сейчас, когда даже применение пресловутых «мангалов» не является абсолютной защитой для «брони», эта связка оказалась разорвана, БМП и БТР выполняют роль «автобусов» для доставки пехоты на рубеж атаки с быстрым отходом назад, а танки и БМП чаще всего выполняют функцию САУ, в том числе и ведя огонь с закрытых позиций. В результате фронт на некоторое время практически замер, что позволило экспертам, прежде всего западным, говорить о «позиционном тупике», сравнивая его с тем, что возник во время Первой мировой войны. Ирония судьбы: события войны 1914-1918 годов породили танки как средство преодоления «позиционного тупика». Танки и механизированная пехота обеспечили мобильный характер Второй мировой войны, но нынешние высокоэффективные противотанковые средства значительно сузили тактическую нишу бронетехники, что привело к новому позиционному тупику.

Позиционный тупик - не приговор

Подобных ситуаций было немало. Например, наёмные отряды швейцарцев с пятиметровыми пиками успешно противостояли рыцарской коннице. Этот позиционный тупик был преодолён благодаря пистолету с колесцовым замком, им вооружились рейтары и кирасиры, которые вместо того, чтобы лететь на копья пикинеров, попросту расстреливали их практически в упор, а затем в образовавшиеся бреши врывались в каре и довершали разгром мечами. В результате, паки чаяний, кавалерия не сошла тогда с исторической сцены, а просуществовала ещё почти четыре столетия, пережив, кстати, пикинеров.

Вот и сейчас наши воины нашли возможность преодолеть возникший тупик, о чём свидетельствуют наши значительные успехи на большинстве участков ЛБС. Россия продвигается на 15-20 км ежедневно, украинская оборона истощена, пишет немецкое издание Die Welt.

Первыми тревогу забили американские военные специалисты, заявившие, что русские «атомизируют» боевую мощь, передавая автономность принятия боевых решений на уровень батальона и ниже, что обеспечивает максимальную тактическую гибкость, в отсутствии которой ранее упрекали наши войска. Создаваемая «внизу» группа может действовать автономно и практически изолированно, решая весь комплекс тактических задач, не дожидаясь санкции вышестоящих инстанций. При этом основной тактической единицей становится малая группа численностью от 2 до 15 человек.

Эти организационные изменения вкупе с переосмыслением тактики позволили добиться серьёзных успехов. Выяснилось, что, занимая по одной траншее, по одному «опорнику» и лесополосе, можно добиться гораздо большего, чем кажется на первый взгляд. Например, перерезать логистические пути противника, постепенно осуществить охват укрепрайона.

Отметили, кстати, данную тенденцию и бандеровцы, интерпретировав её как признак истощения российских войск. Однако вскоре с ужасом заметили, что множество «комариных укусов» превращаются в страшную рану, которая может оказаться смертельной.

Очень важным элементом новой наступательной тактики российских войск стало использование мототехники для максимально быстрого преодоления открытых пространств.

«Конные стрелки» СВО

Примечательно, что, столкнувшись с первыми атаками российских малых групп на мотоциклах, квадроциклах и багги, бандеровцы с восторгом объявили, что это потому, что вся российская бронетехника уничтожена. Однако очень скоро им пришлось убедиться в обратном.

Дело в том, что в нынешней ситуации скоростная мототехника для езды по бездорожью оказалась предпочтительнее, эффективнее и даже безопаснее бронетехники для перемещения в «зоне смерти». Она быстрее и манёвреннее, у неё высокая проходимость и меньше риска подорваться на противотранспортной мине. Кроссовые мотоциклы дают шанс не попасть под огонь артиллерии и даже увернуться от сброса или удара FPV-дрона. В самом крайнем случае боец может просто положить байк на бок.

Мотоциклисты-виртуозы на большой скорости выезжают на нужное место, высаживают штурмовиков и отправляются за следующей партией. Багги и квадроциклы служат для эвакуации раненых и переброски грузов и коллективного оружия. Штурмовики на мотоциклах играют ведущую роль в операции по освобождению Покровска (Красноармейска). А в ходе наступательной операции в Курахово мотоциклисты перебрасывали бойцов не в лесопосадки, а завозили прямо в город.

Между прочим, это здорово напоминает тактику рейтар Московского царства, которые, в отличие от своих европейских коллег, были вооружены пистолетами и карабинами, что позволяло им вести огонь не только с коня, но действовать и в пешем строю. Одна из задач, которую решали московские рейтары, это занятие рубежей и их удержание до подхода основных сил. Подобным образом действуют и нынешние «моторейтары».

Только, в отличие от своих предшественников, они действуют в тесной связке с тактической авиацией, артиллерией и пилотами FPV, которые выполняют их запросы, расчищая путь и уничтожая выявленные цели противника.

Эта тактика, возникшая опытным путём и по инициативе снизу, в настоящий момент официально признана, и на тыловых полигонах СВО российских бойцов обучают боевому вождению кроссовых мотоциклов, маневрированию под огнём, уклонению от дронов, входу в траншейную зону противника. Стальные кони централизованно поступают в войска, а не только, как было раньше, от волонтёров и благотворителей. Перестали быть редкостью и электромотоциклы. Они тише бензиновых и выделяют меньше тепла, что делает их менее заметными и позволяет водителю и штурмовику услышать приближающийся дрон.

«Штурмы» на мотоциклах стали важным тактическим элементом СВО, обеспечивающим уверенное продвижение наших войск вперёд сквозь «зону смерти». Нельзя сказать, что противник не пытается использовать нашу тактику, но проблема в том, что она требует не только профессионализма, но и высочайших морально-волевых качеств бойцов, которых ждать от насильно выловленных «крипаков» не приходится.

В завершение стоит заметить, что, по мнению ряда специалистов, бронетехнику рано хоронить, соревнование меча и щита продолжается, и можно не сомневаться, что будут найдены эффективные способы её защиты и борьбы с FPV-дронами. Но тактика «моторейтар» наверняка останется в арсенале Сухопутных войск, даже и утратив часть своей нынешней универсальности.

Изменения в военном деле, происходящие в рамках СВО, требуют болезненной адаптации. Длительность этого процесса зависит от мотивации командования и бойцов, а также их готовности оперативно реагировать на новые вызовы.